Полночное свидание - Нэн Райан

— Я пришел повидаться с тобой, Наполеон, — ответил Хилтон, пожимая руку негра.

— Со мной, капитан? Чем могу быть полезен?

— В воскресенье я уезжаю.

— На войну с Мексикой?

— Да.

— Вы ей об этом не говорили?

— Нет, но скажу сегодня вечером. Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.

— Буду рад, капитан.

— Пообещай, что приглядишь за ней, пока меня не будет. Я знаю, что она упряма, и с ней трудно справиться, но… — Хилтон вздохнул. — Я люблю ее, Наполеон.

— Я это знаю, капитан. Она замечательная женщина. С того самого вечера, когда она вырвала меня из лап Хайда Рэнкина, Сильвия не перестает удивлять меня.

— Хайда Рэнкина? — удивился Хилтон, и Наполеон понял, что Сильвия ничего не рассказала ему о Хайде Рэнкине и об их ночных путешествиях в болота. Как и ее отец, она умела держать язык за зубами, сама решала свои проблемы и ни у кого не просила помощи.

— Не имеет значения, капитан, — смутился Наполеон.

— Я собираюсь жениться на ней, как только вернусь с войны. Ты ведь не допустишь, чтобы с ней что-то случилось?

Большой Наполеон сразу решил, что больше никогда не возьмет Сильвию с собой в болота. Хилтон Кортин доверил ему оберегать Сильвию, и он выполнит его просьбу, чего бы это ему ни стоило.

— Клянусь, капитан, я не позволю упасть ни единому волоску с ее головы! — Наполеон торжественно пожал ему руку.

— Я знал, что могу положиться на тебя, — улыбнулся Хилтон.

— Спасибо, мистер Кортин.

— Сильвия сказала мне, что вы с Делилой собираетесь пожениться?

— В августе, капитан. Мне потребовалось много времени, чтобы завоевать эту женщину, но все-таки я победил.

— Надеюсь, что и мне посчастливится.

Жаркое солнце Луизианы клонилось к закату, когда сверкающая черная карета подкатила к дому.

Эстер, Мария и Делила, открыв рты, смотрели, как Хилтон Кортин идет к дому.

Его отлично сшитый смокинг сидел на нем как влитой. Белую накрахмаленную рубашку украшал белый галстук-бабочка. Черные ботинки были начищены так, что в них можно было смотреться как в зеркало. В руке у него была коробочка с белой гарденией.

Он вошел в тесную прихожую и остановился, наблюдая, как Сильвия грациозно спускается по лестнице.

Она выглядела неотразимой в платье из розового шелка с высокой талией и двумя широкими оборками, украшавшими воротник. На маленьких ножках были элегантные розовые туфельки. Волосы, собранные на затылке, удерживал перламутровый гребень, несколько локонов кокетливо ниспадали на плечи.

— Мисс Фэрмонт, — воскликнул восхищенный Хилтон, — вы великолепны!

С сияющими глазами Сильвия спустилась вниз, подошла к Хилтону и протянула ему руку.

— А вы, капитан Кортин, элегантны.

Вынув из коробочки гардению, Хилтон протянул ее Сильвии. Она подняла руку к волосам, затем передумала и засунула цветок в декольте. Он посмотрел на то место, где покоился цветок, и почувствовал, как кровь вскипает в его жилах.

В карете Сильвия поддерживала легкую беседу, стараясь казаться беззаботной, но когда они подъехали к театру, она начала нервничать. Хилтон, напротив, чувствовал себя легко и непринужденно. Увидев беспокойство на милом личике, он сжал ее холодную руку.

— Сильвия, если хочешь, мы можем вернуться домой.

— Я не пропущу такого события ни за что на свете! — твердо заявила она.

Карета остановилась возле парадного входа, и Сильвия, подобрав юбки, с гордым видом вышла из кареты прямо в толпу высокопоставленных горожан. Борясь с желанием потихоньку улизнуть, пока ее не заметили, она вцепилась в руку Хилтона и направилась с ним в театр. Его то и дело останавливали старые знакомые, прося представить им Сильвию, а дамы протягивали затянутые в перчатки руки для поцелуя, бросая пренебрежительные взгляды на спутницу капитана Кортина.

Хилтон провел ее в бельэтаж, откуда она могла видеть всех сидящих в зале. Сильвия жадно разглядывала зрителей, и ей казалось, что они тоже смотрят на нее. Она сказала об этом Хилтону.

— Они смотрят на нас, Хилтон, — прошептала она, прикрываясь веером.

— Пусть смотрят, — спокойно ответил он.

— Они говорят обо мне. Они говорят, что я…

—…самое красивое создание на свете.

Сильвия вздохнула с облегчением, когда бархатный занавес, наконец, поднялся, и все взоры устремились на сцену. Она слушала известную диву, мадам Симон Рувильер, певшую по-французски.

Почувствовав на себе взгляд Хилтона, Сильвия повернулась и вопросительно посмотрела на него. Выражение, которое она увидела в его черных глазах, смутило ее: взгляд его горел страстью, но он быстро потупил взор и сказал:

— Мадам Рувильер похожа на пухлого напудренного ребенка, а ее голос напоминает вопли младенца.

— Хилтон Кортин! — возмутилась Сильвия. Но, прислушавшись повнимательнее, она поняла, что Хилтон прав.

Певица была толстой маленькой женщиной с круглым лицом. Когда она брала высокие ноты, ее кукольное личико напрягалось и краснело, Сильвия улыбнулась, а затем, не выдержав, рассмеялась.

К счастью, выступление мадам скоро закончилось, и все, включая Сильвию и Хилтона, перешли в бальный зал, который, как сказал Хилтон, был лучшим танцевальным залом в стране.

А Хилтон Кортин, подумала Сильвия, лучший танцор страны. Ее мнение разделяли и красивые леди, смотревшие на них, и она знала, что они недоумевают, почему самый завидный жених Нового Орлеана пришел сюда с женщиной ниже его по положению. Она и сама этому удивлялась. Но главное, она здесь. Она с ним. Она в раю.

После театра они сели в карету и поехали в ресторан. Сильвия заметила печаль в глазах Хилтона.

— В чем дело, Кортин? — спросила она, дотрагиваясь до его руки. — Что тебя тревожит? Скажи мне.

— Я уезжаю, — ответил Хилтон.

— На войну с Мексикой?

— Да, дорогая.

— Но почему? Ты ведь ушел из армии, и никто не может приказать тебе отправиться на войну.

— Я должен быть там. Санта-Ана убил моего лучшего друга. Я хочу отомстить за него.

— Да… я помню, — сказала она взволнованно, — ты рассказывал мне о нем. Когда… когда ты уезжаешь?

— В воскресенье. — Он сжал ее руку.

Ее губы начали дрожать, и в глазах заблестели слезы. Он уезжает. Он уезжает и может никогда не вернуться.

— Хилтон, — выдохнула она.

— Да, Сильвия?

— Я… я хочу… — Она погладила его по щеке. — Нет, Хилтон, я не могу позволить тебе уехать. — Она обвила руками его шею.

— Милая, — прошептал он, целуя ее.

Сильвия прижалась к нему, и они целовались жарко, неистово, не в силах оторваться друг от друга.

— Сильвия, я люблю тебя, и всегда любил.

— Тогда не уезжай! — взмолилась она. — Ты нужен мне. Не покидай меня. — Она страстно целовала его, умоляя не бросать ее. Никогда прежде она так не целовала его, и желание вспыхнуло в нем с новой силой.