Любовь первая, любовь бурная - Мэдлин Бейкер

Уже в сумерках Шункаха натянул поводья, увидев трех самок оленя и двух оленят, стоявших у края воды.

У них было достаточно цыплят, свинины и говядины; а сегодня вечером они пообедают олениной.

Подняв ружье к плечу, он стал прицеливаться. Палец лег на спусковой крючок, когда Шункаха навел мушку на самку, рядом с которой не было оленят. За мгновение до выстрела большая гнедая лошадь выбежала к ручью, спугнув оленей, которые быстро скрылись из поля зрения.

Индеец нахмурил брови, опустил ружье и направился вниз по склону, через ручей. Та лошадь тихо заржала, когда он подъехал ближе.

Спрыгнув на землю, Шункаха Люта взял ее поводья и привязал обеих лошадей к дереву, заметив, что на седле гнедой была кровь. Бесшумными шагами индеец пошел по ее следу с ружьем наготове, насторожив глаза и уши.

Примерно через триста ярдов он нашел человека, лежащего в грязи лицом вниз. Почти вся его рубаха была запачкана темно-бурыми пятнами крови. Дыхание было слабым и неустойчивым.

Убедившись в том, что мужчина не вооружен, Шункаха перевернул тело — и тихо выругался, узнав белого человека, который когда-то арестовал его и привез в Бисмарк.

Он долго смотрел на находившегося в бессознательном состоянии васику, рука гладила ружье. Будет так легко убить этого человека, врага. Так легко, и никто никогда не узнает.

Он обдумывал это некоторое время, а потом поднял мужчину на плечо и понес к ручью, где ждали лошади, проклиная себя за то, что не может убить человека, который не в силах защитить себя.

Положив полицейского лицом вниз на спину гнедой, он связал ему руки и ноги, взобрался на свою лошадь и отправился домой, зная, что спасение жизни этому человеку принесет им с Брианой одни несчастья.

Бриана стояла у печи и готовила обед, когда Шункаха подъехал к дому. Как и всегда, знакомое тепло наполнило ее при виде мужа. Но ее приветливая улыбка исчезла, когда Бриана увидела тело, лежащее поперек седла большой гнедой лошади. Вытирая руки о передник, она поторопилась наружу.

— Что случилось? — тревожно спросила она. — Он мертв? Ты его… — Она не смогла выговорить слово.

— Тихо, митавин, — строго сказал индеец. — Он не мертв. Пока еще. Он был без сознания, когда я нашел его.

Бриана глубоко вздохнула, когда Шункаха снял раненого мужчину с седла, и она увидела его лицо.

— Адам Трент, — пробормотала она, — о, Боже.

— Значит, ты его помнишь? — спросил Шункаха Люта.

Бриана кивнула. «Помню, и достаточно хорошо,» — виновато подумала она. Как можно забыть последнюю ночь, проведенную ими вместе в Бисмарке? Адам жадно целовал ее, клялся, что любит и хочет ее. Хотя он никогда не упоминал о женитьбе, Бриана знала: он надеется, что в один прекрасный день она станет его женой.

Ужасно беспокоясь, она последовала за мужем в спальню, сняла покрывало с кровати. Лицо Трента было таким же белым, как наволочка на подушке.

— Пуля все еще у него в спине, — сказал Шункаха, и Бриана кивнула.

Следующие несколько минут оказались очень хлопотными. Бриана принесла ножницы, дезинфицирующие средства, миску с водой и чистую рубаху, пока Шункаха снял с Трента ботинки и окровавленную одежду, потом накрыл его простыней и простерилизовал лезвие ножа.

— Сможешь сделать это? — спросил Шункаха Люта. Они стояли по обе стороны кровати, их глаза встретились поверх спины Трента.

— Я смогу, — уверила его Бриана, но когда взяла нож, ее руки так сильно затряслись, что она не осмелилась даже попытаться вытащить пулю из страха, что навредит еще больше.

Рука Шункаха Люта была твердой, как скала, когда он взял у нее нож и искусно нащупал пулю, застрявшую глубоко в спине Адама Трента. Бриана проглотила горькую желчь, подкатившую к горлу, когда лезвие опустилось глубже в окровавленное тело Трента. Через несколько секунд Шункаха извлек маленький серый кусочек металла из спины раненого. Бриана плотно сжала губы, смывая кровь, обработала рану дезинфицирующим средством и надежно забинтовала.

— Он будет жить?

Шункаха Люта пожал плечами:

— Только Вакан Танка знает будущее.

— Мне надо поменять простыни.

Шункаха Люта поднял Трента, пока Бриана убирала испачканные простыни и заменяла их чистыми. Он приказывал себе не ревновать, когда она накрывала Трента одеялом, убирала волосы с лица, вытирала пот с бровей. Но все равно он вспоминал, как это было в Бисмарке: он в тюрьме, смотрит сквозь решетки и видит, как Бриана переходит улицу с Адамом Трентом, видит, как полицейский поддерживает ее под руку, как улыбается ей и как она улыбается в ответ.

Он быстро вышел из комнаты, ему надо было уйти, прежде чем он скажет что-нибудь такое, о чем позже будет сожалеть.

Бриана провела ночь у постели полицейского, терпеливо накрывая его одеялом, которое он сбрасывал, когда поднималась температура. Она вытирала его лицо и грудь прохладной тряпочкой, предлагала воду, говорила с ним, хотя он не мог ни слышать, ни отвечать.

Шункаха Люта стоял в дверном проеме, лицо было равнодушным. Но глаза потемнели от едва сдерживаемой ревности, когда он смотрел, как его жена ухаживает за другим мужчиной. Она мягкосердечная женщина, добрая и ласковая, и он знал, что она будет ухаживать за любым — красным или белым — с такой же нежностью и заботой. И все равно: то, что Бриана и Трент были знакомы раньше, угнетало и терзало Шункаха. Он видел, как этот белый смотрел на нее, как прикасался к ней.

Когда забрезжил рассвет, Шункаха настоял на том, чтобы Бриана немного поспала, если не ради себя самой, то ради ребенка.

— Я в порядке, — возразила она. — Кто-то должен остаться с мистером Трентом.

— Я побуду с ним, — раздраженно сказал Шункаха Люта. Взял Бриану на руки, отнес по ступенькам наверх и аккуратно положил на ее старую кровать. — А теперь спи.

Бриана кивнула, слишком усталая, чтобы возражать. Она действительно устала. Спину ломило, ноги болели, глаза сами закрывались — так они хотели спать. Вздохнув, она повернулась на бок и положила ладошку под щеку. И прежде, чем Шункаха Люта успел выйти из комнаты, она уже спала.

Адам Трент пришел в себя через некоторое время, ощущая дикую боль в спине. Услышал шаги, одобрительно поморщил нос, почувствовав запах свежего кофе. Притворившись спящим, попытался вспомнить, где находится, но в памяти был провал. Он помнил, как убил двух человек, напавших на него, как взобрался на лошадь… — и больше ничего. Он сознавал, что теперь лежит лицом вниз на кровати, голый, под накрахмаленной простыней. Адам чуть-чуть приоткрыл глаза — и выругался про себя, увидев индейца, стоящего у окна.