Вечно жить захотели, собаки? - Фриц Вёсс

От попаданий пострадали и некоторые моторизованные машины румын, плотно стоявшие друг к другу: только сегодня утром обер-лейтенант Кремер приказал, чтобы из-за бомбежек автомашины стояли только поодиночке.

— Они пытались уничтожить аэродром Басаргино! — пытается Кнауч утешить своего обер-лейтенанта. — Вот я получу хоть что-то, если они разобьют наши машины!

На полпути к балке Безе и Харро снова стремительно мчатся в укрытие. Безе кричит: «Проклятые собаки, только попробуйте явиться снова!»

Это всего лишь одиночный самолет, двухмоторный бомбардировщик, пробившийся через облака. Когда летчик снова поднимает машину над балкой, раздается лающий звук легких румынских противовоздушных орудий, и трассирующая очередь попадает в фюзеляж и в моторное отделение.

Правый двигатель задымил. Машина все еще продолжает подниматься и с горящими двигателями падает за вокзалом. Раздаются несколько взрывов, и в небо высоко взвивается огромный столб. Похоже, что на борту самолета оставались бомбы. В воздухе опускается белый парашют, на нем человек.

Капитан Стойка, командир легкой батареи противовоздушных орудий, спешит вместе с несколькими солдатами к месту взрыва, обезоружив летчика, лично приводит пленного русского. Капитан Стойка ведет себя по-рыцарски. Как раз в тот момент, когда он вместе с летчиком, одетым в синий летний комбинезон с меховым воротником, проходит мимо бункера, и, сияя от радости, указывает на свою добычу и предлагает пленному сигарету.

Русский очень бледен. Страх еще сковывает его движения, но он старается казаться спокойным, чтобы достойно принять то, что его ждет.

Виссе быстро одевается, чтобы присутствовать на первом допросе пленного. А тот стоит перед письменным столом. Изо рта и носа по лицу течет кровь, собирается на челюстях и густыми каплями падает на летный комбинезон.

Равномерными ударами кулака слева и справа, переводчик бьет пленного в лицо.

Видно, что русский готов сопротивляться, но ему проще умереть, чем терпеть такое обращение. Он сдерживается. С напряженными мускулами на лице, не дрогнув, не говоря ни слова, принимает он удар за ударом. Видно, что он стремится сохранить свое человеческое достоинство, столкнувшись с подлостью и жестокостью.

Заметив германского обер-лейтенанта, переводчик выжидающе смотрит на него. Ожидая особого одобрения от германского офицера, он снова бьет русского в лицо и замахивается для нового мощного удара.

Протянув руку к переводчику и мгновенно положив конец этому избиению, Виссе подходит ближе к русскому.

«Какая низость лишить мужественного человека возможности защищаться…» — думает Виссе.

Майор Кодряну, офицер, которого Виссе очень уважает, стоит в стороне, скрестив руки на груди и с интересом наблюдает за избиением. Он правильно понимает неприязненный взгляд Виссе и небрежно холодно отвечает на него.

Допрос еще даже не начинался, так что пленный не мог отказаться давать показания или раздразнить румын дерзкими издевательскими ответами. Виссе спрашивает себя, разве к методам допроса относится попытка сломить мужество пленного и его волю к сопротивлению еще до допроса, запугать его перспективой более жестоких пыток и заставить давать любые показания? Как бы то ни было, нет такой цели, которая могла бы оправдать такое жестокое обращение с человеком. Ничто не бывает так отвратительно, как издевательство над человеческим достоинством!

Как и бесчеловечная система, которую они защищают, они должны быть уничтожены и истреблены!

Виссе достает носовой платок и протягивает русскому, чтобы он мог вытереть кровь: «Без сомнения, это хорошая добыча!» Он поворачивается к Кодряну и указывает на пленного.

— Сначала мы можем его допросить, но сразу после этого должны отправить в штаб армии! Он не виноват, — внушает Виссе переводчику, — что его бомбы свалились именно на нас.

Очевидно, майор задает свои вопросы по определенной схеме, коротко и точно. Переводчик переводит и на немецкий тоже, чтобы Виссе мог следить за ходом допроса.

Летчик — среднего роста, коренастый, сильный, ему примерно 25 лет, у него типично русское лицо с высокими скулами. Он замыкается и упрямо отказывается отвечать на вопросы Кодряну. «Вот тебе, получи!» — написано во взгляде, который майор бросает на Виссе.

Русский тоже смотрит на Виссе, и когда тот ободряющим кивком показывает ему, чтобы он ответил на вопрос майора, он кивает и, поняв свое положение, с готовностью дает показания.

Его зовут старший лейтенант Яшин, он командует одной из эскадрилий бомбардировщиков. Его эскадрилья во время войны неоднократно уничтожалась немцами и каждый раз формировалась заново. Соединение, оснащенное новыми американскими машинами, всего лишь пять дней назад было переброшено на Сталинградский фронт из Мурманска. Им было объявлено, что германская армия окружена и должна быть уничтожена.

Задачей эскадрильи была бомбардировка аэродромов в «котле». Пробиваясь через облачность, русский командир эскадрильи хотел убедиться, что налет на Басаргипо прошел удачно, отбомбиться и обстрелять находящиеся на земле самолеты и автомашины из бортовых орудий. Но сам попал под обстрел румынских противовоздушных орудий. Бортовой стрелок был убит, а штурман ранен.

Несмотря на ранение, штурман попытался еще раз поднять уже подбитую машину и дать оставшимся в живых членам экипажа возможность спастись на парашютах, хотя знал, что сам он погибнет. Покинуть самолет удалось только лишь ему, старшему лейтенанту.

— Товарищи погибли! — обращается русский к Виссе.

— Каково у вас настроение? Верите ли вы в победу Красной Армии? — спросил Кодряну.

— Летный персонал — это убежденные коммунисты, верящие в победу Сталина. Все из коммунистического молодежного движения.

— Вы тоже? — спрашивает Кодряну.

— Я русский!

— Как вас кормят?

— Как во всех отборных войсках, танковых и так далее, у нас особые, более высокие нормы. Вот уже несколько месяцев мы получаем высококачественные продукты из «американской помощи», в основном консервы!

— А в других частях не так? Они в большинстве своем голодают и плохо вооружены?

Русский утвердительно кивает. В ответ на вопросы он признается, что особенно плохо питаются и вооружены украинские и татарские части, которых он, уроженец Центральной России, не слишком высоко ценит и которые сейчас подтянуты к кольцу окружения. Их боевая мораль невысока, и многие перебежали бы к немцам, если бы их жестоко не подавляли политруки и комиссары.

— Нам известно, что комиссары пистолетами вынуждены гнать вашу пехоту на наши позиции. Вы верите в победу России? — включился в разговор Виссе.

— Сталин отдал секретный приказ по Красной Армии, в котором нас призывают бороться до последней капли крови, потому что Красной Армии необходимо добиться уничтожения фашистов под Сталинградом и изгнать немецких оккупантов с нашей советской Родины.

Мы создали на Урале и в Сибири новую военную промышленность, которая производит больше, чем Германия и оккупированные ею страны. Нам помогает Америка. Фашистский промышленный потенциал разрушается американцами и англичанами с воздуха. В нужный момент они откроют второй фронт на Западе и помогут нам победить Германию. Наше оружие, наша военная техника, тактика и стратегия стали совершеннее. Мы сильнее немцев!..

— Меня интересует ваше личное мнение! Вы верите во все это?

Не задумываясь, русский говорит обо всем, что его волнует.

— Мы подождем еще немного. Мы бросили на решающую схватку в бой все значительные силы, которые у нас еще есть. Если нам не удастся одержать победу в Сталинграде и на Дону… Если немцы уничтожат и эти армии, то Россия погибла, и коммунистическая власть рухнет. Потому что тогда молодые коммунисты не смогут больше верить в победу. Мы не забываем об этом.

Я знаю, что масса русских голодает и живет бедно. Она не верит словам и обещаниям Сталина. Но немцы не должны забывать, что русский человек любит свою Родину и изо всех сил будет защищать ее свободу!

— Это занести в протокол? — спрашивает Кодряну.

— Если пленный будет переправлен в армию, и у него будут обнаружены следы побоев, то можете быть уверены, у вас будут неприятности! — грозит Виссе румынскому переводчику, чтобы пресечь дальнейшее избиение русского.

На фронте затишье. В крепости Сталинграда начинается строительство укреплений и закладка отапливаемых бункеров.

Нормы довольствия резко сокращаются. Это особенно сильно сказывается на дивизиях, которые потеряли свои запасы в результате русского наступления.

Для солдат наступают спокойные дни. Они следят за прибытием транспортных машин с продовольствием: приятно видеть, как немецкие истребители элегантно и все еще с преимуществом в напряженных воздушных боях сбивают Иванов.