Проводы на тот свет - Лев Корнешов

- Мы ведь не чужие, правда, Алексей?

- Еще какая правда! - согласился Алексей и вспомнил некстати, с каким остервенением выбрасывал двуспальную кровать на помойку.

- Я тебе так благодарна, Алеша! - заворковала Татьяна, придав голосу самые интимные оттенки. - Но...

- Конечно, никто не должен ничего знать, - понял её Алексей.

- Не стоит разрушать то, что есть, и склеивать разбитые горшки, глубокомысленно изрекла Татьяна. - Для мужа я уеду к своей сестре на Украину. Сколько я там пробуду?

- Дней восемь-десять.

- Я почти счастлива, - заявила Татьяна.

- У тебя сохранилось свидетельство о браке? - спросил Алексей.

- Конечно. Это ведь все равно, что реликвия.

- Не забудь его прихватить с собой.

- В самом деле, не будем же мы жить в отдельных номерах. Как-никак родственники...

Алексей хотел сказать ей, что таких "родственниц" по общей постели у него наберется с десяток, но решил не отправлять женщине хорошее настроение и сладкое предчувствие приключений.

Татьяна всегда была шустрой деловой особой и несколько дней носилась по Москве по адресам и чиновникам, указанным Никитой Астраханом, оформляя документы и авиабилеты.

Никита допытывался у Алексея:

- Зачем ты туда летишь? И зачем тащишь с собой бывшую супружницу, подставляя её под опасность?

Алексей проигнорировал первый вопрос и ответил сразу на второй:

- Ей ничего не будет угрожать. Я об этом позабочусь.

- У Марка Пашкова дважды было железное алиби, - некстати напомнил Никита. - и оба обеспечивала, не ведая того, его первая жена.

Алексей обозлился и расстроился:

- Никита, ты мне друг, но в твою смазливую физиономию я въеду сейчас с большим удовольствием. Можешь помочь - поспособствуй, а на нет и суда нет. Не обижусь.

- Ну-ну... - пробормотал Никита.

Алексей с приличествующей грустью сообщил Тае, что изверг-редактор посылает его в Мордовию писать большую статью о бывших бериевских лагерях, и попросил Андрея Ивановича удержать её от проводов.

Тесть, конечно, знал, в какой поход собрался Алексей, но не осуждал его, желал удачи, наоборот, старался подбодрить:

- Алексей, рисковый ты парень, но такие живут долго. Закон зоны...

Что имел в виду Андрей Иванович, он же Юрась: зоны, которые прошел, или страну, которая превращалась в "зону", Алексей не понял, но уточнять не стал.

- Яков Михайлович отвезет тебя в аэропорт, - предложил Андрей Иванович.

- Не надо. Я не обеднею, если потрачусь на такси, а лишних людей вовлекать не стоит.

- Правильно мыслишь, - одобрил Юрась. И словно его зять собирался в какую-нибудь заурядную поездку, сказал:

- Когда вернешься, побазарим о твоем и Тайкином будущем.

Юрась был крепким мужиком, и Алексей даже подумал, что ему бы не пивбарами и саунами командовать, а какой-нибудь управой или округом порядка было бы поболее, нежели сейчас.

Перед отъездом Алексей побывал на могиле Ольги. Он стоял у её бюста и молчал: что говорить? О том, как далеко уводит его дорога от родных погостов? Или что вынужден он будет взять на свою душу грехи малые и большие, но делать нечего - чистенькими становятся лишь после смерти и то, если Всевышний пожелает. Алексей не сомневался, что Ольга - замечательная юная женщина - его бы поняла и отпустила бы все грехи его - нынешние и ближайшие.

Он поймал себя на мысли, что на кладбище он уже не смотрит больше холодными и равнодушными глазами. Это была странная, малюсенькая частица его России, к сожалению. открытая всем современным страстям и напастям. И родные могилы - это не только холмик, плита, под которыми покоится его Ольга, это все, кого укрыла русская земля.

Сима-пономарь, завидев Алексея, заспешил к нему откуда-то от своей (чужой?) недостроенной или, как он говорил, недоделанной часовенки.

- Говорят, ты теперь здесь хозяина? - без особого почтения поинтересовался он.

- Кто такое говорит?

- А Сергей Викторович Сойкин. Большим он уважением к тебе проникся с тех пор, как ты шуганул отсюда благасовских эсесовцев. Тут какие-то пришли вроде бы дань-охрану наложить на кладбище, так он им и говорит: не возражаю, только посоветуюсь с зятем Юрася, который Алексей Георгиевич. Ты б видел, как они чуть не бегом к своим иномаркам топали...

"Ну, все путем, - невесело подумал Алексей. - Осталось мне в Турцию слетать да в зону сходить - совсем стану авторитетом".

Сима чутко уловил его настроение, просил понимающе: "Может, сбегать? Так я мигом... Окажи честь, хозяин, ударим русским характером по граненым стаканам".

- Поэт-песенник, - улыбнулся Алексей. - А где Анька?

- Здесь она, недалеко. Если надо, живьем приведу.

Алексей дал ему денег и вскоре Сима возвратился с бутылками и Анькой, бросившейся обнимать Алексея. Они зашли в часовенку, Сима благоговейно разлил водку в стаканы, приговаривая:

- Это тебе не коньяки да вина заморские. Это она, наша родная водяра, l'euo de vie!

- Чего-чего? - изумился Алексей.

- Учил в институте французский, - с достоинством объяснил Сима. - Но единственное, что помню, это название водки на французском - вода жизни! Во, понял? Французики, а соображают.

Он тронул струны старенькой гитары:

Здесь только тени бродят

Покойнички здесь спят.

Зеленокосые березоньки

Задумчиво грустят...

- Эх, Рассея, мать моя Родина! - тяжело вздохнул Сима и снова налил в стаканы.

- Родной мой! - расчувствовалась Анька. И тоже частушечно пропела:

Ты скажи мне, чо те надо

Может быть, и дам!

Воскликнула с энтузиазмом:

- Гуляем, мужчины! Мне теперь по ночам не муж-покойник снится, а ты, пригожий!

- Аня, - спросил Алексей, - ты можешь на недельку у себя приютить Симу?

- А по мне - так и на всю жизнь! - бесшабашно ответила Анька.

- Только на неделю. Запомнила, Анька? Забирай его и неделю здесь не объявляйтесь.

- Тебя поняли, - неожиданно трезво сказал Сима.

- А может он у меня и приживется? - с надеждой проговорила Анька. Мужик ещё не старый, пить перестанет - во вдовьем хозяйстве пригодится...

Алексей подумал, что вот какими они получились - странные его проводы в Турцию:

- Пожелайте мне удачи...

- Ты не то, чтобы придурок, - с чувством произнес Сима, - хотя и не от мира нашего. Но у тебя все путем будет. Слышишь, покойнички тебя к себе пока не ждут - не шелестят и не мельтешат. Бывай, удалой человек!

- Разбойничек ты мой ненаглядный! - хихикнула Анька.

Алексей добрался домой в большом подпитии, и Тая восхитилась:

- Мой муж впервые домой пьяненьким явился! Пошла нормальная семейная жизнь!

...На следующий день Алексей встретился с Татьяной в зале вылета аэропорта, у "коридора" на таможенный контроль. Татьяна была веселой, оживленной, мило поцеловала его в щеку, критично осмотрела:

- Ты возмужал, Алексей, - сделала она вывод. - И стал каким-то иным, чем был. Пока мне неясно, каким ты стал. Наверное, это будет приятно открывать тебя заново...

Они без проблем прошли на посадку, и стюардессы заботливо приняли в свои "объятия" пассажиров первого класса. Татьяна, переполненная впечатлениями, примолкла и ничто не мешало Алексею в бездонных небесах прокручивать в памяти последние дни. Вспоминая наставления Юрася и Штыря, должен был признать, что они не просто вывели его на убийцу, а прикрывали, стремились облегчить ему выполнение того, что считали справедливым, хотя и очень опасным делом. Почему? Только ли потому, что он был зятем Юрася? Это вряд ли. А может, всему этому есть более простое объяснение? В теневой "империи" появились конкуренты-беспредельщики и их следовало укоротить в назидание другим? Наверное, именно это и было основным мотивом той помощи, которую оказал Алексею Штырь по решению "совета авторитетов", а проще "сходняка" сильнейших. Но вот же сказал Алексею Андрей Иванович:

- Если все карты, дорогой зять, лягут тебе в масть, я в будущем буду спокоен за Тайку - ты её в обиду никому не дашь...

...Алексею и Татьяне не составило труда после приземления лайнера пройти формальности: здесь, куда устремлялись тысячи и тысячи россиян, была очень упрощенная процедура, все подчинялось интересам выгодного туристского и курортного бизнеса. Алексей сносно говорил на английском, что впрочем особенно и не требовалось: каждый второй трепался на ломаном или приличном русском.

Они приехали в отель, в котором работал Хренов охранником, на такси и поскольку номер заранее не заказывали, Алексею пришлось подкрепить свою просьбу сотенной зеленой купюрой. В рецепции предложили дорогой люкс, и администратор с интересом ожидал реакции этого русского с женой, ибо в таких номерах останавливались только очень богатые люди.

- Это то, что нам подойдет, - довольно равнодушно сказал Алексей, а у Татьяны округлились глаза, когда она краем глаза заметила, какую сумму вносит Алексей в качестве аванса.

- Я вас лично провожу, - торжественно заявил администратор.

- А багаж? - шепотом спросила Татьяна.