Святая сестра - Марк Лоуренс

— Как высоко?

— На самом верху. Должно быть, он маленький, раз забрался так высоко. Дай нам минуту, потом иди.

Чайник подняла обе руки, и тени собрались вокруг нее, как туман. Котел потянулась, поймала несколько теней и обернула их вокруг себя. Пара сплелась, не просто одетая в темноту, но лишенная цвета и отличия, так что глаз хотел скользить по ним без остановки. Мгновение спустя они обе уже плавно двигались к конюшням.

Нона молча считала. Криков она не ожидала. Досчитав до шестидесяти, она помчалась к дереву. Ровный бег без всякой попытки скрыться. Наблюдатель не выбрал бы такую высокую позицию, если бы хотел смотреть на землю вокруг ствола.

Подпрыгнув, Нона дотянулась до самой нижней ветки и начала подниматься, быстро карабкаясь по ветвям. По мере того как она взбиралась, ветви становились у́же и ближе друг к другу, так что ей приходилось пробираться сквозь густые иголки. Маленькие ветки ломались вокруг нее, царапая обнаженную кожу и оставляя на ней липкий сок. Наблюдатель не обнаружит ее только в том случае, если покачивание сосны и скрип ее ветвей на усиливающемся ветру скроют шум, который производила Нона.

Еще выше, и ветки с иголками стали расти не так полотно, хотя теперь ей нужно было думать о том, куда поставить ногу, так как многие ветви дерева не выдержат ее вес. Нона остановилась футах в двадцати от вершины.

Неужели Скифроул поместил туда ребенка?

Оставалось очень мало места, где наблюдатель мог спрятаться, и, если она поднимется немного выше, то будет открыта для любого ножа или дротика, которые можно в нее бросить. Нона напрягла свои чувства, ее ясность кусала так сильно, что все ее тело покалывало. Она почувствовала каждый крошечный порез на своей коже и свет, скользящий по ее глазам, уши атаковали шум ветра и скрип дерева. Она узнала каждый рубчик коры под своими пальцами. И увидела вокруг себя медленный восходящий поток тени.

Нона ухватилась за ствол, теперь такой узкий, что она могла обхватить его двумя ладонями. Сестра Яблоко сказала, что, когда Колесо вывела их из монастыря, они оставили милосердие позади. Тот, кто скрывался над ней, несомненно, имел множество ножей и игл, покрытых самыми ужасными ядами, и подниматься вертикально, чтобы напасть на хорошо подготовленного врага, никогда не было здоровой стратегией.

Она обхватила ногами ствол, вытянула руку, призвала клинки и замахнулась. Вся верхушка дерева упала. Наблюдатель издал короткий вопль, быстро затерявшийся в треске ломавшихся веток и закончившийся глухим ударом. Нона осталась на новой вершине сосны, откуда открывался прекрасный вид на орды, выстроившиеся на востоке.

Нона и представить себе не могла, что в Скифроуле так много людей, не говоря уже о том, что их королева сможет провести их через Грэмпейны и через сотни миль к порогу императора. Впервые за этот день ее охватил настоящий страх. Мастерство не могло одолеть такое количество. Красная Сестра могла срубить пятьдесят врагов только для того, чтобы найти еще пятьсот, бросающихся на нее. Глядя на простирающийся на восток океан человечества, Нона наконец-то поняла всю чудовищность угрозы. Этот прилив захлестнет Истину и не остановится, пока не достигнет моря Марн. Ее друзья, все послушницы, все монахини умрут. У них не было ни единого шанса. Ни единого.

Линия атаки лежала на востоке. Ряды боевых машин швыряли свои снаряды, осадные башни с грохотом продвигались вперед, наземные войска устремлялись к стенам; геранты, несшие длинные лестницы и захват-крючья, выглядели достаточно огромными, чтобы перебросить крючья через крепостные валы.

Однако подавляющее большинство сил Адомы еще не вступило в бой, их стройные ряды выстроились перед акрами, отданными под их размещение и заключенными в грубые стены частокола. Возник второй город, на этот раз из палаток — бесконечное лоскутное одеяло из холста и шкур, испещренное разноцветными флагами. Нона видела признаки промышленности, дым из железных труб, где чинили оружие и доспехи, подковывали лошадей, точили мечи. Осадные машины, еще не вступившие в бой, громоздились, как гигантские звери, лежащие среди муравьиного роя пехотинцев. В других местах находились лошади, больше, чем она когда-либо видела; они кружили в своих загонах, целые стада, несмотря на то, что основная сила Скифроула вступала в бой на собственных ногах.

Ветер донес до нее зловоние, еще более сочное, чем от Истины, нечистоты людей и животных, десятков тысяч людей и животных или, возможно, сотен тысяч, вонь тысячи походных кухонь и тысячи отхожих мест.

То тут, то там среди скопления войск стояли величественные шатры, яркие цвета их тканей поражали чувства. Над ними на ветру трещали стяги.

Большинство шатров находились слишком далеко, чтобы их можно было хорошо разглядеть, но один шатер стоял всего в миле от них и едва ли за пределами досягаемости стрел из большого скорпиона, достаточно близко, чтобы Нона заметила его исключительное качество и замечательные размеры. В пятидесяти ярдах впереди стояла шеренга из шести больших катапульт с глиняными сосудами, наполненными легковоспламеняющейся жидкостью. С низким и гортанным звоном они бросали свой горящий груз за стены Истины, о разрушениях можно было только догадываться, дым извергался в небо.

Нона оглянулась на Колесо и ее группу, теперь уже затерявшуюся вдали. Маленькие ворота, через которые Настоятельница Стекло когда-то вывела ее из города, стояли далеко от нее и очень близко к линии фронта, хотя пока можно было войти в них, не оказавшись частью сражения. Около пятидесяти человек городской стражи удерживали позиции перед воротами, а защитники толпились на стене высоко над ними. Это была самая восточная точка входа, через которую можно было проникнуть в город, не попав под бурю стрел. Вход там значительно сократил бы расстояние, которое нужно было преодолеть внутри стен, чтобы добраться до дворца. Нона еще раз оглядела нереальную панораму, хорошо знакомый ей пейзаж, ставший чужим из-за войны, и начала быстро спускаться.

— Для них это единственный путь. Иначе их просто окружат, собьют в толпу и вырежут у подножия стен. — Нона рассказала, что увидела.

Чайник кивнула:

— Как называются эти ворота?

Нона пожала плечами:

— Не знаю...

— «Малые врата»,