Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

— Нет, вроде бы, — ответила Манька, пошевелив рукой. — Что это было-то?

— Это плащ у меня такой. Он тоже между Раем и Адом проткнутый и проверенный. Коричневая чума на все, что мне не хочется видеть. Образчик параллельности и воспитан до ужаса, — гордо произнес он, накрываясь плащом с необыкновенной к нему любовью. — Мы с ним Край земли и Начало. Вреден, знаю, но вредностью от меня заразился. Пока на мне, мне мог бы грозить только полный идиот.

— Ну, вообще-то, и без него не особо отваживались бы! — порадовалась Манька за Дьявола, покосившись на мирно лежавший рядом плащ. Значит, для устрашения у него был не только Ад…

— Так ты, Маня, желание еще не загадала, помнишь ли? — напомнил ей Дьявол в который раз, закончив с плащом, на котором даже шва не осталось, и принимаясь обратно за отложенного опенка.

Борзеевич, убедившись, что материя плаща способна не только искалечить, но и вернуть в первоначальный вид, успокоился совсем, радуясь, что и у него есть такие проткнутые параллельные кусочки материи.

— Манька, — подсказал Борзеевич, — проси себе такой же! Смотри, какие у меня портянки! Гадом буду, если мне насолить! — он с уважением и трепетом посмотрел на свои ноги. — Бог сказал — Бог сделал! Лови его на слове!

— А можно? — искренне обрадовалась Манька, представляя, как закусывает такой плащ вампирами.

— Ну, это ты загадала! — с озабоченностью задумался Дьявол. — Нет, Маня, пока вампир судиться с тобой, нельзя. Съест он тебя, если вампир переизбран будет. Но желание твое принял. Есть такой. Будет, когда сможешь носить его.

— Значит, никогда? — расстроено спросила Манька, понимая, что желание пропало.

Лезть снова в горы ради одного желания ой как не хотелось. С этой стороны гора была круче. Пропасть на пропасти, крутизна, а с той стороны уже готовые ступеньки. Одно дело спуститься вниз на том же Дьявольском плаще, как на парашюте, второе подняться вверх. Надежно укрыта была Вершина Мира и к ней лучше с той стороны, через восемь гор. Борзеевич виновато смотрел на Маньку, краснел и пыхтел — он тоже сообразил, что совет был не самый удачный.

— Не торопи, да неторопыгой будешь! — отрезал Дьявол. — Поспешить, говорят, людей насмешить.

Борзеевич опустил сочувствующий взгляд, вздохнул, развел руками. Молча, пока Дьявол смотрел в другую сторону.

— А можно, я себе лоскуток возьму? — попросила Манька, заметив оставленный Дьяволом обрезок плаща.

Дьявол, похоже, про него забыл. Или думал, что лоскут куда-нибудь исчез сам собой. Но тот лежал и исчез бы, если бы хозяин плаща подумал о нем.

— Этот?.. Занимаюсь вами, — в сердцах вскрикнул Дьявол, — Ладно, — милостиво разрешил он. — Он твой — но временно. Тебя он не будет в лицо бить ногами, но и врагу морду тоже не набьет, но если что, предупредит об опасности — черное станет красным, а красное черным. Он всему моему Закону обучен, хоть и лоскуток. Береги его, вдруг рядом не окажусь, как в избе. Борзеевич Борзеевичем, но противоправное он существо, пусть и на мой ляд. И если лоскуток предупреждает, беги изо всех сил, как только сможешь, даже если Борзеевич станет убиваться и расписывать истинную благодать, и сама ты будешь зрить ее — не доверяй ни глазам, ни Борзеевичу! — Дьявол протянул ей лоскут, как медаль за храбрость, разрешая ему сползти с руки и намотаться на Манькину кисть в виде браслета из тряпицы.

— Борзеевич хороший, я ему верю! — просто сказала Манька, обидевшись за Борзеевича.

— Ага, хороший! Сам же вампиров сделал! А потом укусил вампира — и сытый стал! Маня, он их по головке гладит и посмеивается — знает, каким местом повернулась к ним его горошина. Не ха-ха у него в голове, а идейное просвещение за место мозговых извилин, — Дьявол искренне огорчился, что она поднимает Борзеевича до уровня Бога. Сам он иной раз не заслуживал доверия. — Борзеевич тоже… своего рода черт. Образный перевертыш… — предупредил он, посматривая в сторону Борзеевича, который пыхтел, но не оправдывался. — Как его горошины! Так что его портянки не покраснеют и черными не станут, оставаясь в горошек. И не все его горошины правильно понимают — есть такие, которые горошину читают наоборот. То есть, как не надо тебе и Борзеевичу. Не желая того, он может помочь вампиру или оборотню проникнуть в твой удел, так он устроен.

— А почему мы остановились тут? — спросила Манька, вспомнив об избах, и дыме над землей. — Надолго? Хотелось бы и там лето застать… Жалко, что весну пропустили.

— Поверь, — успокоил ее Дьявол, — успеешь на цветочки налюбоваться! Мы же от весны к лету идем. Поднимитесь завтра с утра пораньше, добежите до снега — и снова весна, а там любимые подснежники… В горах все по-другому, потом по весне всегда будет в горы тянуть. А за перевал перевалимся, как раз в самое пекло угодим! Там не топать, только бегом придется бежать. Стар и млад и по ту, и по эту сторону гор ищут вам беду. Вспомни, как ловко люди из Проклятого города рубили головы врага. А если бы на тебя смотрел оборотень, за тобой охотился — смогла бы так? Или вампир? А дракон?

Манька засомневалась. Одно дело, когда из-за крепкой стены, другое — врукопашную…

— Есть у нас и тут дело. Пришло время ускоренным курсом пройти курс молодого бойца, — посвятил ее Дьявол в свои планы. — Война началась самая настоящая! Против нас все государство выступило единым фронтом, а фронт у нас ты да Борзеевич, которому в военное время доверять никак нельзя…

— Съел чего-нибудь? — наконец, не выдержал и обиделся Борзеевич. — Ты опенок-то выплюни! Верни, Маня, ему синявку! Я же бил оборотня?! И как бил! Положил в рядок, а вы раскидали по всему полю. Второй раз уже обидеть норовишь.

— Это пока ты моей головой думаешь! А ну как в плен угодишь? — Дьявол не засмеялся, не стал как всегда насмешливым, откровенно давая понять, что такой вариант не исключался. — Станут тебя пытать, да вызнавать секреты? А в бою преимущество на стороне секретной стратегии и тактики!

Борзеевич сначала посерел с вытянутым лицом, потом оглянулся, убеждаясь, что еще не в плену. Манька заинтересовалась последними словами Дьявола, тоже насторожившись. Пришла ее очередь испугаться — могла бы раньше догадаться, что их раскрыли, когда на Вершине Мира Дьявол землю показал…

Она мысленно помолилась за избы, за дерево, за землю, за всех, кто там остался.

— Ну, не съем же я свой горох! — буркнул Борзеевич, сделав последнюю попытку обелить себя.

— А ну, как устоит кто против твоей горошины? Я ведь не сказал, что предашь, я только сказал, что твоей голове награда втрое против Манькиной обещана! И тебе предстало стать молодым бойцом. Железо вам недолго носить осталось, вдвоем вы его быстро обрекли на смерть. А Маня железом пропиталась — всем железякам железяка. Меча ей недостает.