Битва за любовь - Лилия Подгайская

– Ещё один день, один только день подержи это чудовище вдали от меня, – молила она. – Позволь мне улететь с моим любимым. Я не знаю, как он будет спасать меня, но не побоюсь ничего. Ничто не испугает меня, когда Майкл будет рядом.

Уснула она в эту ночь очень поздно, почти перед рассветом, когда даже сычи замолчали, давая себе отдых. А проснувшись, вновь не могла найти себе места. Пришли, как обычно, охранник с дебелой девкой, что носила ей еду и меняла ведро. Филиппа изо всех сил старалась казаться такой же, как всегда, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Кажется, пронесло. И потянулись часы. Никогда ещё в её жизни время не ползло так медленно, как в этот день в старой башне. Солнца не было с утра. И чем дальше, тем становилось темней, хотя был ещё день, она знала, чувствовала это. А вечер пришёл и вовсе необычный. Ни дождя, ни ветра не было, но огромные тёмные тучи нависли над землёй так низко, что, казалось, готовы были раздавить всё, что на ней есть, своей тяжестью. Густой туман клубился в воздухе, поглощая все звуки и не давая видеть. И вдруг он стал наползать на башню, поглощая её.

Мужчины внизу с ужасом смотрели, как сизая непроглядная муть поглощает верхний этаж господского дома и половину башни. Безумием было бы осуществить задуманный план в такой жуткой обстановке, и всё-таки Майкл полез на башню.

Они долго спорили накануне с Рори, кто из них полезет наверх, чтобы вызволить Филиппу. Рори не хотел отпускать друга, но тот был неумолим.

– Да, она твоя сестра, Рори, – говорил он, – но для меня она единственная в мире женщина. Тебе ли не знать об этом? И потом, ты – наследник своего отца, а он … Ох, Господи, только бы милорд остался жив. А по стенам лазить мы ведь умеем не хуже ящериц. Или ты забыл?

Молодой Мюррей вынужден был согласиться. И подъём начался. Время, казалось, остановилось для всех, кто ждал внизу. Майкл же отбросил все мысли и сосредоточился на том, чтобы ползти вверх, неуклонно, шаг за шагом, как настойчивое насекомое.

Филиппа наверху тоже не могла найти покоя. Но не позволила себе ни на миг отойти от окна. Смотреть было бесполезно, и она слушала. Она вся превратилась в слух, пытаясь уловить хоть какой-то звук, свидетельствующий о том, что помощь близка. Вот она услышала, как будто что-то твёрдое царапнуло по камню. Ещё раз, кажется, ближе. И через несколько долгих минут из густого тумана вдруг возникло дорогое лицо, бледное и напряжённое. И Майкл спрыгнул с окна к ней в комнату.

– Не будем терять времени, Ласточка, – быстро проговорил он, – у нас впереди тяжёлый спуск и долгий путь, чтобы успеть уйти подальше.

Он быстро огляделся. В этом грязном сарае даже не к чему было прикрепить верёвку, которую он вытащил из-за пазухи. Майкл, было, отчаялся, но тут обнаружил крюк в стене, служивший, несомненно, для приковывания пленных цепью. Крюк оказался достаточно крепким, чтобы выполнить предназначенную ему роль. Майкл быстро, но надёжно закрепил на нём веревку и стал разматывать её в окно. Вскоре чьи-то руки подхватили другой конец верёвки и натянули её. Майкл удовлетворённо хмыкнул и повернулся к Филиппе.

– Тебе придётся крепко держаться за меня, Ласточка, – сказал он. – Я, конечно, привяжу тебя для верности к себе, но ты уж постарайся, не подведи.

С этими словами Майкл притянул девушку к своей спине и крепко привязал широким ремнём.

– Ну, Господи, помоги нам, – прошептал он, навалился на окно, осторожно перебросил ноги, ухватился за верёвку двумя руками, и они повисли над пропастью. Спуск начался.

Филиппе казалось, что этому долгому беззвучному спуску в густой мгле не будет конца. Но когда они оказались ближе к земле, видимость улучшилась, и уже можно было разглядеть внизу фигуры людей, ожидающих их. Сердце девушки радостно забилось, когда она узнала Рори. Рядом с ним стоял Родерик, а дальше ещё двое их воинов. Земля была всё ближе. Но она чувствовала, как тают силы Майкла. Его руки подрагивали, движения замедлились. Он позволил себе замереть на пару минут, дав телу отдых, и, глубоко вздохнув, двинулся дальше. Ещё немного, ещё, и вот уже сильные руки брата подхватывают её, а Родерик поддерживает пошатывающегося Майкла. Его руки ободраны в кровь, но задерживаться они не могут. Нужно скорей уносить ноги из логова зверя.

– Быстрей, – прошептал Родерик, – уходим.

И они двинулись вниз по склону лощины. Осторожно, чтобы не стукнул камень под ногой, не затрещала ветка. Потом начался подъём. Он был куда трудней, но вскоре к ним потянулись сильные руки и помогли сделать последние шаги. Здесь их ждали остальные воины, а невдалеке паслись кони. Люди устремились под сень спасительного леса.

Передохнув несколько минут, стали собираться в дорогу. Для Филиппы была припасена запасная лошадь, чтобы она могла ехать самостоятельно. Так будет быстрее. Наездница она отличная. Отряд уже был готов в путь, когда всех удивил Родерик.

– Я думаю, что нам нельзя возвращаться тем же путём, что мы пришли сюда, – проговорил он, глядя то на Рори, то на Майкла, – нам будет трудно уйти от погони. А за нами пойдут именно на запад. Поэтому мы должны обмануть их и двинуться совсем в другую сторону. Путь будет дольше, но зато мы избежим столкновения с воинами де Бриера.

С ним, подумав, согласились. И обратная дорога пролегла через Лестершир и Стаффордшир. Зато до Эндлгоу добрались без происшествий.

Глава 15

Их заметили издалека. На крепостную стену вывалили почти все воины замковой охраны. Они громко кричали и приветственно размахивали оружием. Ещё бы! Их молодой лорд, живой и невредимый, возвращался к ним. А рядом с ним скакали всеобщая любимица Филиппа и верный друг наследника замка Майкл Хоуп. Было от чего прийти в неистовство. Срочно послали гонца к лорду Мюррею.

Ранальд был ещё слаб после полученного ранения. Он потерял слишком много крови и, к тому же, рана воспалилась. Казалось бы, стрела – не копьё, на ней не может быть столько грязи, но, видимо, скаредные де Бриеры использовали свои стрелы по много раз, не удосужившись даже очистить их от налипших остатков. Во всяком случае, Ранальду эта злосчастная стрела принесла не только ранение, но и тяжёлое воспаление. Пять дней и ночей он был между жизнью и смертью, метался в горячечном бреду, выкрикивая различные имена и команды. В его воспалённом сознании всплывали то битва в далёком шотландском селении, когда полегли все, кто был ему дорог, то сражение под Пуатье, то другие эпизоды его походов с принцем Эдуардом. Иногда он звал его, называя не просто господином, но другом. И тогда сердце Лорен, не отходившей от мужа ни на минуту, обливалось кровью за него. Верный своему слову Ранальд был предан принцу бесконечно, он действительно готов был жизнь отдать за него, как поклялся когда-то королю Эдуарду в её присутствии. Но принц предал его, отказался от верного сподвижника, защитника и друга в угоду вздорной женщине, не знавшей предела своему тщеславию. Но когда в своих горячечных метаниях Ранальд говорил о ней, на глаза Лорен всегда набегали слёзы, и она даже не пыталась их сдержать. Этот гордый, свободолюбивый и непреклонный шотландец становился таким ласковым и нежным, говоря о ней, что сердце немного щемило от такой любви. Его губы, произносившие её имя, становились на удивление мягкими, теряли свои чёткие контурные очертания, и трудно было поверить, что они способны произносить слова команды и грубые солдатские шуточки. Метавшийся в бреду Ранальд звал её, а Лорен была готова отдать ему всю свою кровь, капля за каплей, лишь бы сознание и сила вернулись к нему. Иногда её ненадолго сменял у постели раненого верный Эндрю. Ему она доверяла, но больше никого не подпускала к обессиленному и горящему в огне лихорадки мужу.