Аванпост - Майк Резник

Уверенности у Никодемия прибавилось, он понял, что его корабль более быстрый и маневренный. Ему очень хотелось сразиться с оставшимися двумя, но на такой риск он пойти не мог. Через несколько минут Золушке предстояло покинуть корабль, и она очутилась бы в открытом космосе, беззащитная, с ограниченным запасом кислорода. И он не мог вступить в бой, потому что уничтожение и даже повреждение его корабля убило бы и Золушку.

Несколькими маневрами он попытался оторваться от преследователей, но ничего не вышло, а времени на новые не оставалось. Поэтому он направил корабль к Анне Болейн, а в нескольких сотнях миль от кольца вышел на связь.

— Ты все еще на корабле?

— Да.

— Ладно, когда закончим разговор, выходи из него и, используя ранцевый двигатель, доберись до края кольца.

— А что потом? Стрелять ракетой?

— Я думаю. У меня нет возможности затормозить и подхватить тебя, потому что в этот момент я превращусь в отличную мишень для двух кораблей, которые меня преследуют. — Он помолчал, прикидывая альтернативные варианты. — Ладно. Придется усложнять задачу.

— А раньше ты предлагал что-то совсем простое? — В голосе Золушки слышались саркастические нотки.

— Забудь о том, что я говорил. Если ты выберешься на край Кольца, они заметят тебя с той же легкостью, что и я. Оставайся в середине и там зажги ракету. Если я ее замечу, свяжусь с тобой, а потом тебе придется подождать, пока я доберусь до тебя. Если в течение десяти секунд после того, как ты выпустишь ракету, я не дам о себе знать, значит, я ее не увидел. Тогда ты свяжись со мной по радио скафандра, и мы предпримем вторую попытку.

— Ты уверен, что это правильное решение? — спросила Золушка. — Вокруг полно метеоров. Они опасны ничуть не меньше пришельцев.

— Пришельцы пытаются меня убить. Метеоры — нет.

— Как скажешь. Я выхожу из корабля.

— Удачи, — пожелал ей Мейфлауэр.

И направил корабль параллельно Анне Болейн. Через минуту радио ожило:

— Чего молчишь?

— Ты выпустила ракету?

— Да.

— Черт! Мои датчики ее не зафиксировали.

— У меня осталась только одна. Пускать и ее?

— Подожди, пока я перемещусь на сто восемьдесят градусов вдоль кольца… вернее, перемещусь на сто восемьдесят градусов от того места, где сейчас нахожусь, поскольку Кольцо тоже вращается.

Ему хотелось перейти на световую скорость, чтобы побыстрее добраться до нужного места и, возможно, сбросить с хвоста преследователей, Но он понимал, что такой маневр «выбросит» его далеко за пределы системы Колец, а при возвращении он не найдет нужную точку. Поэтому он лишь увеличил скорость до семидесяти процентов световой и помчался вкруг Анны Болейн. Когда почувствовал, что миновал половину Кольца, связался с Золушкой по радио.

— Выпускай.

— Готово.

Вновь датчики не зафиксировали никаких вспышек.

— Ты ее засек?

— Нет.

— Дерьмо! Что же нам делать? Ты можешь найти меня по радиосигналу?

— Датчики определят твое местоположение с точностью сорок миль плюс-минус десять. Это все, на что они способны. — На мгновение он задумался. — Ладно, оставайся на связи. Для начала постараюсь подобраться поближе.

— А что потом? — спросила Золушка.

— Как далеко ты от своего корабля?

— В нескольких милях.

— Возвращайся к нему.

— Зачем?

— Выведи из реактора стержни-замедлители и убирайся оттуда. Он взорвется через четыре минуты, и уж эту вспышку я увижу, можешь не сомневаться.

— Ты окажешься ближе, но все равно не заметишь меня. Слишком много скал и ледяных глыб.

— Зато ты увидишь меня, поскольку мой корабль куда больше любой глыбы. Как только засечешь, доставай лазерный пистолет и стреляй в мой нос.

— А если попаду?

— Никакой пистолет не сможет пробить корпус, а мои датчики точно определят, откуда произведен выстрел, и я тебя подберу.

— Ты уверен, что твой план сработает?

— Теоретически, да.

— Что значит — теоретически?

— Если разлетевшиеся от взрыва камни и осколки не снесут тебе голову, если тебя не отбросит на сотню миль, если пришельцы не подстрелят меня до того, как я доберусь до тебя, если я смогу прорваться сквозь метеоритное облако, если ничего не случится с системами жизнеобеспечения твоего скафандра, тогда у нас отличные шансы остаться в живых.

— Твой пассаж об отличных шансах я нахожу излишне оптимистичным, — мрачно заметила Золушка.

— В такой ситуации лучше быть оптимистом, чем пессимистом. Приступай. Один из них снова стреляет в меня.

— Не хотелось бы мне рассчитывать на компьютере вероятность нашего выживания.

— Вот и повод для того, чтобы ты отблагодарила меня за свое спасение.

— Если мы выберемся отсюда целыми и невредимыми, я отблагодарю тебя так, что мало не покажется, — пообещала Золушка.

— Я на это рассчитываю, — ответил Никодемий Мейфлауэр.

МОГИЛЬЩИК ГЕЙНС И ЧУЖИЕ

Планета Генрих VIII не представляла для людей ни малейшего интереса. Атмосфера из аммиака, температура — почти минус сто по Цельсию. Сила тяжести — на семнадцать процентов выше стандартной галактической. День длился 1273 часа, ночь — столько же. К достоинствам можно было отнести только небо, освещенное шестью Свадебными Кольцами, сверкающими отраженным светом далекого солнца.

«Почему только кому-то пришла в голову мысль окопаться здесь? — гадал Могильщик Гейнс, бредя по скалистой равнине. — Особенно тем, кто изгнал из звездной системы Флот».

Лично он не мог найти ни одного аргумента в пользу Генриха VIII.

Однако знал, что завсегдатаи «Аванпоста», мужчины и женщины, наводят порядок на остальных Генрихах (за исключением Первого, поверхность которого представляла собой океан расплавленного металла, и нескольких лун, на которых не высаживались пришельцы), и, поскольку на Генрихе VIII датчики его корабля обнаружили небольшое вражеское поселение, а он сам привык выслеживать киллеров на планетах с самыми разными атмосферами и различной гравитацией, Могильщик решил самолично разобраться с этими пришельцами.

Видимость едва отличалась от нулевой, но датчики подсказывали, что до лагеря пришельцев полмили, а до их корабля и того меньше. Ориентирование по приборам вполне устраивало Гейнса: пусть он не видел пришельцев, но и они не могли его видеть.

Он нашел их корабль, расплавил стартовый блок, уничтожил систему жизнеобеспечения, двинулся к лагерю. Подошел на двести ярдов и уже различал силуэты двенадцати Куполов, в которых находились пришельцы. В молодости он бы ворвался в лагерь, стреляя с двух рук, с тем чтобы лицом к лицу схватиться с врагами. Но за долгие годы повидал смерть во всех ее проявлениях и знал, к чему приводит ненужный героизм. Могильщик Гейнс давно уже решил для себя, что ему нравится жизнь, и расстаться с ней намеревался лишь в самом крайнем случае. Поэтому с давних пор заботился прежде всего о собственной безопасности, что, как ни странно, приводило все к новым и новым успехам в карьере охотника за головами. В итоге он обеспечил себе безбедную старость и отошел от дел.