Львиный Зев - Ольга Елисеева

"Кажется, Раймон на ложе сказал ей несколько больше, чем следует, не одобрила Астин, - а сам учил..."

- Возможно, это происходит потому, что я ношу его ребенка, закончила мысль Беренис.

- И еще потому, что Раймон все время думает о вас, - произнесла принцесса. "А он настолько сильный медиум, что его мысли прошибают любые преграды", - этого она не сказала вслух. - Итак, ты уверена в том, что герцог жив?

Беренис кивнула.

- Я тоже так считаю. И что же из этого следует? - Астин сложила руки на груди и оглянулась на короля. - Ты думаешь, что его надо поискать, прежде чем мы начнем наступление?

Наложница герцога во все глаза смотрела на нее.

"Нет, это я думаю, - поправила себя Астин, - а ты, бедняжка, просто измучена дурнотой, сомнениями и страхами".

- Арвен, - принцесса снова повернула голову. Король беседовал о чем-то с Марком, но сразу услышал ее. - Арвен, - повторила она, когда Львиный Зев подошел к ней. - Ты узнаешь Беренис? Так вот, она тоже считает, что Раймон жив.

От удивления у Львиного Зева отвисла челюсть, но Астин не дала ему опомниться.

- Ты понимаешь, чем это нам грозит в случае скорого наступления?

- Вёльфюнги вытащат его из подземелья, или где он у них там, и начнут прикрываться им, как щитом, торговаться на переговорах, угрожать, что убьют его, если мы сделаем хоть один шаг, - хмыкнул Арвен. - Знакомо, черт возьми. Ну и что ты предлагаешь?

- Не рисковать раньше времени. Попытаться сначала найти и освободить его, - ответила девушка.

- Но как? - Откуда мы узнаем, где они его держат? - развел руками король. - Герцог, конечно, не иголка в стоге сена, но все же...

- Раз я и Беренис чувствуем его, задача облегчается, - сказала Астин. - Нам необходимо отправиться на поиски герцога.

- Иногда ты говоришь такую чушь, что я не понимаю, как она вообще приходит тебе в голову! - пожал плечами король. - Ты и Беренис... отправитесь на поиски... Игрушки нашла! Беренис беременна, а тебя я просто не пущу. Не нагулялась? Если надо искать, то пойдет специальный отряд. Уж ни как не ты!

- Отряд само собой, - кивнула Астин. - Но без меня они вряд ли что-то найдут. Ведь именно я могу почувствовать, куда идти, где призывы, посылаемые Раймоном, сильнее.

Арвен отрицательно мотнул головой.

- Нет. Я сказал тебе, нет.

- Беренис это тоже касается, - Астин сделала вид, что не слышит его. - Ее чувства еще более обострены, чем мои, ведь она любит Раймона и носит его ребенка. Но, к сожалению, Беренис не посвященная, поэтому она с трудом отличает настоящую связь от беспорядочных порывов. Мне все равно придется идти.

- Нет, - чуть не взвыл король.

- И не забывай, что ты у меня в доме, и здесь решаю я, - ледяным тоном закончила принцесса.

Как ее самоуверенность замучила Арвена! Он просто не мог выразить этого словами! Львиный Зев провел ладонью по лбу. Король ощущал, что между ним и Астин с тех пор, как они прибыли в Орней, выросла стена из ее высокомерия и его, с трудом подавляемого, раздражения. Беда в том, что Арвен после долгого унизительного бегства не чувствовал себя уверенно, не управлял здесь ничем, и просто не знал, как поставить Астин на место.

Глава 5.

Раймон с трудом разомкнул обожженные солнцем веки. В окрестностях Анконны стояла адская жара. Казалось, ветер дул в Акситанию не с моря, а из самой глубины фаррадских пустынь. Герцог усилием воли удержал мысли. Он не хотел сейчас подключать к пониманию окружавшего мира свои тайные знания. Для этого потребовалось бы очень много сил, а их-то у Раймона как раз не было. Тяжелый проржавленный ошейник охватывал стертое окровавленное горло акситанца. Изображать цепного пса у ворот собственного города - эта участь казалась Раймону на редкость завидной!

Во время боя в Анконнском ущелье, когда его немногочисленная конница, смятая лавиной вёльфюнгов, в беспорядке отступала к берегу Арна, лошадь под герцогом убило. Рухнув, она придавила всадника к земле. Раненый Раймон не смог выбраться и был взят в плен вёльфюнгами, обходившими поле уже после сражения. Они узнали небесно-голубой с серебряной обшивкой плащ герцога, пышный плюмаж из черных перьев на его шлеме и многочисленные гербы Акситании - вставший на дыбы медведь - украшавшие доспехи всадника и сбрую коня.

Вёльф - старый враг. Настолько старый, что взаимное озлобление жителей правого и левого берегов Арна не позволяло им даже задуматься о политической пользе захвата важных пленников. Они лишь вымещали на них свою впитанную с молоком матерей ненависть. Раймона не пытали и не допрашивали, его просто приковали к городским воротам, а по истечении двухнедельного срока собирались казнить на рыночной площади Анконны при большом стечении народа. Через две недели в поверженную столицу "непобедимой Акситании" должен был прибыть марк-гарф Вёльфа, чтобы лично погрузить концы пальцев в кровь обезглавленного врага. Таков был древний обычай по ту сторону границы.

Раймон потянулся и мучительно сглотнул. Никогда в жизни ему, благородному владыке самой грозной из провинций Арелата, не приходилось познать ужаса плена. Герцог вдруг понял, что еще мог бы выдержать унижение перед врагами, но позор перед собственными подданными казался выше его сил. Мимо высоких, окованных листовой медью ворот гнали и гнали караваны анконнцев, обращенных в рабство. Их грузили на галеры в речном порту и отправляли вниз по Арну.

Впервые за последние пять столетий Акситания испытала такое сокрушительное поражение, и гордые жители "лучшего из княжеств", оказались в положении побежденных. Испуг. Удивление. Бессильная ярость. Вот, что можно было прочитать на лицах несчастных, длинными цепями выводимых за пределы крепости. Стражники пинали их, толкали концами пик, грубо ругались и, выхватив из толпы какую-нибудь молодую, более или менее привлекательную женщину, насиловали ее здесь же, у обочины дороги, никого не стесняясь, а затем снова вталкивали в караван идущих.

Раймон вдруг вспомнил о Беренис. Когда-то он спас ее. Казался ей непобедимым избавителем. Ему стало невыносимо стыдно. Где она теперь? И где его сын? Погиб? Ранен? Взят в плен? Или бежал? И что с Беренис? Его мысли сделали круг, вернувшись к прекрасной сероглазой наложнице, к которой он так привязался за последнее время. Она была сильной и смелой, гордой до потери представления о том, с кем разговаривает, но подчинялась ему безоговорочно, а он...

Герцог почти застонал, представив, как такие же вёльфюнгские выродки, только рангом повыше, хозяйничают в залах его замка и издеваются над Беренис, узнав, что она любимая герцогская наложница. Стоя здесь у ворот, он видел, на что они способны!

Усталость на лицах пленников сменялась выражением отчужденности и злобы, когда они проходили мимо Раймона. Никто его не жалел. Никто не проявил сочувствия, не бросил даже слова ободрения. А ведь они любили его когда-то! Называли: "наш добрый герцог", гордились, что Акситанией правит такой прославленный воин... Теперь он был для нее едва ли не худшим врагом, чем вёльфюнги, потому что привел их к поражению и гибели.