Буковый лес - Валида Будакиду

«Безусловно, развращают, но не только твоей жены. Если ещё принять во внимание, что ты катаешься по городу на „Лексусе“, а не на с шарикоподшипниковом самокате, то пожалуй, да, развращают…»

– А вот смотри, – он стал тыкать пальцем в окно, вон они эти здания, где были институты Пчеловодства и Растениеводства. Так ведь нет! Загубили ж всё! Понастроили баров, ресторанов, ночных клубов. Всё для уничтожения нации делается. Я же говорю – болеют все. И вот вопрос – древние греки ведь не дураки были, они не тратили деньги на занавески и маникюр. Они вообще ходили голыми, и все их усилия были положены на совершенствование своего тела и мыслей. Вот в чём состояла жизненная задача и сила древних греков.

«Уже и до жизненных задач древних греков добрались. Слава тебе, Господи! Помоги мне, Господи… Где эта проклятая „баня“ с телевизионщиками „на берегу Днепра“?! У меня сейчас от него и нервов судороги начнутся!»

– И от них все переняли культуру. Ведь весь мир взял у них культуру…

– Послушай, Вальдемар, – Линда не может больше молчать, – давай не будем высокопарно разглагольствовать о «перенятой всем миром культуре» и хорошо бы при этом заодно не путать Древнюю языческую Элладу и современную Христианскую Грецию.

– Вот именно! Ты всё сама поняла! Именно об этом я и хочу сказать…

– Инка-а-а-а-! Красавица! Принцесса! Королевна! Брыджит Бардо! Неужели это ты?! – Линда от радости вместо того, чтоб опустить немного окно, на ходу открыла дверь машины. У перехода, напротив кондитерской стоит Иннеска в шикарном прикиде и ждёт зелёный свет, чтоб, перейти на другую сторону.

– Ты куда? – Линда хватает Иннесу за ремешок от сумки, – Садись, садись, я так соскучилась! Давай вместе поедем, – Линда прыгает на «помощника режиссёра», обнимает её, ловит за руки и почти насильно заволакивала в машину.

– Так мы уже почти на месте, две минуты пешком. Как прошёл день? – Инка вертит головой, поворачиваясь то к Линде, то к Вальдемару. Она тоже очень обрадовалась и теперь старается открыть новую коробку конфет, чтоб угостить.

– День прошёл отлично! – Линда отстегнула ремень безопасности и аж вывернулась, чтоб любоваться на свою спасительницу, – Всё замечательно, квартиру не продали, клиент не пришёл, факир был пьян, фокус не удался. Поругались, помирились, поругались, помирились, ну, как на такого бзябзика можно сердиться, правда, Ин? – Линда двумя пальцами шутливо оттягивает щеку Вальдемара вправо.

– Правда, правда! А по какому поводу ссора, если не секрет? – Инка с любопытством подпирает рукой подбородок и готовится слушать.

Нет, Инка была совершенно гениальным слушателем. Она, молча, внимала всему, абсолютно всему, любой ереси, лицо её при этом оставалось бесстрастным и спокойным. Но вот глаза…

«Эх, Инка! Ты пока не научилась ими владеть, синеглазое ты наше секретное биологическое оружие Украины.»

– Ну, ссорились из-за всякой ерунды!

– Это какой же? – В голосе неподдельный интерес.

– Такой, что вот Вальдемар говорит каждое общество живёт как ему заблагорассудится, по своим собственным законам и обычаям. А, я вот говорю, что людей должно что-то объединять. Чтоб планета Земля не раскололась на мелкие кусочки и процветала, должны быть у всех народов, заселяющих эту Землю, хотя бы несколько общих табу, одинаковых для всех.

– А, вы о глобальном! Интересно послушать, – Инка на заднем сиденье засопела от нетерпения.

Зачем Линда наврала? Они говорили совершенно о другом, и здесь нет камер, чтоб повыделываться на них. Может, врала, чтоб Вальдемару насолить?

– Так вот я и говорю – основные правила общежития должны быть одинаковыми, вот к примеру: почему во всём мире инцест, то есть кровосмешение является греховным действом? Каждая религия объясняет это по-своему, – Линда выбрала изначально беспроигрышную тему, чтоб увести внимание слушателей как можно дальше, – если оставить полемику о генетических заболеваниях в стороне, то суть дела можно свести к трём словам: чтоб семья функционировала эффективно, как говорили при совдепе – была на самом деле «ячейкой общества», и чтоб это «общество» могло развиваться дальше, в этой самой «ячейке» необходимо чёткое распределение внутрисемейных ролей. И эти роли не должны смешиваться.

Кровосмесительные отношения между родителями и детьми приводят не только к запутыванию ролей, но и вовлечённые в эти отношения люди вообще теряют чётко очерченные ориентиры поведения. Всё это приведёт сперва к нарушению иерархии, а это, несомненно, всемирный хаос, потом к полной катастрофе вселенского масштаба. А, наш Вальдемар, как прояснилось буквально несколько минут назад, и является основным специалистом по устранению и-и-и-именно таких вселенских катастроф и не секундой меньше, да, мой страстный Жужик?! – Она отвернулась от Инки и показала «супругу» свои зубы мудрости. Но, Вальдемар улыбку не оценил. На нём держалось такое лицо, будто Линда обещала его откусить.

«Кажется, всё спокойно. Этой дороге нет конца…»

– … такие случаи истории известны, – набрав побольше воздуха в лёгкие, продолжила Линда объяснять причину ссоры с супругом, – я не буду сейчас о Зевсе, женой которого была Гера – его родная сестра, рассказывать, хотя это и безумно интересно; не буду и о Содоме с Геморрой. О них столько сказано, что люди перестали в это верить. Я приведу другой пример, к чему может привести кровосмешение и нарушение внутрисемейных связей. Вот в средние века с острова Ронуар в Тихом океане одномоментно пропали все жители, вместе с детьми, стариками. Островитяне по чьей-то злой воле бросились все по одному с обрыва в воду и покончили жизнь самоубийством, ибо погрязли во грехе, кровосмешении и богохульстве. Они перестали отличать плохое от хорошего. К ним, на остров неверующих пришёл Антихрист и забрал всех. Так вот, мой дорогой Вальдемар! – Ха-ха, теперь не страшно говорить, Инка сидит на заднем сиденье машины третейским судьёй, – Иншульдигунг (простите (нем.) за фамильярность, Вальдемар Рональдович, ты медленно, но верно начал преступать черту, и это ведёт тебя к гордыне. Ты возомнил себя вершителем судеб, ты, хоть регулярно и омолаживаешься, торжественно готовя своё нетленное тело к Завершениям Программ Вторых Межгалактических Гармонических Конвенгенций, лучше не поленись и посмотри, то бишь выясни: что на самом деле с твоими мозгами? Глянь хоть раз на себя со стороны и подумай: почему так почитаемые тобой древние греки, почитатели Зевса и Геры, отказались от язычества, вместе с тем и от языческих канонов и приняли христианство?

Вальдемар, как ни странно, даже не взвизгнул, он молчал. На самом деле он при Иннеске всегда говорил меньше, да и гораздо менее пафосно. Инка тоже сидела, молча, какая-то завороженная. Конфет шоколадных, наверное, объелась.

– А, вот и наши! – Линда первая вышла из машины и кинулась обниматься с Танюшей и Юльцей.

Вальдемар не соврал, на самом деле место, куда они приехали в баню, было совершенно сказочным.

На самом берегу Днепра, почти у воды расположились маленькие деревянные постройки всех типов и мастей; в виде корабликов, и старинных изб, и в современном стиле, ещё какие-то замысловатые домики, все с виду разные и в то же время однотипные, именно поэтому создавалось ощущение украинского хуторка, случайно попавшего в самый центр цивилизации. Здесь время разморилось и уснуло, не захотев бежать дальше, оно превратилось в Сирену из «Одиссеи», заманивало к себе усталых путников, брызгало им на ресницы тёплым дождём, шептало на ушко всякие прелести, небывалые слова о вечном блаженстве. Это хитрое и жесткое время здесь, на кисельных берегах молочной реки становилось добрым и романтичным, оно всем вокруг пело песни о непревзойдённом сыне своём – Николае Гоголе.

Если для того, чтоб увидеть этот волшебный мир надо ехать в баню, Линда согласна на баню.

«Прямо перед ногами плещется Днепр. За Днепром синеют горы и леса. Мелькает сверху закатное небо. Слышно как глухо внизу шумит вода, с трёх сторон, один за другим отдаются удары, мгновенно пробудившихся волн. Он не бунтует. Он, как старик ворчит и ропщет. «Ему всё немило, всё переменилось около него; тихо враждует он с прибрежными лесами, горами, лугами и несёт на них жалобу в чёрное море». Николай Васильевич Гоголь.

А вон и та гора, на которой мы были вчера. Говорят, там раньше замок стоял».

Вальдемар копался в своём багажнике с маниакальным остервенением, доставая сумку с атрибутикой, термосом, со сменой белья, чего-то ещё, чего он туда дома насовал. Когда Линда снова обернулась, его уже возле машины не было, он тихо исчез.

Они все вместе вошли в небольшую одноэтажную деревянную постройку, гордо именуемую «баней».

Линда не знала, есть ли в Греции общественные бани, но очень хорошо помнила, как её водили в детстве в знаменитые «Серные бани». Там было очень светло, просторно всё выложено бело-голубой мозаикой и пол был покрыт мокрыми азиатскими коврами. Это потом бабуля объяснила Линде, что в этих банях разрешено стирать ковры.