Уникальный элемент - Юлия Сергачева

Лако, словно почуяв сомнения, сбавил ход, искоса поглядывая на всадника желтым, прозрачным и круглым глазом. Теплый ветер гонял травяную волну по равнине. По насыщенной зелени перекатывалось мягкое серебро. Крупные воздушные рыбины дрейфовали стайками, переливая радугу на боках, как мыльные пузыри.

— Брюс? Не забыл? Тебя ждут…

Да!

Айка… Пока он тут раздумывает, Айка неизвестно где!

Вблизи стало заметно, что и эта Железная башня стара и потрепана временем. Светлое покрытие иссечено мелкими царапинами. Вмятины скомкали некогда полированную поверхность. Рыжие оспины ржавчины потихоньку распускают лепестки.

Перед аркой входа разрослись лопухи высотой в человеческий рост. Жилистые, одревесневшие стебли сплелись намертво, бархатные листья окрашивали солнечный цвет в зеленый.

Зато запертая дверь поддалась от первого же толчка, попросту упав внутрь. Крепления и замки, если они и были, рассыпались трухой.

— Заходите, сударыня, — Брюс дурашливо поклонился, сделав приглашающий жест.

Элия не улыбнулась.

В туче ржавой пыли они вломились в Башню, вдыхая застоявшийся, пахнущий металлом и электричеством воздух.

Тьма здесь была процеженной через решетчатые фермы, громоздившиеся над головой. Какие-то сложные конструкции заплетали сердцевину полого цилиндра Башни. Металл оброс шубой окислов, паутины и пыли. И даже издали казался хрупким.

Сверху пробивался свет. С виду целая постройка давно растрескалась. Но внизу царил серый, слежавшийся сумрак. Чем ниже, тем плотнее и холоднее.

Потревоженные вторжением, в металлической паутине засновали то ли птицы, то ли летучие мыши или летухи. Сверху посыпалась пыль, вперемешку с сухим пометом.

Ситуация, когда вместо ритуального зерна, которым забрасывают победителей, герой вытрясает из волос экскременты, сильно способствует избавлению от излишней пафосности.

— Думаю, он эту дыру имел в виду…

За неимением других подходящих по размеру отверстий в полу приходится признать очевидность суждения.

Диаметр этой Башни, как и Башни мага был в сотни шагов. Пол вымощен уже знакомыми по Замку-на-мосту гранитными плитами, прошитыми металлом. Металл источили железные черви, по камню расходились блеклые кляксы дождевых потеков, но в целом покрытие сохранилось неплохо.

В самом центре зияло вытянутое отверстие, обрамленное поребриком. Колодец? Похоже на исполинскую скважину, мельком подумал Брюс. Ключик, правда, маловат.

Тревожно озираясь, они стали приближаться. Под ногами хрустели хлопья ржавчины. Что-то тускло блеснуло справа… Крупная золотая монета закатилась в щель и стояла на ребре.

«Ты выпал из этой сети… Золотая монета закатившаяся в щель», — Брюсу вспомнился презрительный взгляд мага.

Элия подняла монету с решетчатого, изгрызенного железным червем пола. Повертела в руках и протянула:

— Возьмешь в счет оплаты долга?

— Вот и вся наша прибыль, — засмеялся Брюс. Монета была точно такой же, что когда-то давно (словно в прошлой жизни) выкатилась из сундучка, найденного возле Руин. На стертом аверсе растопырилась саламандра.

Сверху шумно снялась с места крылатая тварь, понеслась ввысь, огибая плетенку ржавых лестниц и балок. Брюс проводил ее взглядом, мучительно завидуя. Очень хотелось выбраться отсюда немедленно.

Вместо этого Брюс вытащил из-за пазухи шар.

Две плоские плиты с невнятным узором должны были сомкнуться друг с другом, отсекая фундамент Башни и все, что дремало в ее недрах. Но то ли механизм заело, то ли его сознательно сломали, но плиты не сошлись, оставив щель шириной шагов в двадцать. В центре ее зиял колодец.

Что маг велел? Подойти и бросить?

…Темный зев колодца густо пах землей и сырым железом. И далеко-далеко, внизу, в самой глубине пропасти что-то тлело багровым. И словно бы дышало.

Брюс наклонился над краем, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь и сражаясь с чудовищной потребностью пасть ниц. То, что жило там, в глубине, было таким древним и мощным, что даже его присутствие давило, гнуло, заставляло опуститься на колени.

Зверь, дремавший под Гранигором, был цыпленком по сравнению со здешним драконом.

Ладонь, сжимавшая шар, внезапно вспотела и задрожала. Если бы не металлическая оплетка, он бы выскользнул из рук Брюса в одно мгновение. Даже камешек, висевший на шее, увесисто оттянул цепочку, закачался над пропастью.

— Что там?

— Ничего не видно… Вроде какие-то лестницы…

Наливались кровью и слезились глаза, каждый глоток воздуха сделался плотным и тяжелым, как расплавленный свинец.

— Брюс?

— М-м?

— Не надо.

Брюс резко оглянулся. Элия стояла за спиной и неотрывно смотрела на него. Брюс уже знал этот взгляд — слегка шалый, но непреклонный. Знал, и потому отступил от к края дыры, готовясь отражать нападение.

— Не бросай!

— У нас договор.

— Брюс, давай просто уедем? Ему не дотянуться до нас, что бы он там ни говорил. Он не так всесилен, иначе ему бы не нужна была ни твоя, ни моя помощь. Мы уедем.

— А как же… ты?

Она не слышала, поглощенная тем, что нарождалось у нее внутри:

— Его нельзя выпускать, понимаешь? Он страшный. Станет еще хуже, когда он выберется.

— Мы не знаем.

— Ты слышал его! Нет, на самом деле ты не слышал его… Он слишком долго живет. Простые человеческие радости уже не существуют для него. Он вырвется на свободу, и тогда… Тогда все наши горести покажутся сущей чепухой!

— Я хочу, чтобы он сказал, где сейчас Аянна.

— Ради этой девчонки ты готов рискнуть всем?

— А ты? Рискнешь собой и Дьенком?

— Мы выживем. Это неважно, что мое проклятие останется при мне, и я никогда не стану баронессой. Неважно, что Дьенку не узнать, кто он на самом деле. Зато мы будем вместе, понимаешь?

Выражение лица девушки пугало. Никогда прежде Брюс не видел ее такой. В расширенных глазах плескался непритворный страх.

— Что с тобой?

— А с тобой что?! Ты же видел его!

— Не в этом дело, — Брюс мотнул головой, заодно гоня собственные сомнения. — Тут что-то еще… Чего ты боишься?

— Ничего!

— Врешь!

— Да как ты смеешь?

— Как раз я и смею… Ты боишься… Вот оно что. Боишься, что узнав, кто он на самом деле, Дьенк покинет тебя? Потому что цельная личность, это не то же самое, что часть. Он может и разочароваться?

Брюс вдруг вспомнил Айкино лицо, растворенное тьмой. И такое же отчаяние в голосе:

«…даже если вернешься, то изменишься. И зачем тебе тогда я, все та же…»

— Да!! — с ненавистью закричала Элия. — Да! Боюсь! Вдруг он станет другим? И этому другому уже не нужна я… Такая.