Миссис Бреникен - Жюль Верн

Спустя месяц после того, как мистер и миссис Баркер поселились в шале, они заметили, что утратившая рассудок Долли пребывала в том положении, о котором и сама не подозревала, даже когда была здорова. Находясь под неусыпным присмотром мулатки, Долли, несмотря на мольбы Джейн, была, что называется, заточена в Проспект-хаус, укрыта якобы из-за болезни от глаз друзей и соседей. Семью месяцами позже она родила второго ребенка, о чем в памяти ее не осталось никаких следов.

В то время гибель капитана Джона уже считалась общепризнанным фактом, и появление на свет этого ребенка грозило расстроить планы Лена Баркера относительно будущего Доллиного богатства, и он решил держать рождение ребенка в секрете. Вот почему мулатка в течение нескольких месяцев выпроваживала из шале непрошеных гостей, и Джейн, вынужденная повиноваться преступным требованиям мужа, была не в силах воспрепятствовать этому.

После благополучных родов мулатка оставила ребенка, которому от роду было несколько часов, на улице, но, к счастью, его подобрал какой-то прохожий и отнес в приют. Позже он попал в Уот-хаус, а уже оттуда был выпущен юнгой в возрасте восьми лет. Теперь читателю понятно, что сходство Годфри с капитаном Джоном не случайно: Долли была матерью, сама не зная этого!

— Да, Лен! — снова воскликнула Джейн.— Годфри — ее сын!… Нужно во всем признаться…

Прекрасно понимая, что признание разобьет планы, на которых строилось его будущее, Лен Баркер, схватив несчастную Джейн за руку и глядя ей прямо в глаза, глухо проговорил:

— В интересах Долли… в интересах Годфри советую тебе молчать!

Глава VII

ПУТЬ НА СЕВЕР

Ошибки быть не могло, Годфри действительно был вторым ребенком супругов Бреникен. Любовь к мальчику внушал Долли материнский инстинкт. Но она не знала, что юный матрос — ее сын, да и откуда ей знать, если Джейн, запутанная угрозами мужа, вынуждена была хранить молчание, дабы не подвергать Годфри смертельной опасности. Раскрыть правду значило отдать ребенка на милость Лена Баркера, а уж этот негодяй найдет способ, как отделаться от него во время опасной экспедиции…

Глядя на Годфри и сопоставляя факты, Лен Баркер не сомневался в правильности предположений своей супруги. Итак, когда он считал гибель Джона свершившимся фактом, объявился его второй сын! Ну да ладно! Горе этому мальцу, если Джейн вздумает открыть правду! Но тут можно было не волноваться — она никогда не посмеет…

Одиннадцатого октября после суточного отдыха караван тронулся в путь. Джейн устроилась в коляске миссис Бреникен. Лен Баркер верхом на хорошей лошади сновал взад и вперед, охотно беседовал с Томом Мариксом о местности, лежащей вдоль телеграфной линии, где ему уже доводилось бывать. Лен не искал компании Зака Френа, выказывавшего по отношению к нему явную антипатию. Избегал он и встреч с Годфри: его смущал взгляд юного матроса. Когда тот вступал в разговор с Долли и Джейн, Лен Баркер удалялся.

По мере того как экспедиция продвигалась в глубь материка, местность менялась. Фермы если и попадались, то исключительно овцеводческие, необозримо простирались луга, камедные и эвкалиптовые деревья теперь росли отдельными группами, ничем не напоминающими южноавстралийские леса.

Двенадцатого октября в шесть часов вечера, после длительного и весьма нелегкого, из-за жары, перехода, Том Марикс разбил лагерь на берегу реки Финк, неподалеку от горы Даниел, вершина которой вырисовывалась на западе.

Нынешние географы сходятся во мнении относительно того, что река Финк, которую аборигены называют Ларра-Ларра, является главной водной артерией Центральной Австралии. Как раз на эту тему и завел разговор Том Марикс, когда караван остановился на ночлег.

— Нужно было выяснить, стекают ли воды Финка в обширное озеро Эйр, которое мы обогнули вскоре после того, как вышли из Фарайнатауна. Именно поиском ответа на этот вопрос занимался исследователь Дэвид Линдсей в конце 1885 года. Добравшись до станции Пик, он двинулся вдоль реки и дошел до места, к северо-востоку от Далхузи, где она теряется в песках. И все же Линдсей склонялся к мысли, что в сезон дождей река впадает в озеро Эйр.

— А какова протяженность реки? — поинтересовалась миссис Бреникен.

— Думаю, не менее девятисот миль,— ответил Том Марикс.

— И как долго мы будем идти вдоль нее? — спросила Джейн.

— Всего лишь несколько дней, река-то ведь здорово петляет и в конце концов течет на запад через горную гряду Джемс.

— Я знаком с этим Дэвидом Линдсеем, о котором вы говорите,— вступил в разговор Лен Баркер.

— Вы с ним знакомы?… — переспросил Зак Френ с некоторым недоверием.

— А что тут удивительного? Мы познакомились на станции Далхузи. Он держал путь к западной границе Квинсленда, а я был в этой провинции по делам одной брисбенской фирмы.

— Действительно, его маршрут пролегал через эти места, — снова заговорил Том Марикс.— Далее, достигнув Алис-Спрингс и обогнув хребет Макдоннелл, он довольно подробно обследовал реку Херберт и затем поднялся к заливу Карпентария, где и закончил свое второе путешествие с юга на север Австралийского материка.

— Добавлю, что Дэвида Линдсея сопровождал немецкий ботаник Дитрих,— сказал Лен Баркер.— В качестве транспорта они использовали исключительно верблюдов. Кажется, вы, Долли, в Алис-Спрингс тоже намерены взять этих животных? Я уверен, экспедиция добьется успеха, как добился его Дэвид Линдсей…

— Да, Лен, мы добьемся успеха! — сказала миссис Бреникен.

— Никто в этом и не сомневается! — добавил Зак Френ.

Так выяснилось, что Лен Баркер встретился с Дэвидом Линдсеем при известных уже обстоятельствах,— это, кстати, подтвердила и Джейн. Но вот если бы Долли спросила, по делам какой фирмы он ездил, ему, возможно, было бы трудно ей ответить.

В те несколько часов, которые наши путешественники провели на берегу реки Финк, до них окольными путями дошли сведения об англичанине Джосе Меритте и его слуге китайце Чжин Ци. Оба путешественника все еще опережали экспедицию этапов на двенадцать, но, двигаясь по тому же маршруту, караван с каждым днем все больше и больше догонял знаменитого коллекционера шляп. Как стало известно от аборигенов, пятью днями ранее Джос Меритт со своим слугой остановился в расположенном в миле от станции селении Килна, насчитывающем несколько сот черных жителей — мужчин, женщин и детей,— обитающих в бесформенных шалашах из древесной коры. Такой шалаш австралийцы называют «виллум», и стоит обратить внимание на удивительное сходство этого слова из языка коренного населения Австралии со словами «виль», «виллаж»[258] и тому подобными, из языков, происшедших от латыни.