Одержимость шейха - Миша Рейн

— Единственная? — едва ли не пищу от переизбытка эмоций, вызванных его яростным признанием.

Аль Нук-Тум отрывается от поцелуя, но не спешит выпускать мое лицо из хватки. И в этот момент мне кажется, что я слишком быстро позволяю своему разуму опьянеть от мужчины, так тяжело дышащего напротив моих губ.

— До сегодняшнего дня никто не спал со мной в этой кровати, — он проводит большим пальцем от одного уголка моего рта к другому. — Исчерпывающий ответ? Теперь мы можем лечь спать?

Судорожно сглотнув, я растерянно киваю, после чего Джафар отпускает меня и, взяв поднос с кровати, относит его на комод. А у меня тут же в памяти всплывают слова его отца о рыжей девушке… Но я обещаю себе подумать об этом позже.

Не нарушая моего ошеломлённого молчания, он приглушает свет и ложится поверх одеяла на свое место, закинув одну руку себе под голову. Отчего пестрый халат на мужском теле еще больше распахивается, открывая моему взгляду бугры грудных мышц. Это произошло так быстро, что я не успеваю соврать себе о том, как мне не нравится увиденное.

Нравится, поэтому и пялюсь на него, а то, что Джафар больше не пытается скрыть свои шрамы, притягивает меня еще больше, пока я не замечаю кусок торчащего бинта в районе ребер. Он ранен. Насколько серьезна его травма? Обрывистые ужасные кадры с пустыни вновь мелькают перед глазами и заставляют меня испытывать чувство вины. Так вот почему резкие движения причиняли ему боль. Возможно, в этом же и причина его плохого настроения.

«Как же все сложно». Тихо выдыхаю и опускаю взгляд на свои ладони, отчаянно качая головой.

Возможно ли испытывать неуместные чувства к тому, кто сначала превратил твою жизнь в ад, а потом с головой нырнул следом?

Потому что если такое возможно, то я на пути к катастрофе.

Прямо сейчас влечение к этому мужчине осознанно укрепляет позиции у меня в груди, точно так же, как и расцветает желание быть под его защитой. Доверить ему свою жизнь. Это все до абсурда глупо, и я не должна с такой легкостью доверять Джафару, но в тоже время чувствую, что так будет правильно.

А теперь я должна лечь спать. На сегодня действительно хватит откровений.

И все же мне приходится приложить усилия, чтобы не увлечься шрамами, историю которых я хочу прочитать кончиками своих пальцев. Это слишком личное, не думаю, что Аль Нук -Тум позволил бы подобное кому-либо. Радует, что хотя бы мне не завязывают глаза и не опутывают веревками. Порочное воспоминание оживает в моей голове, и я кусаю себя за щеку, лишь бы не думать сейчас о том, как он брал свою наложницу. По крайней мере, сейчас, лёжа с ним в одной кровати, это слишком опрометчиво. А если начистоту, то сейчас подобная картина задела бы меня как женщину.

На мгновение зажмуриваюсь, приказывая себе прекратить думать, а после нетерпеливо укладываюсь на бок так, чтобы не встретиться с ним взглядом. Спина не болит, но все же я ещё не рискую сильно тревожить ее.

Так и лежу, пытаясь определить по мужскому дыханию, спит ли он или ждет, пока я засну первой.

— Спасибо за вкусный ужин, — шепчу себе под нос.

И тут в ответ прилетает хриплое:

— Спи, Джансу. Завтра у нас обоих сложный день.

Глава 39. Брачный контракт

Даже не думала, что спать в его кровати будет так уютно. Настолько, что мне совсем не хочется вставать. Может быть, потому, что чувствую на затылке тепло дыхания и тяжесть на бедре? Он положил на меня руку? Или закинул ногу? Кажется, я все еще сплю и это всего лишь сон, но внезапно тяжесть позади меня начинает двигаться, и я резко открываю глаза.

События вчерашнего вечера судорожно разлетаются в моей голове, и я совершенно не знаю, как повести себя в сложившейся ситуации.

Однако, когда я пытаюсь снять со своего бедра эту тяжесть, а вместо человеческой конечности натыкаюсь на что-то мягкое и огромное, сердце в момент пускается в дикий галоп, и я тут же подрываюсь с кровати.

Это лев! Лев спал со мной в обнимку, нахально выдавая себя за своего хозяина! А сейчас бессовестное животное как ни в чем не бывало широко зевает и вытягивается во весь свой гигантский рост. Прямо на кровати! Уму непостижимо! Делаю пару шагов назад и уже почти поддаюсь панике, но переполненный мочевой пузырь вынуждает меня удалиться в туалет, а когда я возвращаюсь, в комнате уже нет и намёка на льва, зато вместо него обнаруживаю вокруг себя хлопочущих служанок, каждая из которых раскладывает в комнате Джафара все, что могло бы сделать любую женщину счастливей.

Косметика, несколько разновидностей духов, украшения, расшитые тапочки, невероятной красоты нежно-бежевый шальвар камиз, расшитый драгоценными камнями, и белая дхупатта, украшенная вышивкой из шелковых нитей под цвет костюма. Это могло бы сделать и меня счастливой, если бы все не омрачала предстоящая встреча с людьми, которые явно не набивались мне в друзья. Это ведь для меня все принесли? Джафар хочет показать меня в лучшем виде перед своим отцом?

Я не успеваю озвучить свои вопросы, как все внимание служанок переключается на меня, и остаток дня, пока они приводят мой образ в порядок, я нахожусь под воздействием волнения, беспокойства и нетерпения.

Никто из девушек не отвечает на мои расспросы о том, куда они меня собирают, и о том, где господин Аль Нук-Тум. Ничего. Вместо этого одна их них уже завершила макияж и теперь приступает к нанесению эфирных масел и духов на специальные точки, вторая практически подсушила и удалила хну на моих руках и теперь повторяет тот же узор специальной черной краской, что, как мне объяснили, закрепит рисунок, а третья начинает убирать мои волосы под головной убор. В какой-то момент я решаю не противиться и не задавать вопросов, на которые все равно не получаю ответов, и просто насладиться тем, как аккуратно они воркуют надо мной, словно я редкий цветок в пустыне. А как только на мое лицо опускается вуаль, я краем глаза замечаю вошедшего в комнату Джафара.

Поворачиваюсь и… о, Всевышний! Он… он выглядит идеально. В белой кондуре, густые вьющиеся волосы спрятаны под гутрой в цвет рубахе, по краям которого свисают два черных шнура от игаля, а поверх широких плеч накинут бишт, расшитый по краям золотом. Величественный, чистый и в