Между Явью и Навью - Владимир Орестов

показаться на свет и изложить свою правду не осмелилась: тогда ей точно конец. Вместо этого вытянула руку с яйцом вдоль тела. Как ни осторожничала, а все же хрустнул сухой мышиный помет. Сапоги замерли возле лавки. Так близко, что можно было разглядеть каждую царапину на круглом, загнутом кверху мыске. Травница задержала дыхание и крепче стиснула скорлупу, готовясь сделать бросок. Пронесло.

– Мы и сами не лыком шиты, как-нибудь разберемся. – Гридень не сумел скрыть недовольства, сапоги продолжили движение.

– Я достаточно шла вам навстречу. Выслушала байки про Бояна, позволила провести отбор…

– Не смей называть святое слово байкой! – Посох жреца бухнул оземь, нарисованное пламя блеснуло живым огнем.

– Други мои, не гневайтесь, ибо сказано: «Всякое раздражение и ярость да будут удалены от вас». Давайте сядем и всё обговорим. – Слова монаха лились успокоительно и плавно, чисто елей. Он первым подал пример, устроившись на лавке. Черная ряса загородила обзор. Что хуже, с досок посыпалась пыль травнице на лицо.

Зорка надула щеки и изо всех сил стиснула челюсть. Терпи! Сияние амулета усилилось.

– Лепо-то как! – восхитился монах. – Ни разу такого не видал. Неужто это ты, княжна? Верно говорят, пути Господни неисповедимы. Никто не знает, когда и откуда появится предсказанный Бояном избранник…

Зорка чихнула. На миг застыла тишина. После чего ее в четыре руки выволокли из-под лавки, так быстро, что монах едва успел отскочить. Рывком поставили напротив княжны, облаченной в парчовый опашень. Драгоценная ткань играла и переливалась под стать амулету. Но Зорка знала, что за ней скрывается тьма.

Голубые, опушенные стрелами-ресницами очи встретились с колкими глазами травницы.

– Добегалась… – Уголки губ Добромилы поползли вверх. – В темницу ее, но перед тем обыщите. А завтра повесьте за воротами и не снимайте, пока не догниет. Да… Коли найдете в суме что от глазного недуга, принесите нашему гостю, в знак моего расположения.

Гридень, оказавшийся крепко сбитым, внушительным мужем, шевельнул желваками, но промолчал.

– Стойте! Видите яйцо? Если я разожму ладонь и оно упадет – вы все умрете!

Зорка почувствовала, как дрогнули сцепившие ее вои. Монах опешил, гридень посуровел, а жрец оскалил крепкие, как у зверя, белоснежные зубы.

– Девка, не дури!

– На улице ждет мой сотник и с ним дружина, – добавил гридень. – Неужто ты думаешь, они так просто отпустят убийцу?

– Убийцу? – усмехнулась Зорка. – А убийца здесь останется, никуда не пойдет. Верно, Добромила? Мне терять нечего. Ну!

Повинуясь кивку княжны, стража разжала хватку. Травница принялась отступать к выходу во двор, продолжая рассказ:

– Добромила через чернавку пригласила меня на разговор. Я думала, продам зелье для блуда или какую безделицу для красоты. Но нет. Она велела принести яд. Такой, чтобы человек умер быстро, не приходя в себя. Сказала, весу в нем пять пудов, а сроку дала до Вешнего Макошья.

– Князь Изборска обещал воротиться к середине травня, – задумчиво протянул гридень. – И весу в нем пять пудов. А скорая смерть нужна, чтобы власть кому из родичей не успел передать…

– Останется молодая вдова верховодить, покуда дети не подрастут. – Жрец подхватил крамольную мысль.

– Она лжет! – Голос княжны звенел от ярости. – Клевещет, чтобы избежать петли.

– Дайте мне уйти. И все останутся живы. Хотя за изборского князя не поручусь, с такой-то женой…

Пятясь, травница достигла конца хоромины. Потянулась к двери, но та внезапно распахнулась сама. Кто-то огромный, в блестящей кольчуге, ударил лапищей по запястью, выбивая яйцо. Пронесся дружный вздох, но скорлупа не разбилась – тот же вой ловко перехватил ее свободной рукой.

«Вот и всё», – подумала Зорка.

Гладкое лицо Добромилы расцвело от довольства. Осмелевшие стражники бросились вязать свою жертву. И тут произошло следующее: монах, подняв руку якобы перекреститься, вместо этого метнул амулет по высокой дуге. Травница не растерялась, схватила кругляш. Едва пальцы притронулись к серебру, в ладони словно вспыхнула пойманная зарница. Яркий свет заставил зажмуриться и отвести взгляд.

– Избранная, теперь ты находишься под защитой великого князя Мстислава. – Прежняя сладость исчезла без следа, голос монаха звучал громовым раскатом. – Все грехи, тайные и явные, прощены. Чинить тебе преграды запрещено под страхом княжьего гнева.

Стражники растерянно обернулись на Добромилу. Та словно окаменела, лишь глаза выдавали напряженную мысль.

– У тебя больше людей. – Гридень угадал исход этих дум. – Но лучших твой муж забрал в поход. Каждый из моих воев стоит десятка твоих. А сотник Жихан и поболе.

Зорка покосилась на разоружившего ее здоровяка в кольчужной броне. Подбородок его покрывали шрамы, похожие на ожог. Наверное, поэтому он не носил бороды. Карие глаза не упускали ни одного движения изборян.

– Зорка Остромысловна, ты принимаешь сей знак? Согласна ехать в Киев на Лысую Гору, чтобы исполнить пророчество и сразиться с силами тьмы?

Травница помедлила. Она не любила всяческих обещаний, потому как никогда не нарушала данного слова. Но в случившемся чудилась воля богов. Со своею судьбою спорят только глупцы и гордецы.

– Клянусь сделать всё, что в моих силах, чтобы исполнить пророчество.

– А ты, хозяйка людей и земель, покоришься воле великого князя киевского Мстислава Владимировича? – напирая на каждое слово, спросил монах.

– Разумеется. – Сочный рот Добромилы растянула улыбка. – Волю великого князя приму как свою.

Стража, следуя господскому указанию, покинула хоромину. Княжна вышла последней, помедлив на пороге и бросив на оставшихся пристальный взгляд.

– Ты ей веришь? – тихо спросил жрец.

– Нет, – ответил гридень. – Такая не отступит и будет мстить. Жихан, возьми троих воев на свое усмотрение и моего заводного коня. Выезжайте сейчас же. Вы должны быть в Киеве за три дня до Солнцеворота, не позже. За избранную отвечаешь головой.

– Все сделаю, как должно.

Что было дальше, Зорка запомнила плохо. Собирались в спешке. Кто выводил из стойла коней, кто тащил оставшуюся с обеда снедь, кто вязал к седлам тюки. Жрец в стороне что-то втолковывал Жихану, тот хмурился и кивал. Монах, придерживая травницу под локоток, торопливо перечислял свойства амулета:

– …а коли задрожит, затрясется, знай – впереди опасность. Но не от волшбы, а от злых людей, али от зверя, али мост над рекой подмыло, и он вот-вот упадет…

Зорка старалась слушать, но то и дело теряла мысль. Она родилась и выросла в Изборске, никуда не отлучалась дальше окрестных деревень. А теперь… Заглянуть домой, попрощаться с родными стенами и собрать кой-какую одежу ей не дали. Сказали, там будут ждать. Хорошо, что самые ценные травы лежали в наплечной суме, даже с огромным трудом добытый Нечуй-ветер, управлявший погодой на реке. Плохо, что в избе под половицей остался тайник, а в нем – все накопленное за годы серебро.