Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - Стинг

решил, что я буду басистом этой группы) при одном условии – The Police будет разогревать перед выступлением хедлайнера. Это соглашение оказывается выгодным для всех. Мы со Стюартом легко потянем два сета за вечер, сэкономим на транспортных расходах и воспользуемся звуковым оборудованием хедлайнера, а заодно немного заработаем.

Мы начинаем репетировать. Целыми днями мы разучиваем репертуар Черри, а потом до самого утра пытаемся натаскивать Генри. Мы измотаны и истощены, но очень рады самому факту наличия работы. Луис и Зекка – отличные музыканты, настоящие профессионалы с большим опытом. Черри (цитируя текст одной из ее песен) говорит, что родилась на Манхэттене, хотя на самом деле она из Квинс. Она вообще клубок милых противоречий. При первом знакомстве Черри кажется скромной девушкой, только что снявшей с себя обеты католической монахини, но ее сценический образ – это чистый бурлеск с текстами весьма сладострастного содержания, спетыми в сексуальной манере Мэй Уэст. Можно легко представить, что подобные тексты выдает проститутка, зазывающая клиентов. На сцене Черри выступает в обтягивающих черных штанах и топе на огромном бюсте, на котором стразами блестят и переливаются слова «Оближи меня». Во время выступления я чувствую себя на сцене совершенно лишним. Приблизительно так же я чувствовал себя, когда на севере играл во время выступлений стриптизерш.

Первым номером программы Черри идет композиция в стиле свинг-джаз с сильной партией баса. Я уверен, что партия баса точно сбила бы с толку, а возможно, и очень разозлила настоящих панков из Roxy[34]. Впервые после переезда в Лондон я чувствую, что играю актуальную и современную музыку, хотя это всего лишь бурлеск, маскирующийся под «новую волну».

В репертуаре The Police уже около десяти композиций. Все они, за исключением моей песни Landlord, написаны Стюартом. Я не чувствовал в себе достаточно вдохновения и уверенности в собственных силах для написания чего-то еще. Эти десять песен мы отыгрываем в таком умопомрачительном темпе, что наш сет продолжается всего десять минут с учетом композиции, спетой на бис. Для меня это были десять изнурительных минут, когда я пытался поспевать за невероятной скоростью Стюарта на барабанах и подстроиться под кривые аккорды Генри. Стюарт – великолепный барабанщик, энергии которого вполне достаточно, чтобы заставить крутиться турбины небольшой электростанции, но, как мне кажется, ему надо расслабиться и быть чуть спокойнее. Каждая из наших песен – это сумасшедшая гонка. Такое ощущение, что своей игрой Стюарт хочет загнать барабанную установку не просто на ближний к публике край сцены, а заставить ее протаранить толпу и оказаться у противоположной стены клуба. Меня постоянно мучают сомнения, что наша программа не очень музыкальна, но Стюарт не разделяет мою точку зрения. Для него все это чистый кураж, сплошное возбуждение, поэтому мне остается только одно – стараться от него не отстать. На самом деле у меня нет никаких других вариантов.

Я переживаю, что меня может ждать в будущем, и начинаю молиться. В детстве у меня было много вопросов к религии, но я упорно сохранял связь с миром духовности и веру в то, что в конце концов высшие силы меня простят, потому что поймут сомнения и колебания, которые я испытывал. Поэтому сейчас, проснувшись ночью, я начинаю читать молитву, и это меня успокаивает. Пять десятилетий чтения молитв равно пятидесяти молитвам «Аве Мария»[35], и, хотя слова от бесконечного повторения начинают терять смысл, они превращаются в успокаивающую мантру, которая помогает забыть переживания о судьбе нашей семьи.

С детских лет мне было гораздо проще представить себе женское божество, такое, которое церковникам хватило ума не извести в патриархальной женоненавистнической чистке, которая чуть было не приговорила ее саму. Еще в детстве Мария – Звезда Морская стала моей любимой богиней. Я представлял ее себе в виде женщины, реющей над волнами, с синим шлейфом, со звездами вокруг слегка наклоненной головы, со скромно потупленным задумчивым взором. Ее улыбка была нежной, венерианской, бесконечно терпеливой и полной сострадания. Она была существом, способным заступиться за меня в Судный день. Мой самый любимый в детстве гимн заканчивался словами:

«Дева, пречистая звезда моря,

Молись за странника, молись за меня».

Когда я вырос, то чувствовал, что с непорочным зачатием что-то не то. Я надеюсь, что мои мысли не были богохульными, но я не мог взять в толк, почему Господь, создавший святой и удивительный механизм секса, решил не использовать его, чтобы выпустить Христа в мир, который активно пользовался этим изобретением Господа. Мне казалось, что это чудо является излишним.

Так или иначе, теперь я начал каждую ночь молиться Господу или богине о том, чтобы они нас сохранили. Просить высшие силы, чтобы дали нам квартиру, мне кажется слишком мелким и корыстным.

И чудо происходит. Жилищный кооператив принимает нашу заявку и предоставляет подвальную квартиру № 28 на Лестер-сквер. Мы с Фрэнсис счастливы, и я про себя благодарю Деву Марию. Теперь нам нужны деньги, чтобы заплатить задаток: тысячу сто фунтов плюс первый месяц квартплаты. Отец Фрэнсис дает нам в долг пятьсот, мой отец говорит, что даст двести. У нас остается несколько месяцев до того, как квартиры достроят и надо будет внести эту сумму, поэтому нам надо начать зарабатывать и откладывать.

12

Наш первый концерт с Cherry Vanilla проходит в Ньюпорте в Северном Уэльсе, в небольшом ночном клубе Alexander’s рядом с железнодорожной веткой. Промозглый мартовский ветер несет обрывки газет по улочке между клубом и набережной, а состав с углем громко стучит колесами. Внутри клуба холодно и неуютно, в нос бьют запахи застоявшегося табачного дыма и пива, пролитого на пол на прошлой неделе.

Мы со Стюартом и нашим роуди Крисом приехали сюда на микроавтобусе Ford Transit. Мы устанавливаем звуковую аппаратуру на крошечной сцене, покрытой жженными точками от сигарет, а наши подошвы прилипают к полу, обильно политому напитками и по́том. Нам предстоит сыграть в подобных клубах по всей стране. В таких заведениях гримерка размером не больше туалета, со стенами, покрытыми нарциссическим граффити и похабщиной, оставленной недовольными исполнителями, попавшими в сансару дешевого гламура, в которую их заманили обещанием будущей славы и быстрого успеха.

Когда мы заканчиваем установку, прибывают наши американские коллеги. Они никак не комментируют декор и интерьеры клуба. У меня складывается ощущение, что у себя на родине они играют именно в таких злачных местах. Американцы уходят в гримерку, а я начинаю разбирать свой монитор, который снова начал барахлить. Я вынимаю по очереди сначала один диффузор, потом другой и аккуратно трясу их около уха, чтобы