Мокруха - Джон Ширли

Лонни заинтересовал рассказ старика, но кофе сделал своё дело, и у юноши возникли более насущные заботы.

— У тебя тут ванна есть?

Дракс стремительно обернулся к нему, и язык его зловеще скользнул между гнилых пеньков.

— Думаю, что есть, едрит твою! У меня такая ванна, что в ней запросто утонуть можно! Сорок миль шириной! Только поосторожнее, чтоб тебя какая змея за чирей на жопе не цапнула!

Восточный Лос-Анджелес

Гарнер вышел из автобуса в нескольких кварталах от дома, в котором жил Блюм. Городские власти ввели политику ограничения выбросов атмосферных загрязнителей, но из автобуса валило облако чёрного жирного дыма, которое ветер понёс прямо в лицо Гарнеру, когда тот остановился осмотреться. Через улицу он заметил лавку алкогольных напитков с выставленными наружу тентами и столиками. Куда ни глянь, фонари не горели. На тротуарах квартала роились мужчины и женщины, в основном цветные и негры, но Гарнер увидел и нескольких тощих белых чикс. Сюда, бывало, наведывались за крэком и белые среднего достатка, и Гарнер некоторое время глядел, как они подруливают к пушерам на «Тойотах Камри» и «Фордах Таурус», затариваясь через водительские оконца машин.

Задыхаясь, преодолевая тошноту, Гарнер обнаружил, что ноги сами несут его к лавке. Он наведался в пункт выдачи переводов Western Union и разжился небольшой суммой.

И тут до него дошло, что он рано вышел. Повернул в неверном направлении. Надо было проехать дальше и свернуть ниже по Сансет-бульвару.

Господи, подумал он. Я пропал. Опять всё насмарку.

Ну и что? спросил таившийся в нём нарик. В смысле, что за печаль? Скорее всего, Констанс нет в живых. Этот мерзавец её уже, наверное, убил.

Но Гарнеру не казалось, что похититель вообще намерен убить Констанс. Если б хотел, давно бы убил.

Представим, что она и впрямь уцелела. Ну и что? Ты её в жизни не отыщешь. Он мог её изуродовать до неузнаваемости. Отрезать ей оставшиеся пальцы. А ты, может, стоишь сейчас в квартале от неё и ничем помочь не можешь.

Если ты бросишь поиски, ничего не изменится. Если отдашь эти деньги Блюму, вышвырнешь их на ветер. Пустая трата времени. От Блюма толку никакого. Он безнадёжен. Они все тут безнадёжны... С таким же успехом ты можешь затариться крэком на эти деньги.

Размышляя так, Гарнер плёлся по Сет. К нему никто не подходил, и неудивительно: на белого при деньгах он ничуть не смахивал, был весь изранен, перепачкан и перебинтован. Ему показалось даже, что его пропустят, не заинтересовавшись. Он шёл по лезвию бритвы: по одну сторону ужас, по другую омерзение. Ему хотелось купить крэка; кишки ему лгали, что приход будет великолепным. И так же сильно не хотелось: руки вспотели, сердце колотилось от ужаса.

Ты сдурел, чувак? Ты забыл, как с тобой обошлись в последний раз? Отдубасили в котельной!

Но поднявший голову наркоман отгонял эти предупреждения соблазнительными картинками курящейся трубки с крэком и нашёптывал: Не тревожься. В этот раз всё получится. В этот раз с тобой обойдутся иначе. Тебя не станут колошматить. Тебя не ограбят...

— Ищешь чегой-то, чел? — парень, по виду латинос, в тесно прилегающих к лицу солнцезащитных очках и красной косынке. На улице и так темно, какого хрена этот чувак напялил очки от солнца?

— А что у тебя? — услышал Гарнер собственный голос.

— «Голуби». Берёшь или нет? Я тут говна не толкаю.

Констанс...

Но Гарнер кивнул, извлёк из кармана четыре мятых двадцатки и протянул пушеру. Парень выхватил деньги одной рукой, а другой опустил в ладонь Гарнера четыре белых таблетки неправильной формы. В следующее мгновение его и след простыл. Гарнер развернулся и зашаркал к лавке. Его брали сомнения. Что-то не так с этими таблетками...

В свете неоновой вывески он пригляделся к ним. Какие-то они чересчур белые и крошатся слишком легко. Он лизнул их языком. Аспирин и разрыхлитель для теста. Он уставился на раскрытую ладонь. Его обмишулили. Ограбили. Он закинул четыре таблетки в глотку, и камень упал с его сердца.

— Вы вроде бы вполне счастливы, — сказал глубокий голос совсем рядом. Гарнер поднял голову и увидел высокого негра в черепаховом свитере, с золотым браслетом на запястье. Негру было от сорока до шестидесяти, трудно точнее определить при таком плохом свете... но Гарнер откуда-то знал, что это уличный проповедник.

— Они вас обманули? — спросил негр.

Гарнер кивнул.

— Вы улыбаетесь, — продолжил негр. — На сколько они вас нагрели?

— На восемьдесят баксов.

Гарнер заметил за спиной негра парочку женщин со стопками листовок в руках. Тоже негритянки, смущённо улыбаются. Человек, с которым они вместе работали, стоял, слегка покачиваясь на пятках, засунув руки в карманы, и глядел на Гарнера с интересом, но и раздраженно-устало.

— Вы проповедник? — уточнил Гарнер.

— Пастор Рэй Брик, Первая конгрегационная церковь.

Они пожали друг другу руки.

— Вам это может показаться невероятным, но я тоже пастор. Методист. Официально я им, наверное, остался.

— Я в это верю. Мы всё время кого-то теряем... Вы стали исповедником наркоманов, когда сами соскочили?

— Точняк.

— Угу. Это статистика. В долгосрочной перспективе у одного из четырёх соскочивших наступает рецидив. Как правило, однократный... Какая у вас причина?

— Мою дочь похитили и, скорее всего, убили.

Пастор был впечатлён.

— Это вполне простительно в вашей ситуации. Но теперь-то уж хватит?

Гарнер уставился на него, ему скрутило судорогой кишки.

Не теряй времени, советовал наркоман. В следующий раз будешь осторожнее.

— Позвольте задать вам вопрос, — сказал Брик, уловив его нерешительность. — Вы считаете совпадением то обстоятельство, что я проходил мимо как раз в момент вашего ограбления? Положим, так оно и есть. Но кто знает? Лишь Господь управляет совпадениями. Вам повезло, что вы не получили сегодня настоящего крэка, потому что на самом деле он вам не нужен.

Гарнер медленно закивал.

— Я... как раз собирался к человеку... который может помочь мне... найти мою дочку. Я... отвлёкся.

— Поиски вашей дочери очень важны. Как насчёт того, чтобы дойти туда вместе? Мы проводим вас отсюда. Вы согласны?

Гарнер снова кивнул, чувствуя невыразимое облегчение.

— С удовольствием.

У него слёзы потекли из глаз.

— С искренним удовольствием.

Дверь квартиры Блюма была приоткрыта дюйма на два. Для алкашни это так же типично, как для обычных людей — закрывать за собой дверь. Парень так рьяно квасил, что как частный детектив был, пожалуй, уже совершенно