Подопечный - Сергей Костин

Приземление прошло удачно. Мягко и незаметно для окружающих. Мягко потому, что свалился я на Зинаиду, а незаметное потому, что в заросли роз.

Зинаида, заткнув рот ладошкой, беззвучно орала. Не каждый день шлепаешься в колючки. Я ей помог. В смысле рот затыкать.

— Потерпи, малыш. Две минуты, и все пройдет. Зато мы в безопасности.

Короткими перебежками, вздрагивая от любого шороха, мы достигли какого то сарая, где под грудой соломы нас дожидался ангел.

— Ну слава шефу, –обрадовался он, стряхивая с головы налипшие соломинки, — Я уж и не надеялся. А это что с тобой, Зин?

— Да падает где попало, — ответил я за Зинку, — Хорошо хоть только что руки, да ноги. А представь, если железяк не было?

Зинаиду прорвало:

— Ты… ты, бесчувственная скотина. Я ради него жизнью рисковала, а он…

— Зина, не начинай, — остерег я ее.

— Да не начинаю я. Ты хоть раз меня до конца дослушай. Я тебе всю дорогу пыталась сказать, а ты не слушал…

— Ну говори, — не выдержал я, — Но если ерунду какую, про чувства или про любовь, не обижайся.

— Не ерунда это. Повелительница и есть Сердце Тьмы. Вот.

— Любава?

Я конечно не глупый парень, и иногда меня можно обвести вокруг пальца. Еще проще просто надурить. Но зачем же так издеваться?

— Не веришь? Не веришь?

— Не верю! — ведь сойду с ума. Если уже не спятил от всего этого бардака.

— Случайно узнала. Услышала. Пока вы там в стойле отдыхали, меня на причастие к повелительнице водили. Оставили нас вдвоем. Она сперва расспрашивала обо всем. Я то дурочкой прикинулась, говорю, сирота. На дороге подобрали. Про вас поболтали. Во общем причастила. Иди говорит, а мне с книгами поговорить надо. Ага! Так и сказала. С книгами поговорить надо. Я к дверям пошла, да спряталась за занавески. Сижу. Притаилась. А она, повелительница, значит, сама с собой разговаривает. Руки заламывает и причитает. Я мол, Сердце Тьмы, когда час пробьет, чтобы мир уничтожить? Я аж задрожала вся. Тут в комнате откуда не возьмись тени стали появляться. Вроде и свет кругом, а они по воздуху летают.

— Дальше.

— А все, — Зинаида вытерла пот со лба, — Я как увидела это, испугалась, да вон бросилась.

Помолчали. Покряхтели. Почесали затылки умные.

— Надо, стало быть, возвращаться, — заявил Мустафа, — Искали, искали, нашли. Давай дело делать, Странник.

Прав ангел. Во всем прав. Только вот как убить Любаву? Не смогу. Рука не поднимется.

— А если ты не сможешь, сам сделаю, — смелый какой. Сам в одних подштанниках, а я в платье бабьем.

— Ты Мустафа не обижайся на меня. Я вас в кашу эту затащил, сам и расхлебаю. Вы с Зинаидой бегите, куда глаза глядят. А я… придумаю что-нибудь.

— Щас! Бегите. Я конечно Зинку люблю, но и тебя не брошу. Вместе пойдем. Что скажешь, Зин?

— А что Зин? Как что, сразу Зин! Я уже два миллиона двести тысяч единиц времени Зина. Давно пора понять, что мне без вас никуда. И вот еще что, послушайте хоть раз совета бедной, измученной девушки. Повелительницу так просто не одолеть. Нет у вас такой силы. Даже у Странника. Я здесь такого по наслышалась! Не женщина, а демон в платье.

Я вспомнил, как некоторое время назад поцеловал демона.

— Говори, что придумала?

— Дело тут такое. Подруги мои… ну эти… хряки, хруки, нашептали мне, что осилить повелительницу может только пепел сожженной белой гвоздики. Но насколько я знаю, на всей планете нет подобного растения. Вот такие дела.

— Что ты сейчас сказала? — нечто знакомое всплыло из памяти. Только бы ниточку не упустить.

— Такие дела, сказала.

— Да нет, до этого. Повтори еще раз, — настаивал я.

— Совсем глухой стал. Стареет что ли, — одними губами выругалась Зинаида. Я хотел было наподдать ей за нахальство, но боясь упустить важную мысль, сосредоточился только на ней, — Я сказала, что на этой планете нет ничего похожего на белые гвоздики. Все есть, а этого — нет.

Вот! Ключевое слово. Белые гвоздики. Давай, думай! Почему эти слова так тревожат. Должно что-то быть. Белые гвоздики — вестники разлуки… Чушь. Не оттуда. Красная гвоздика… Тоже не то. Господи, ну конечно!

Я хлопнул себя по лбу. Мустафа, до этого старательно переживавший вместе со мной процесс воспоминаний, облегченно вздохнул.

— Я вспомнил. И знаю, где есть белые гвоздики.

— Если здесь недалеко, то я согласен, — тут же выпалил ангел.

— Они у Клавки. В подземном замке.

Мустафа застонал, упал и стал в истерике колотить кулаками землю.

— Что это с ним? — изумилась Зинаида, — Он не того?

— Просто он рад, — охотно пояснил я, — Радуется, что скоро снова встретиться с Клавдией.

— А! — поняла Зинка, — Нашел чему радоваться. Тут плакать надо. Извращенец.

— Эй, в сарае, выходи по одному, — с улицы донесся звонкий девичий голос, — Руки подняты, пустые. Вы окружены. Сопротивление бессмысленно. Сначала выходит девка. Я сказала — девка!

— Ой, мамочка! — всхлипнула Зинаида, а у меня в голове мгновенно возник резонный вопрос, кто мама? — Это я во всем виновата. Дура!

— Без паники. Мустафа, посмотри другие выходы. Или через крышу.

Пока ангел торопливо обшаривал сарай, я выглянул на улицу в щелку. В пору и самому маму вспомнить. Обложили, словно зверей. Просвета не видно. все в огнях.

— Ничего, — доложил враз взмокший хранитель.

— Значит так! — решил я, — сделаем следующее…

— Странник, — опять Зинка со своими слезами.

— Ну что тебе?

— Вы не подумайте про меня плохо, я не воровка там какая-нибудь. Просто вот, прихватила по дороге.

В руках у девушки лежал подаренный оборотнями кожаный мешочек.

— А дудка где? — план по вызову подкрепления возник мгновенно.

— А дудку они сломали, — глаза у Зинаиды наливались крупными слезами.

— Давай сюда, — я схватил мешок, раскрыл и высыпал на ладонь коричневый порошок, — Не знаю, что это, и знать не хочу. Но мне сказали, что этим смогу воспользоваться в трудную минуту. Вот сейчас и попробуем.

— А как им пользоваться?— ангел осторожно понюхал порошок, — Внутрь принимать, или внутривенно? А может через заднее…

— Если понадобиться, то и туда.

— Эй, в сарае! — голос с улицы возвестил, что время на размышление закончилось и сейчас начнется захват здания, то есть хижины с применением подручных средств, — Вы уже трупы.

— Как они выражаются!— мне было понятно негодование хранителя, — Вроде приличные дамы, а язык словно у бандиток с большой дороги.

— Становитесь в кучку, — приказал я, — Каждому по немного. Часть проглотить, часть посыпать на голову. Остальное про запас. Может и прав Мустафа. На счет три. Раз, два…