Франклин - Роберт Иванов

Реакционная Америка вкладывает свой смысл в идею народного суверенитета, в частности в идею «прав штатов», как составную часть доктрины народного суверенитета. Расисты южных штатов, ссылаясь на права штатов, самым решительным образом выступают против всех, даже самых умеренных решений федерального правительства, направленных против расовой дискриминации и сегрегации.

Серьезнейшим изъяном доктрины народного суверенитета в том виде, в котором она была сформулирована в Декларации независимости, являлось то, что она не распространялась на негров-рабов, индейцев, женщин, на широкие массы трудящихся.

Декларация независимости провозгласила рождение самого демократического для своего времени государства, и тем не менее в новом государстве сохранялось рабство негров, буржуазия не рискнула пойти на уничтожение позорного наследия английских колонизаторов.

Для подготовки проекта Декларации независимости была создана комиссия в составе известных деятелей освободительного движения в колониях: Бенджамина Франклина, Томаса Джефферсона, Джона Адамса, Роджерса Шермала и Филиппа Ливингстона. Джефферсон и Франклин были решительными противниками рабства. В первоначальном проекте Декларации, автором которой был Джефферсон, осуждалось рабство и торговля рабами. Однако по настоянию южных рабовладельческих штатов и буржуазии Севера, тесно связанной с плантационной экономикой Юга, параграф, осуждавший рабство, был изъят из текста Декларации независимости. Рабовладельцы предъявили ультиматум: или в США сохранится рабство, или они отказываются сражаться против англичан. Ряд экономических и политических факторов привел к тому, что буржуазия капитулировала, требования рабовладельцев были удовлетворены.

В результате Войны за независимость рабство перестало существовать только в северных штатах, где не было побудительных экономических причин для его сохранения. Буржуазно-плантаторский блок пришел к власти революционным путем, но он не пошел дальше гнилого компромисса в решении негритянского вопроса, бывшего и в то время одной из главных внутренних проблем Америки. Именно в те годы была порождена проблема, которая вот уже скоро двести лет является для США проблемой номер один и постоянно вызывает глубочайшие социальные катаклизмы.

Франклин с поразительной для его возраста энергией включился в кипучую жизнь революционной Америки. «В семьдесят лет, — писал один из его биографов, — люди редко делают революции. Франклин, самый старый член Континентального конгресса, был почти на поколение старше половины его делегатов».

Франклину, умудренному большим жизненным опытом, имевшему пятнадцатилетний стаж дипломатической работы в Англии, давались самые ответственные поручения. Он был не только членом комиссии по подготовке проекта Декларации независимости, но и вошел в состав комитета по поддержанию связей с друзьями восставших колоний в Европе, занимался вербовкой в Европе военных кадров, столь необходимых для молодой республики, вел многочисленную переписку по вопросам оказания военной и финансовой помощи Соединенным Штатам.

По решению конгресса он был назначен в комитеты по финансам, по снабжению селитрой, необходимой для изготовления пороха, в котором остро нуждалась революционная армия. Франклин был также включен в комитеты по переговорам с индейцами, по примирительным переговорам с Англией. Он вновь занял должность начальника почт всех провинций, с которой был смещен во время обострения отношений между метрополией и американскими колониями. В июле 1775 года Франклин, выполняя поручение конгресса, составил проект конституции США.

Франклина избрали председателем Комитета безопасности Пенсильвании, и он руководил всей работой по организации обороны этой провинции. Осенью 1775 года Франклин прибыл под Бостон в лагерь главнокомандующего Вашингтона для оказания ему практической помощи в создании регулярной армии.

Конгресс поставил Франклина во главе секретного комитета по внешней политике, ведавшего всей внешнеполитической деятельностью восставших колоний. По поручению этого комитета Франклин ездил в Канаду, чтобы склонить ее к участию в войне против Англии, но миссия Франклина успеха не имела.

Франклин проявлял кипучую энергию, выполняя все эти многочисленные обязанности, и было трудно поверить, что этому человеку семьдесят лет. О том, насколько он был занят многочисленными поручениями конгресса и местных властей Пенсильвании, свидетельствует личная переписка Франклина. В одном из писем он писал о своем распорядке дня: «Я никогда еще не был так перегружен. С шести часов утра я уже нахожусь в Комитете безопасности, так как Ассамблея (Пенсильвании. — Р. И.) возложила на меня обязанность организовать оборону провинции. Работа Комитета безопасности продолжается приблизительно до девяти часов, после чего я отправляюсь в конгресс, который заседает до шестнадцати часов».

Франклину было тяжело не только физически, но и морально. Умерла его жена Дебора. Франклину пришлось пережить десятилетнюю разлуку с женой и семьей. Он долго ждал встречи с ними, как об этом свидетельствуют его многочисленные письма из Англии, тосковал на чужбине, и вместо встречи с горячо любимым человеком — боль тяжелой утраты.

Еще более тяжелым ударом для Франклина явилось то, что его сын Уильям предал дело отца и перешел в лагерь противников свободы колоний. Уильям стал губернатором Нью-Джерси в 1763 году, в сложный переломный период, когда в условиях роста освободительного движения произошел резкий раскол американского общества на противников и сторонников английского господства. По мере роста освободительного движения Уильям все более склонялся вправо и после начала Войны за независимость занял прочные позиции в лагере лоялистов, сторонников Англии. Причем он находился на крайне правом фланге лоялистов.

Уильям унаследовал некоторые черты своего отца. Он был энергичен, умен, настойчив в выполнении поставленных задач, хорошо разбирался в военном деле. Все это помогло ему выдвинуться в число наиболее предприимчивых губернаторов; и когда начались военные действия, Уильям превратил Нью-Джерси в оплот лоялистов.

Политические противники Франклина доставили немало неприятностей престарелому лидеру американской революции, спекулируя на лоялистской деятельности его сына. Но Франклина беспокоили не происки врагов. Это было естественно, закономерно, иначе они и не могли поступать. Но он не мог примириться с мыслью, что его сын, плоть от плоти, кровь от крови, предал интересы родины, народа, своего отца. Обида усугублялась тем, что незаконнорожденный ребенок был отверженным в обществе того периода, а Франклину пришлось предпринять поистине героические усилия, использовать весь свой большой авторитет, чтобы обеспечить карьеру сына. «Никогда и ничто, — писал Франклин, — не наносило мне такого тяжелого удара и не вызывало таких глубоких переживаний, как сознание того, что мой единственный сын предал меня на старости лет. Более того — он выступил против меня с оружием в руках...»