Щит Ваала: Омнибус - Брэнден Кэмпбелл

Инфразвуковой гул достиг накала.

Валнир отступила назад, держа руки перед собой для защиты, и лич-стража встала между ней и спятившим Поблаауром. Внедрённые в них энграммы лояльности гарантировали, что телохранители будут защищать криптека даже в обход собственного инстинкта самосохранения.

Вдруг свет в глазах Поблааура замерцал, и страж перестал трястись. Его руки удлинились и превратились в отвратительные клешни с когтями. В каждом его движении сквозили непредсказуемость и возбуждение. Не осталось и следа того интеллекта, который заставлял совершать расчётливые и точные движения. Он поднялся, и из его искусственных челюстей вырвался треск статики, со временем перетёкший в жужжание. Пальцы безостановочно двигались. В голове Валнир одновременно вспыхнули паника и отвращение. Она узнала симптомы и поняла, что за недуг вцепился в Поблааура.

— Что происходит? — спросил один из лич-стражей.

— Проклятие свежевателя, — вымолвила Валнир голосом, полным ужаса.

То, что поначалу было обыкновенными слухами, становилось правдой у неё на глазах. Вирус свежевателя — проклятие побеждённого мстительного бога.

— Откуда оно на Келрантире? — спросил воин по имени Отлех.

— Беженцы, — растерянно пробормотал криптек, обдумывая последствия и вероятности. — Столько пережить и всё потерять, освободиться… и затем лишиться всего из-за безумной заразы и древнего голода.

Она говорила быстро и невнятно, слова вылетали одно за другим вместе с мыслями, мчась по логическим цепочкам, по которым она совсем не хотела проходить. В голове созрел вопрос. Как глубоко проникла инфекция? Насколько далеко разнеслись слова проклятого Лланду'гора?

Об этом страшно было думать. Внезапная утрата рассудка. Личность и память, затопленные неотвратимой и неутолимой жаждой крови и плоти. Желание, потребность в пятнании собственного тела органическими жидкостями и волокнами. Так рассказывали некроны, сбежавшие из собственных миров-гробниц от подобного экзистенционального ужаса. Некоторые среди келрантирцев настаивали на немедленном уничтожении таких братьев и сестёр, аргументируя свою позицию тем, что они, не зная того, могли стать переносчиками вируса. Однако большинство не разделяло подобных настроений. Сочувствие и характерная для династии самонадеянность возобладали над голосом разума, и местные правители разрешили несчастным беглецам снять со своих искусственных оболочек символику родных миров-гробниц и приобщиться к славе Келрантира.

Возможно, это явилось ошибкой. Сострадание затуманило их взор. За те несчётные эры, что они спали, инфекция могла распространиться и стереть файлы базовых процессов мира-гробницы во время работы дублирующих систем и устройств, копирующих коды личностей некронов. Легионы, которых ожидало пробуждение, могли быть неизлечимо больны.

По нейронной сети Валнир прошла волна такого ужаса, который она редко испытывала. Автономно запустилась программа предохранения личности, предназначенная не допустить поражения разума из-за сильных эмоций, и уняла дрожь в членах Валнир, даже несмотря на то, что у неё на глазах кричащий Поблааур начал преображаться.

Не в силах сдвинуться с места и что-либо сделать, собравшиеся некроны просто наблюдали за происходящим.

Каноптековый паук, разогнавшись, врезался в заражённого стража и повалил его на пол. Но даже одного контакта хватило для роботизированной конструкции. Зелёный огонь, горящий внутри могильного паука, ярко вспыхнул и погас. Машину скрутил искусственный спазм. Из спины вылезли шипы, и существо издало жуткий электронный визг.

Большинство лич-стражей стояли неподвижно, ожидая момента для удара, однако не зная, как им поступить в этой ситуации, поскольку видели в собрате угрозу, но не могли напасть на одного из своих из-за вложенного запрета. Их создали быть терпеливыми, вычислять лучшее время для атаки, но они были ограничены рамками программы преданности. Поэтому Валнир сжала своё оружие и запустила протоколы активации. Время застыло. Поблааур, замерший в сгорбленном виде, не мог пошевелиться. Звук пропал. Жужжание прекратилось. Валнир сделала шаг вперёд, чувствуя, что движется, словно сквозь желе.

Для подобного фокуса требовалось чудовищное количество энергии, и его выполнение, особенно вскоре после пробуждения, быстро выматывало. Криптек с трудом преодолевала расстояние, при каждом шаге беззвучно хрипя от боли. Зелёный свет, пылающий внутри её оболочки, потускнел. Все силы уходили на то, чтобы идти против течения времени.

Из посоха света к Валнир перетекала дополнительная энергия, увеличивая её собственные резервы. Шаг за шагом она упорно приближалась к Поблаауру и, оказавшись на равном удалении от обезумевшего лич-стража и сломанного могильного паука, навела оружие и выстрелила.

Яркий луч медленно выполз из навершия посоха, когда начал восстанавливаться нормальный ход времени. Реальность ожила, и Поблааур встал на ноги. Каноптековая конструкция вновь закорчилась и задёргалась. Вирус переписывал её программы.

Первый выстрел попал агонизирующей машине точно в голову, а второй луч прошил грудь лич-стража, разделив его пополам.

Металлический скелет рухнул как подкошенный, шипя и вопя. Верхняя часть Поблааура, из растянувшегося рта которого торчали клыки, поползла в направлении Валнир. Очередной заряд прожёг череп некрона, и в помещении наступила тишина.

— Что это было? — спросила Шаудукар.

— Проклятие свежевателя.

— Оно действительно существует?

— Похоже на то.

— Но как такое возможно?

Валнир промолчала. Она не знала ответа.

Из окружающей тьмы донеслись крики, похожие по громкости и тембру на вопль Поблааура. В других некронах тоже просыпался кошмарный голод, ведущий к потере личности и уродованию всего, что в них осталось.

Глава вторая

Армия Анракира маршем шла по поселению людей, стирая с лица земли любые признаки жизни. Рядом со Странственником, победоносно шагающим по погибающему городу, плыл чудной Уничтожитель по имени Арменхорлал и что-то жужжал себе под нос. Через какое-то время к ним пристроились вышедшие из дыма три преторианца, держащие жезлы завета поперёк груди.

Покидая горящую площадь, Анракир лениво перебирал рукой горстку камней, которые подобрал на заснеженных равнинах Карр-энн-Дерака.

Карр-энн-Дерак — последнее поле битвы, где он побывал. Планета, название которой за шестьдесят миллионов циклов, что некроны дремали, на языке эльдар упростилось до Карнака. Место, где произошёл недавний конфликт с древним врагом, очередная битва Войны в небесах, продолжающейся до сих пор. Последний мир-гробница, который он осенил своим присутствием.

Анракир не знал предназначения покрытых рунами камней, но их вездесущность и то, как эльдар кричали, когда увидели, что он взял их себе, говорили о большой значимости. Порой, как, например, сейчас, владыке казалось, будто он видит слабые проблески внутри и слышит едва уловимые горестные стенания, доносящиеся оттуда.

Тогда Анракир дал выход своему раздражению, сорвавшись на мировом духе эльдар — недоразвитом наборе обслуживающих программ и хранилищ личностей, которые весьма отдалённо напоминали мощные системы, запрятанные в мирах-гробницах некронов. Такие жалкие попытки воспроизвести подобную технологию выглядели оскорблением, ещё одним напоминанием о неудачах низших рас. Повреждённую конструкцию забрал себе Тразин Неисчислимый по условиям соглашения, которое обеспечило победу над эльдар.

Теперь Анракир прибыл на Келрантир, чтобы пробудить легендарные легионы мира-гробницы и принять их в свою растущую империю. В груди теплилась надежда, которой хватало, чтобы переселить отвращение к жалким червякам, какими ему представлялись местные аристократы. Келрантирцев, в равной степени славящихся как своей надменностью, так и колоссальной численностью, можно было назвать необходимым злом. Анракир находил странным, что им только предстояло проснуться, выползти из своих нор.

Странственник кинул под ноги один из тускло сияющих камней и стукнул по нему кончиком боевой косы. Он ожидал что-то увидеть или испытать и для этого проанализировал собственную реакцию, изучил показания тактильных датчиков при раскалывании камня и исследовал произошедшие в структуре изменения, когда он разбился на осколки. Однако металлическая оболочка не передала никаких чувств. Внутри ничего не зашевелилось — там царила абсолютная пустота. Спокойствие, уверенность, упорядоченность. Осталось лишь праздное любопытство, неудовлетворённое этим небольшим экспериментом. Владыка отпустил остальные камни, нанизанные на цепочку из призрачной кости, которая висела на шее. Ему не удавалось понять, почему эльдар так дорожили ими, но с другой стороны от него вообще часто ускользали мотивы, движущие живыми.