Сотканный мир - Клайв Баркер

Вторая часть его армии состояла из людей Хобарта, членов его бригады, которым Шэдвелл позволил заглянуть в волшебные недра своего пиджака. Теперь все они были его Ближними, готовыми защищать его ценой собственной жизни.

Третье подразделение было самым малочисленным, но не менее могущественным. Его составляли отродья Магдалены, в разной степени напоминающие своих отцов, но одинаково безумные и неуправляемые. Шэдвелл собирался использовать их только в самом крайнем случае и велел сестрам держать их подальше.

Он планировал вторжение с тщательностью полководца.

Первая стадия, начатая им за час до рассвета, предполагала захват Дома Капры и нейтрализацию Совета. Шэдвелл с Иммаколатой проделали этот путь в машине с затемненными стеклами, сопровождаемые почетным эскортом. В это время он высказал Колдунье соболезнования по поводу смерти сестры.

– Мы потеряли неоценимого союзника. Мне очень жаль.

Иммаколата молчала.

Шэдвелл достал из кармана смятую пачку сигарет и закурил.

– Нужно подумать, насколько это изменит ситуацию.

– Почему это должно что-то изменить? – спросила она. Ему нравилось выражение страдания на ее обезображенном лице.

– Ты расстроена. Это меня беспокоит.

– Ничего страшного.

– Кто знает? Неизвестно, с каким сопротивлением мы столкнемся. Может, тебе лучше на время покинуть Фугу?

– Нет. Я хочу видеть, как они сгорят.

– Понимаю. Но если мы потеряем тебя, то лишимся и детей Магдалены.

Иммаколата взглянула на Шэдвелла.

– Так вот в чем дело? Тебе нужны они?

– Ну... это необходимо тактически...

– Так бери их. Они твои. Мне они давно опротивели. Бери, это мой подарок.

Шэдвелл чуть улыбнулся.

– Благодарю.

– И оставь меня в покое. Я хочу только посмотреть на огонь, ничего больше.

– Да. Конечно.

– И еще мне нужна эта женщина. Сюзанна. Найди ее и дай мне.

– Она твоя. Но скажи, эти отродья... нужно ведь какое-то слово, чтобы они меня слушались?

– Нужно.

Он затушил сигарету.

– Тогда скажи его.

– Просто зови их по именам.

– И что это за имена? – он достал ручку и приготовился записывать.

После этого они продолжали путь в молчании.

II

Погребение

Сперва Сюзанна и Кэл нашли тело Джерихо, на что ушло больше получаса. Вторгшаяся Фуга настолько изменила ландшафт, что они отыскали его скорее наудачу, чем по памяти.

Джерихо был не один. Вокруг него стояли две женщины с дюжиной детей от двух лет до семи.

– Кто он? – спросила одна из женщин.

– Его зовут Джерихо, – ответила Сюзанна.

– Звали, —поправил какой-то ребенок.

– Да. – Кэл задал давно интересующий его вопрос: – А что здесь делают с трупами? Я имею в виду... можем мы его закопать?

Женщина улыбнулась, обнажив беззубые десны.

– Почему бы нет?

Она поглядела вниз, на своего голого и грязного сына.

– Как ты думаешь?

Он вынул палец изо рта и завопил:

– Закопать! – что моментально исторгло у всех остальных детей пронзительные крики: «Закопать! Закопать!» Один за другим они стали на четвереньки и принялись рыть землю, как щенки в поисках костей.

– Но, наверное, есть какие-то формальности?

– Вы что, Кукушата? – осведомилась женщина.

– Да.

– А он? – она указала на Джерихо.

– Нет, – сказала Сюзанна. – Он Бабу. Просто он наш друг.

Дети продолжали рыть, смеясь и бросая друг в друга землей.

– Похоже, ему было пора умереть, – сказала женщина. – Судя по его виду.

– Да...

– Тогда просто закройте его. Это же только кости.

Кэл пожал плечами, Но Сюзанна, казалось, поняла.

– Я знаю.

– Дети вам помогут. Они любят копать.

– Хорошо, – покорно согласилась Сюзанна. Они с Кэлом опустились рядом с детьми и тоже стали рыть.

Земля была вязкой и глинистой, они быстро перепачкались и вспотели, но продолжали копать, не сбавляя темпа. Женщины наблюдали за ними, передавая друг другу чадящую трубку.

Кэл подумал, как часто Фуга и ее жители обманывали его ожидания. В снах он не видел этих измазанных в грязи детей, радостно роющих могилу. Но это придавало всему происходящему непоколебимую реальность – грязь под ногтями и ребенок, засовывающий в рот червяка. Это был не сон, а пробуждение.

Когда яма достаточно углубилась, Кэл велел детям отойти.

– Пусть помогут, – сказала одна из женщин. – Это доставит им удовольствие.

Кэл оглядел шеренгу детей, как будто вылепленных из грязи. Они стояли перед ним, кроме того, что ел червяка, – он все еще сидел на краю ямы, болтая ногами.

– Это недетское дело, – Кэла покоробило безразличие матерей к такому смертолюбию их потомства.

– Разве? – осведомилась женщина, выпуская клуб дыма из беззубого рта. – А что ты об этом знаешь? Скажи им.

– Ничего, – признался он.

– Тогда чего бояться? Почему бы им не поиграть, если они все равно ничего не знают?

– Может, она и права, Кэл, – Сюзанна взяла его за руку. – И я думаю, ему бы это понравилось. Он был веселым.

Кэл решил не спорить. Они с детьми подняли тело и опустили в яму. Видимо, какие-то формальности все же существовали, потому что поведение детей изменилось.

Одна из старших девочек пригладила волосы покойного, другие сложили его руки на груди. Потом они отошли, позволив Сюзанне припасть к губам Джерихо последним поцелуем.

Кэл бросил в могилу первую пригоршню земли. Дети доследовали его примеру, и тело быстро скрылось из глаз. Матери тоже бросили по горсти земли.

Кэл вспомнил похороны Брендана и бледного священника, бормочущего себе под нос заупокойную службу. Уж лучше уходить из жизни так, под детский смех.

Когда все кончилось, Сюзанна поблагодарила детей и матерей.

– Надеюсь, он скоро вырастет, – заметила одна из девочек.

– Конечно, – сказала мать. – Как всегда.

Кэл с Сюзанной не стали спрашивать, что они имеют в виду. Они попрощались и пошли в направлении Дома Капры, где должны были развернуться главные события.

III

Лошадь взбунтовалась

1

Норрис, король гамбургеров, давно забыл о своем прошлом. Шэдвелл приучил его к другим занятиям. Сначала, во время первого пробуждения Фуги, он был его лошадью, потом, когда торговец надел на себя личину пророка, экс-король превратился в шута. Он не возражал, целиком поглощенный очарованием пиджака своего господина.

Но этим вечером Шэдвеллу он был не нужен. Вокруг сновали новые слуги, и пророк отдал старого верного коня в услужение своим Ближним. Это, однако, имело неожиданные последствия.

Норрис когда-то был неглупым человеком. Теперь, отдались от чар пиджака, он довольно быстро понял, что произошло. Он не знал, сколько времени Шэдвелл держал его в рабстве (дома, в Техасе, его объявили умершим, и его жена уже вышла замуж за его брата), но твердо знал две вещи. Первое – в его жалком положении виноват именно Шэдвелл. Второе – он за это заплатит.