Песни хищных птиц - Рия Альв

еще громче. Он будто раздавался из каждого разлома. Из пасти каждой твари. Из-под самой земли.

– Вы боялись, что Леди Хелл Флеймсток, законная хозяйка Города Солнца, у вас власть отберет, когда вы ей надоедите. Поэтому вы ее убили и тело змее отдали, клятвой ее связав. Ручная змея взбалмошной жены лучше.

Существо засмеялось тысячей голосов. Смехом, похожим на скрип сухих ветвей, на лязг стали о сталь, на скрежет ржавого железа.

Фигура в темно-сером плаще вновь возникла перед Руэйдхри. Тонкие почти белые зрачки хищника смотрели прямо в его глаза. Третий глаз прищурился.

– С чудовищами лучше договариваться, пока они предлагают. Пока первая ваша дочь еще может дышать. Пока вторая ваша дочь о том еще не узнала, чем обернется клятва, ею данная. Пока настоящее имя вашей немертвой жены еще не произнесено. Пока у ваших людей еще есть шанс.

Это существо могло угрожать чем угодно, но оно выбрало правду. Хотя не должно было знать даже о существовании этих тайн.

Черная монолитная тень леса пришла в движение. Вся разом хлынула к городу, скалясь тысячей тысяч пастей, сверкая бесконечным множеством туманно-серых глаз. Лес завыл, так отчаянно громко и леденяще, как воют только посреди самой темной и длинной ночи самой голодной зимы. И в этом вое Лорд различил лишь одну фразу:

– Открой врата, Лорд.

Существо подняло черную ладонь с серыми отросшими ногтями. Пальцы едва заметно перебирали по воздуху, словно пытались нащупать в нем что-то.

– Открой врата, пока я сама это не сделала! – Рука сжалась в кулак, и Руэйдхри чуть не оглох от звенящего треска, словно посреди пустой залы рухнула хрустальная люстра.

По барьеру прошла крупная черная трещина, а у Великого Лорда перехватило дыхание.

– Открой врата!

* * *

– Да или нет? – повторила Сейлан.

От клинка по всему телу растеклась холодная боль. Это очень-очень мешало думать. Особенно когда думать пытаешься быстро.

Я не знал, как еще выкрутить этот вопрос. Сам ли я набирал свой отряд? Да какая ей, к черту, разница?! Нужно же было уцепиться за такую мелочь. И вот теперь из-за лжи Лорда, из-за данной ему клятвы, из-за одержимости Сейлан я здесь умру? Серьезно? Вот так просто?

А потом Сейлан обвинят в убийстве избранного и казнят? Или решат, что плохой из меня избранный, раз умер от руки не какого-то там хтонического чудовища, а фанатичной леди? А потом что? Призовут нового избранного? Или это уже все? Конец света, Апокалипсис, Рагнарек?

Вопросы бились в голове, как обезумевшие птицы, мешали сосредоточиться даже больше, чем боль. Ее-то после сумрачных ран, после приступов я уже научился терпеть.

– Я жду.

Сейлан перехватила рукоять поудобнее и принялась поворачивать. Медленно. По часовой стрелке. Будто я был механической игрушкой, которую можно завести, чтобы она заговорила.

Это ощущалось уже почти совсем как настоящая боль от настоящего лезвия. Так горячо и холодно, что стало трудно дышать. Теперь, если бы у меня был ответ на ее вопрос, я бы все равно не смог выдавить из себя ничего, кроме крика.

– Если так и продолжишь молчать, я…

Резкий и звонкий щелчок раздался где-то у ее уха. Сейлан вздрогнула, ее глаза удивленно расширились. Она собралась обернуться, резко, рефлекторно, но так и замерла на середине движения.

Потому что ей приказали.

Я не смог сказать, чей это голос, он будто шел отовсюду сразу и отдавался эхом прямо внутри головы.

Тело Сейлан словно сковало льдом, она смотрела в стену остекленевшим взглядом, по которому было понятно – она уже не здесь. Если этот кто-то, кто отдавал ей приказы, пришел спасти меня, то пока я был скорее напуган, чем рад.

– Убери кинжал и отойди, – еще один холодный приказ из-за спины Сейлан.

Она подчинилась беспрекословно. Клинок выскользнул из раны почти безболезненно и тут же скрылся в ножнах, потом Сейлан сделала шаг назад.

– Дальше, – еще шаг, – к стене.

Сейлан сделала еще несколько широких шагов, пока не уперлась спиной в каменную кладку и не замерла, прильнув к стене, прямая и оцепеневшая, словно статуя.

Я ожидал, что теперь увижу своего таинственного… эм… спасителя? Но не увидел никого. Лишь темноту. Но стоило всмотреться внимательнее, я понял, что эта темнота немного иная. Она словно бы шла рябью или чуть смазывалась, как если бы за ней было что-то еще.

Например, рука, вынырнувшая вдруг из пустоты и мрака, как из-за невидимого занавеса. Смуглая кожа при здешнем освещении казалась сероватой. Рука приподнялась, вцепившись в кусок темноты, как в ткань, и потянула, сдергивая капюшон.

Пара флуоресцентно-ярких желто-зеленых глаз смотрела на меня не отрываясь. В другой руке, тоже вынырнувшей из тьмы, тускло сверкнуло лезвие ножа.

Тут я понял, что окончательно запутался.

Глава 9

В конце герой всегда остается один

Все шло не так, совсем-совсем не так.

– Райн, что происходит?

Как будто струны дернули резко, быстро, словно могли поранить пальцы. Звук заполнил кабинет и растаял в колючей тишине.

Райн стоял, нависнув над столом, с которого только что смел на пол все содержимое. Огромная подробная карта города заняла всю столешницу. Кремовая плотная бумага, чернильные линии улиц с синими подписями, схематичные рисованные домики, оторвавшиеся от листа, став объемными. Все это медленно заполняла моркетская тьма.

– Райн?

В этот раз осторожно, едва слышно. Потом снова тишина.

Он с трудом оторвал взгляд от карты и перевел на Аин. В тусклом полумраке ткань ее платья сливалась с окружающим полумраком, а белое кружево, наоборот, почти сверкало. Она стояла, одетая во тьму и свет, и смотрела на него глазами, полными тревоги, а Райн не знал, как ее успокоить.

Рядом с Аин застыла Мист. Серая шерсть гончей дыбилась, мышцы были напряжены, уши ловили даже самый малейший звук. Она была готова броситься на врага в любую секунду, но не знала, где он – ее враг.

Ни Райн, ни Аин тоже не знали этого.

Меньше получаса назад они оба были на балу. Аин улыбалась так, будто ничего необычного не произошло, будто она вовсе не волнуется за Фриг. А потом Райн понял, нет, скорее, все же почувствовал, что беда не только с Фриг. Во всем мире будто что-то сдвинулось. Будто кто-то бросил с горы маленький камушек, который вот-вот повлечет за собой камнепад.

Пришлось сорваться, бежать сюда, и плевать, что подумают гости. Не было времени на спектакли, на заботу о репутации. Пусть они будут напуганы, злы, недовольны. Но