На изломе - Олег Бажанов

В палате находились еще четверо мужиков: двое лежачих и двое способных передвигаться на своих собственных ногах. Один из них скрылся за дверью, а другой подошел к кровати Иванова. Пора было подавать признаки жизни, и Иванов решил поздороваться:

– Ф-физкульт-привет, славяне!

– Привет, спортсмен! – мужики по-доброму улыбнулись. В этот момент в палату вошла симпатичная медсестра.

– Что тут у нас за радость? – полусерьезно поинтересовалась аккуратненькая «фея» во всем белом. Ходячий указал пальцем на Иванова.

– Вот мы и ожили! – обратилась она к Иванову таким тоном, которым говорят с грудным младенцем, когда тот начинает неожиданно сидеть.

– А он разговаривает, – сообщил большой сосед с кровати рядом. – Давай, поздоровайся с девушкой!

Иванов молча смотрел на сестру. Ему нравились ее внешность, снежная белизна ее халата, весь ее образ: такой мирный и чистый.

– Вы меня слышите? – «фея» присела на краешек кровати и, взяв его правую руку своими нежными прохладными пальцами, нащупала пульс.

– Вы меня слышите? – повторила «фея».

– Да, – Иванов решил отвечать коротко.

«Фея» внимательно посмотрела ему в глаза, и он отметил, что глаза у нее добрые и красивые. Достав из кармана градусник, она сунула его Иванову под мышку. Затем поднялась, чтобы уйти.

– Как вас зовут? – спросил Александр.

– Оксана, – девушка мило улыбнулась всей палате и выпорхнула за дверь.

Ходячие несколько минут помечтали вслух по ее поводу, затем вернули свое внимание Иванову. Большой сосед представил всех присутствующих: два лежачих – лейтенанты внутренних войск, у одного – травма позвоночника, у другого – проникающее ранение черепа; один из ходячих – командир роты мотострелков, имеет ранение груди, потерял одно легкое; второй ходячий – тыловик, неизвестно как угодивший под снайперскую пулю, – ранение плеча; сам большой сосед – майор-десантник, контужен, потерял обе ступни.

– Имя у меня простое, – завершил знакомство сосед, – Виктор. Фамилия – Гутов.

– А я – Саня, – представился Иванов.

– Ну вот и познакомились, – удовлетворенно подытожил сосед. – Как дела?

Видимо, он имел в виду состояние здоровья, и Иванов хотел, было, ответить, но не успел, так как в палату снова вошла уже знакомая медсестра со шприцем в руке.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она, подойдя к кровати Иванова и забирая термометр.

– Нормально, – Иванов попытался изобразить на лице улыбку. Жаловаться такой девушке не хотелось. Она улыбнулась ему в ответ и, сделав инъекцию, не задерживаясь, снова выпорхнула в двери.

Лекарство подействовало почти мгновенно: боль стала притупляться и уходить вместе с сознанием. Иванов задремал.

Разбудил его звон посуды: это лежачим в палату принесли обед. Внезапно Иванов почувствовал приступ нестерпимого голода.

Умяв за обе щеки то, что положено по госпитальному пайку, он посмотрел на большого Виктора. Тот по-хозяйски неторопливо приканчивал второе.

– Вить, ты этим наедаешься?

– Не-а, – не глядя на Иванова, ответил тот и засунул очередную порцию в рот.

– А как же ты тут выживаешь со своими размерами? – не отставал Иванов.

– Его Оксана подкармливает, – ответил за Виктора капитан-мотострелок.

– Угу, – промычал с полным ртом Виктор.

– А он своим главным размером не пользуется, – пошло пошутил тыловик.

Виктор пропустил шутку мимо ушей. Иванов посмотрел по сторонам. Потом, глядя на жующего Виктора, спросил:

– Тут у вас нет еще одной свободной медсестры? Мне бы тоже лишняя порция не помешала.

– Есть, – сразу отозвался тыловик, – одна такая. Лидой зовут. Стерва-а! – произнес с особым ударением на слове «стерва» Валера-тыловик.

– Не совсем понял.

– Познакомишься – поймешь, – пообещал тыловик.

– Ее все палаты терпеть не могут, – вступил в разговор мотострелок. – Сволочная баба. Воображает себя невесть кем. А там смотреть не на что. Одевается, правда… И вся в золоте ходит.

– Василий, ты не прав, интересная бабенка, – вступился за нее тыловик. – Фигурка и ножки там – ничего! Да и на мордочку потянет, если б только не характер!

– Мужики, а она не замужем? – поинтересовался один из лежачих из другого конца палаты.

– Нет, – уверенно ответил тыловик.

– Так что ж ты, Валера, сам теряешься? – спросил для поддержания беседы Иванов.

– Да ну ее! Стерва!

– А он уже пробовал, – сообщил закончивший с обедом Виктор. – Отшила.

– Он об нее все свое «зубило» затупил, поэтому так и говорит, – добавил, ехидно хихикнув, мотострелок. – И по морде схлопотал.

После таких слов тихий смешок волной прошел по палате, фыркнули даже лежачие. Лишь тыловик остался невозмутим.

– Это, может быть, у тебя уже тупое «зубило», – огрызнулся он на шутку Василия. – А я еще молодой, опыта набираюсь. Как сказал великий поэт: «Опыт – сын ошибок трудных…».

– Сам ты – сын ошибок… трудных, – беззлобно повторил Василий. – За всю историю русской армии ты, наверное, единственный из начпродов, попавший под пулю. И единственный получивший по морде от медсестры во всем отделении. А может быть, во всем госпитале. Везунчик!..

Василий был гораздо старше Валерия по возрасту. Иванову стало жаль непутевого тыловика, и он решил прервать их перепалку:

– Нет, мужики, такая женщина мне каши не принесет. А нормальной нет?

– Да они тут все нормальные, – заступился сразу за весь женский персонал госпиталя Виктор. – Все к нам – с душой. Просто Валерка с поцелуями своими полез, вот и заработал. А так эта Лидка – ничего, может, только излишне требовательная: режимом дня всех достала.

– Ну ладно. Спасибо за информацию, мужики. Поживем – увидим…

Так состоялось первое знакомство Иванова с госпиталем и соседями по палате.

Через две недели он уже вставал и гулял по территории госпиталя, опираясь на тросточку. Он осматривал все местные достопримечательности, а вернувшись в палату, рассказывал лежачим о том, что сегодня творится за кирпичными стенами их отделения. Виктор садился на кровати и с вниманием ребенка, которому читают занимательную книжку с картинками, слушал эти рассказы. Чувствуя такой интерес, Иванов старался как можно красочнее описать увиденное. Иногда, чтобы было интереснее слушателям, он что-то добавлял от себя.

Чаще остальных Виктор задавал такие вопросы:

– Сань, говорят, в терапевтическом отделении старшая сестра – красавица?

– У нас есть не хуже, – отвечал Иванов.

– А ты ее видел?

– Видел, – как можно равнодушнее говорил Александр.

– Ну и как?

– Нормальная.

– Ну расскажи! Опиши ее! – нетерпеливо требовал Виктор.

Порой он действительно походил на большого ребенка: был прост в общении, всегда готов поделиться последним и всегда всех жалел. А вот жалости в отношении себя не терпел.

Иванов описывал во всех подробностях, с личными комментариями сестру из терапевтического. Наверное, у него неплохо получалось, натурально, потому что каждый раз во время таких рассказов со стороны лежачих лейтенантов доносились вздохи, а Виктор слушал, раскрыв рот.

– Да-а! – протягивал он, мечтательно улыбаясь, когда Иванов, наконец, умолкал. И, не давая тому опомниться, тут же спрашивал: – А врачиху из ЛОР-отделения видал? Говорят – штучка!

И день за днем Иванов продолжал рассказывать всей палате «сказки». Ходячие понимали, для кого он это делает, поэтому никогда не спорили и не возражали, если даже Иванов начинал сильно привирать. Конечно, и Виктор догадывался, что кое-что Иванов приукрашивает, но каждый раз с нетерпением ждал новой истории.

Однажды не выдержал Василий. Когда Иванов закончил одно из очередных своих повествований, Василий, обращаясь ко всей палате, произнес:

– Да слушайте вы его больше! Прошлый раз он про врачиху из кардиологии рассказывал, так был я там: совсем она не такая красивая, как он вам тут «вешает». И сиськи у нее совсем не такие большие.

– Че побежал-то, дед, приспичило на сиськи посмотреть? – ехидно поинтересовался тыловик.

– Тебя не спросил! – огрызнулся мотострелок.

– Просто ты, Василий, в женской красоте не разбираешься, – рассудительно сказал Виктор, – и не видишь женщину так, как видит ее Саня. А Саня видит прекрасное и с нами делится. Вот ты бы смог так красиво рассказать о женщине?

– Да что я вам, журнал мод, что ли? – Василий замешкался, но тут же нашелся: – Я красиво могу про танк рассказать, про любое оружие.

– Про танк! – передразнил тыловик, скорчив рожу. – Ты еще про роту в обороне нам расскажи. Ты когда последний раз с нормальной бабой был, Вася?

– Да ты, сопляк, еще сиську мамкину сосал, когда я уже детей делал! – взорвался мотострелок. – И как роту в бой вести, знаю не понаслышке! А ты только выпустился из училища, где тебя воровать научили, погоны нацепил и считаешь себя офицером? Да вас, тыловиков, каждые два года расстреливать можно без суда! – Василий подошел вплотную к сидящему на кровати Валерке, и тот заметно спасовал под его напором.