Невольник мести - Михаил Нестеров

Ему помогал Рубильник. Здорово помогал, укрывшись за обломками и не давая центральной группе Джафаля Мустафы высунуться из-за мешков. И отмечал про себя не убитых им боевиков, а оставшихся в живых – сейчас против него огрызалось не больше четырех бандитов.

Пантера, расчищая себе путь вдоль северной стороны склада с заложниками, потратил много патронов, и, когда появился перед тройкой наемников, у него хватило зарядов только на то, чтобы положить одного капитально, а второго серьезно ранить в живот. Третьего же он вообще не задел, так как автомат умолк. Пантере помогал Марк, который не видел молодого лейтенанта, но делал все возможное и невозможное. Пантюхин ощутил невидимую работу Сергея хотя бы по тому, что никто не помешал ему привычным движением высвободить нож и двинуться навстречу противнику.

Араб бросил возиться со своим заклинившим автоматом и смело, пытаясь обнажить пистолет, встретил диверсанта, вооруженного лишь ножом.

Короткая рукопашная.

Пантера сверкнул глазами, стремительно сокращая дистанцию. Сделав ложный замах ногой, подал корпус вперед и наотмашь рубанул противника ножом, глубоко распоров ему щеку. Прежде чем добить наемника, Михаил поиграл с ним две-три секунды, сбив араба подсечкой и опустившись перед ним на колено. Широко размахнувшись, Пантюхин всадил широкое лезвие между четвертым и пятым позвонком бандита. Все мышцы наемника моментально сократились, как под воздействием тока высокого напряжения, потом медленно обмякли.

Марк чувствовал, что горит теперь уже по-настоящему. Он сместился от полыхающей стены на полметра, но горевший пол гнал его вперед, туда, где залегли бандиты. Начала тлеть куртка на спине, дымились брюки, ноги жгли раскалившиеся подошвы ботинок. Не в состоянии терпеть, Марковцев выкатился наружу, предварительно бросив гранату. Рванул с разгрузки еще одну...

Времени не хватало катастрофически, но Сергей успел подумать о генерал-майоре Зубахине. Из-за этой твари они попали в безвыходное положение; вот замолчал автомат и в руках Аса – Гринчука все же нашла пуля. Уже три десантника сложили свои головы.

А эта сволочь, Зубахин, был так близко, что Марковцев даже не мог себе представить. Генерал вместе со всеми ждал освобождения – несмотря ни на что, подобие надежды с обгорелыми крыльями не оставляло его.

Подкидыш отмечал работу не только Марковцева, но и командира расчета, который вынужденно лез под пули, потеряв при этом Моряка. Алексей Мирный был смертельно ранен в голову, когда вызвал огонь на себя, вплотную приблизившись к «колючке».

Найденов руководил эвакуацией заложников. Он даже не уследил, как и когда умудрился Скутер оставить его. Увидел друга лишь тогда, когда отчаянный Леша Горчихин, пользуясь яростным огнем Скумбатова и Злодея, с миной в руке подползал к складу.

– Куда, ты, дурак!.. Пантера, прикрой этого идиота, – Найденов был вынужден отозвать Михаила, намеревавшегося обойти горящую столовую и помочь Марковцеву.

Скутер поставил мину, но возвращаться не спешил. Лейтенанту хорошо было видно выбивающегося из сил одноглазого командира, уже одного: Злодей повторил маневр Моряка, и его большое тело изрешетили пулями. Чернов лежал на спине в сорока метрах от командира, который вызывал на себя огонь тридцати с лишним «чехов», чтобы дать возможность товарищам эвакуировать заложников.

Скутер прислонился к стене склада, снял с разгрузки последнюю гранату и зашвырнул ее в окно. Взрывом он отвлек часть боевиков от Скумбатова.

Горчихин улыбнулся, в очередной раз рисуя перед собой образ товарища. Теперь это было горбоносое, с резкими чертами, обезображенное лицо одноглазого командира. Скутер представлял, что сделает Саня, когда раздастся взрыв и давление автоматных очередей на него ослабнет.

А таймер продолжал ворочать цифры. Сколько осталось до взрыва – десять, семь, пять секунд?

«Хватит рассиживаться», – повторил Алексей слова Подкидыша, вскидывая автомат.

Скутер отползал, лежа на спине и отстреливаясь. Он сделал огромное дело для отряда, вытянув на себя большую часть боевиков, которые в любую секунду могли изменить тактику, чтобы соединиться с фланговой группой Джафаля и взять диверсантов в тиски – теперь уже вместе с заложниками. Давлатов просто обязан был повторить маневр Мустафы: оставить против Скумбатова, которому неоткуда ждать помощи, пять-шесть человек, уводя остальных.

Скутер сделал все, чтобы отвлечь противника, он вел огонь, поставив себя в безвыходное положение. Пантера не мог прикрыть товарища, его самого обложили, едва он показался в простреливаемой зоне, куда стянулась большая часть боевиков. Краем глаза Пантера заметил, как закрутился на земле раненный в голову Горчихин, подставляя под пули, то спину, то грудь...

И вот наконец прозвучал последний аккорд Скутера: заложенная им мина смела вылезших из-за укрытия боевиков. Алексей правильно предвидел действия лейтенанта Скумбатова. Один-Ноль, используя дымовую завесу, зашел оставшимся в живых бандитам за спину и в открытую, во весь свой почти двухметровый рост, накрыл их огнем из двух автоматов Саня стрелял с двух рук, громко и несвязно крича, не чувствуя боли в пробитой руке и левом боку; повязка уже давно слетела с его изуродованной щеки, а единственный глаз сочился слезами.

Позади Джафаля, за колючим ограждением, имелся необъятный простор для маневра, для отступления, и это в данный момент вызывало на лице пакистанского наемника сардоническую улыбку – русским диверсантам отступать было некуда.

Став во главе трех десятков бойцов, Мустафа легко ушел с линии яростного огня и уже обходил подорванную диверсантами котельную и дизельную станцию, которая выбрасывала в небо черные облака дыма. Пакистанцу не верилось, что силами отряда в тринадцать человек за считанные минуты можно целиком уничтожить диверсионный центр.

И он получил подтверждение своим мыслям, когда за углом пекарни его внушительный отряд встретили двое, всего лишь двое русских десантников. Они словно защищали родную землю, не отступая ни на шаг, они отчаянно сдерживали наступление тридцати наемников, не давая им возможность зайти товарищам за спину. Даже смертельно раненные, они не прекращали огня.

...Из жалости или по привычке Мустафа остановился возле Алексея Колесникова, нижнюю челюсть которого бронебойной пулей свернуло набок, и выстрелил ему в голову. Муха лежал в пяти метрах от Удава уже бездыханный.

Джафаль не стал возвращаться назад, чтобы быстрее прийти своим людям на помощь, а продолжал двигаться в прежнем направлении, чтобы снять со спины отчаянного автоматчика, который долго не давал продыха его отряду. По ходу он определится, стоит ли посылать помощь Рустэму Давлатову, который уже давно не выходил на связь.

– Вперед! – Мустафа пропустил впереди себя араба, который осторожно выглянул за угол и так же осторожно, вжимаясь в стену, сам сделал первый шаг.

Наконец-то Пантера смог помочь Марковцеву, зайдя во фланг боевикам. Рубильник погиб. Не смогли противостоять численному перевесу противника Удав и Муха. Сейчас тридцать боевиков обходили столовую, чтобы ударить сзади, а в случае отхода диверсантов начать их преследование. Боевики тоже умели считать и не ошибались, определяя, что в живых у русских осталось четыре человека.

75

Москва, центральное здание ГРУ

В половине девятого утра генерал-полковник Ленц был на своем рабочем месте. Сегодня предстоял очень трудный и крайне ответственный день. Генерал не ставил многое на карту, но намеревался одержать победу в одной интересной партии. Его «ландскнехты» сейчас вели ожесточенный поединок, вторгшись на половину соперника. Во всяком случае, Ленцу очень хотелось этого. Генерал не представлял себе до конца, что на уме у Сергея Марковцева, но верил, что бывший подполковник принесет ему удачу. Сейчас он главная фигура на поле.

Ленц вызвал к себе майора Савченко, который прибыл быстрее адъютанта, – тот пока не причешется перед зеркалом, не заходит. А Савченко в очередной раз напомнил Ленцу его зятя, тоже военного и расторопного малого, трудящегося на благо родины в «Рособоронэкспорте».

– Сообщения были? – спросил Спрут, сидя, словно позировал перед фотокамерой, в три четверти к Савченко.

– Никак нет, товарищ генерал. Но частоту разведчиков мы слушаем постоянно.

Так получилось, что вся информация по этому делу стекалась именно к майору, даже полковник Каховский, лучший специалист по боевому планированию, докладывал о проделанной работе новому фавориту Ленца. Хотя практически вся работа планировщиков на данный момент сводилась к простому гаданию.

Спрут отпустил Савченко, но через полчаса майор снова возник перед глазами начальства.