Франкенштейн - Стивен Джонс

— Живой! Живой!

От внезапного взрыва хохота с дальнего конца столовой Джойс внутренне сжалась. Гости, собравшиеся за длинным столом, сидели с непроницаемыми лицами. Только Роберт и его друг Джон, сидевшие во главе стола, безумно хохотали.

— Ради бога, Роберт, — возмущенно проговорила Джойс, — ты не мог бы забыть об этом хоть на несколько часов?

Соседи по столу явно удивились ее негодованию, а Джон с Робертом изобразили стоп-кадр. Джойс выдавила улыбку, понимая, что нарушает этикет, и повернулась к сидевшей рядом Изабель, жене Джона.

— Извините, но все эти фильмы уже действуют мне на нервы.

Гости расслабились, обмениваясь понимающими улыбками, а Джойс с удовольствием отметила про себя, что и Джон, и Роберт присмирели.

Изабель, устремив на мужа предостерегающий взгляд, кивнула Джойс:

— Мне ли не знать, милая. Мы с Джоном в последнее время вообще не разговариваем ни о чем, кроме как о фильмах. — Она помолчала. — Разве что просим друг друга передать соль.

— Надо бы разделить их, когда перейдем к кофе, — предложила Джойс.

Изабель вздохнула:

— Я уже пробовала. Стоит им оседлать этого конька, их уже не остановить.

Джойс с ожесточением ткнула вилкой в остатки десерта:

— Да они с него и не слезают.

Женщины нервно рассмеялись. Джойс уже взяла себя в руки. Через несколько минут, когда она проводила всех в гостиную и они с Изабель вернулись в кухню варить кофе, обе молчали, словно погрузившись в мысли, которыми не хотелось делиться.

Поздно вечером, когда гости давно разошлись, а Джойс мыла посуду, она услышала, как хлопнула задняя дверь. Роберт, конечно, исчез вместе с Джоном при первой возможности. Теперь он вернулся и тут же направился в свой кинозал. Через несколько минут, заканчивая протирать бокалы, она услышала через сад дикую музыку. Ближайший к ним дом стоял довольно далеко, и Роберт не озаботился звукоизоляцией.

Руки Джойс застыли. Ей вдруг пришло в голову, что покупки Роберта за последние месяцы обходились слишком дорого. Его "хобби", если это можно так назвать, влетало ему в копеечку. Не ему, а им, внезапно поняла она. Джойс стояла, стиснув губы, прижавшись плоским животом к столу, с последним бокалом в руке. Напротив висело зеркало. Бросив в него случайный взгляд, Джойс подумала, что до нелепости напоминает Джоан Кроуфорд в одной из мелодрам "Warner Brothers", и тут же с раздражением отбросила эту мысль. Заразилась от Роберта! Она унесла в столовую поднос с чистыми бокалами.

Потом быстро прошла по коридору к кабинету Роберта. Включила настольную лампу под зеленым абажуром, убедилась, что окна задернуты плотными шторами. Роберт всегда держал чековые книжки и корешки чеков в верхнем правом ящике. Она быстро перебрала их и задышала чаще, прикинув сумму. Взяла бумагу и карандаш и занялась сложением. Гнев разгорался в ней темным пламенем. Только за два последних месяца он потратил несколько тысяч фунтов! Сдерживая ярость, она закончила подсчеты. И Роберт еще ворчит, что она слишком много тратит на хозяйство… Джойс положила все на место, выключила лампу и вернулась в столовую.

Листок с подсчетами она спрятала в сумочку, а потом принялась расставлять бокалы в большом антикварном буфете. Заканчивая, она услышала, как возвращается Роберт, запирая за собой заднюю дверь. Он заглянул в столовую и как будто удивился, что жена еще работает. С довольным видом потер руки:

— По-моему, все прошло отлично, а? Джойс кивнула.

— Да, очень хорошо, — медленно проговорила она.

Она не сводила взгляда с его лица — как будто впервые по-настоящему разглядела.

Косить газон оказалось тяжелой работой. Джойс вспотела, и в ней закипала обида. Роберт уже несколько часов не показывался на глаза, но она точно знала, где он, и все чаще обращала взгляд на пристройку в дальнем конце сада. Утром принесли еще две посылки с фильмами, и это подогрело в ней злость. Они очень коротко переговорили: долгие промежутки молчания стали нормой в их браке, и Джойс чувствовала, что за последние два года ситуация стала критической. В числе прочего и это толкнуло ее в объятия другого мужчины — полное равнодушие партнера к ее женским и человеческим потребностям.

Джойс отнесла косилку в сарайчик за кинозалом. Из того конца сада непрерывно слышалась тихая музыка. Джойс пообедала в одиночестве и вышла, чтобы снова взяться за работу в саду, и краем глаза заметила темную размытую фигуру Роберта, видимо собравшегося на кухню, где она оставила ему салат на обед.

К тому времени, как Джойс закончила с клумбами и вернулась в дом, чтобы сварить себе честно заслуженную чашечку кофе, был уже поздний вечер и в саду пролегли длинные тени. Роберта нигде не было видно. Она обошла все комнаты, но не нашла его. Джойс решилась на короткий осторожный звонок Конраду, подтвердив время следующего свидания, и вернулась в сад, присела на тиковую скамейку в маленькой беседке допивать кофе с печеньем. Почти стемнело, и она, оставив кофе на скамейке, подобрала лопату, чтобы отнести ее в садовый сарай.

У двери Робертова кинозала она задержалась. Как ни странно, мужа, кажется, там не было. По крайней мере, оттуда не было слышно звуков прокручивавшегося фильма. Она припала ухом к двери и прислушалась. Если только он не смотрит немой фильм… Джойс решилась. Пора им серьезно поговорить. Так продолжаться не может. Она уже вошла в вестибюль. Роберт устроил маленькую прихожую, где за стеклом выставил кадры из фильмов. Разумеется, из очень старых фильмов, в основном двадцатых и тридцатых годов. Отсюда внутренняя дверь вела в сам кинозал с его архивами. Она предназначалась не столько для того, чтобы заглушать звук, сколько отсекать проникающий снаружи свет.

Джойс очень тихо отворила внутреннюю дверь и заглянула в зал. Да, фильм идет, но, как видно, немой. Она увидела, что это — один из франкенштейновской серии. Странно, что нет звука. Как видно, Роберт его зачем-то выключил. Джойс пока не видела его, глаза еще не привыкли к темноте. Она смотрела прямо на экран, и ей вдруг стало дурно, сердце неудержимо забилось. Что это: она нездорова или переутомилась, работая в саду?

Да, шла "Невеста". Эльза Ланчестер в неимоверном гриме изображала любовницу монстра, а истеричный Колин Клайв уставился в лицо холодно усмехавшемуся Эрнесту Тезигеру — оба были в белых хирургических халатах. А вот и сам Карлофф, неуклюже расхаживающий по лаборатории. Карлофф ли? Изображение на экране казалось нечетким, колебалось и туманилось. У Джойс перехватило дыхание. Она, не веря своим глазам, уставилась на светящийся прямоугольник экрана. Это невозможно, но среди других актеров она видела лицо Роберта! Невозможно, но так и есть. На экране продолжалась беззвучная пантомима.