Франкенштейн - Стивен Джонс

— Но ты даже не отведала какао, дорогая.

— Можешь вылить свое какао туда, куда мартышки выливают имбирное пиво. То, что заставило старину Джорджа выть обезумевшим банши, я лицезреть не намерена. А племянничка твоего советую отправить в психушку.

Она подхватила свое вязание, две части "Тайн исповеди"[11], коробку шоколадных конфет, карманный фонарик и быстро направилась к выходу. Очередной вопль дядюшки Джорджа и вид мелькнувшего в конце коридора Чарли значительно ускорили шаг кузины Джейн, и дом содрогнулся, когда она захлопнула входную дверь.

Столь стремительный уход родственницы, казалось, совершенно не расстроил Чарли, сунувшего голову в комнату и спросившего:

— Можно мне, пожалуйста, немного масла?

— Ах, да какое там масло, — откликнулась тетушка Матильда, промокая лоб дядюшки Джорджа носовым платком. — Что ты сделал со своим бедным дядей? Просто не знаю, что с ним такое. Он то и дело кричит, и нервы мои совсем на пределе.

Чарли помрачнел и упрямо уставился в пол:

— А зачем он подсматривал? Я же готовил сюрприз. А он заглянул в окно прежде, чем я успел прикрыть Оскара шерстяным жилетом.

Тетушка Матильда приподняла бровь:

— Оскар! Забавное имя для кресла.

Чарли стоял на одной ноге, качая другой взад-вперед.

— Это не кресло. Я не умею делать кресла. Если хочешь знать, это монстр. Ну вот, ты заставила меня выдать секрет, сюрприз испорчен, и меня совершенно не тянет показывать его тебе.

— Уверена, дорогой, если ты создал монстра, он очень мил, — кротко кивнула тетушка Матильда. — Но это не объясняет, отчего твой дядя упорно продолжает сверлить взглядом славного мистера Богарда и кричать. Помнится, матушка наша частенько говаривала, что мой братец — маленький монстр, но, уверена, она никогда не кричала.

— Так можно мне масла? — повторил Чарли свой вопрос. — А то колесики скрипят.

— Хорошо, бери. Только не слишком много. Оно сейчас идет по семьдесят пенсов за фунт.

После пяти минут смачивания лба одеколоном дядюшка Джордж начал проявлять признаки возвращения к жизни. С вялым интересом он изучил каждый предмет мебели в комнате, пересчитал свои пальцы и, кажется, безмерно удивился, обнаружив, что все они в наличии, затем повернулся к тетушке Матильде и прошептал:

— У него рога.

— Неужели? Что ж, уверена, они весьма пригодятся, так или иначе. Хочешь чашечку вкусного какао?

— И длинные железные руки, — задумчиво добавил дядюшка Джордж.

— Себе бы я железных рук не пожелала, — признала тетушка Матильда, — но, осмелюсь сказать, они лучше, чем ничего. Давай я сделаю тебе к какао сэндвич со сгущенным молоком?

И она укоризненно покачала головой, поскольку дядюшка Джордж решил выдать очередную порцию шокирующей информации:

— И он обкорнан по самые бубенцы.

Отступление в кухню было явно единственным разумным выходом. Тетушка Матильда приготовила кувшин какао и щедро намазала толстые ломти хлеба маслом и сгущенкой. Она смутно припоминала, что перенесшим потрясение в качестве целебного средства рекомендуется что-нибудь горячее и сладкое. Пока она занималась этим актом милосердия, из сада появился Чарли, распахнул во всю ширь кухонную дверь и тихо спросил:

— Не возражаешь, если Оскар войдет? В моей лаборатории ему не слишком весело.

Тетушка Матильда соскоблила с подноса каплю успевшего присохнуть сгущенного молока и размазала ее по корочке.

— Ты же знаешь, дорогой, я никогда не запрещала тебе приводить в гости кого бы то ни было. Только, конечно, с оглядкой на благонравие.

И тут, не дожидаясь дальнейших приглашений, в комнату скользнул Оскар.

Затрудняюсь описать это изделие, ставшее символом совокупления двух столь разных профессий. Мясную промышленность, конечно, следует поблагодарить за туловище прадедушки и козлиную голову; автомобилестроение наградило Оскара железными руками, красными мигающими глазами и запальными свечами, помещенными по обе стороны двусоставной прадедо-козлиной шеи. Приклеенные полоски шин прятали швы, посредством которых коленчатые предплечья крепились к плечам прадедушки, а кисти рук, оснащенные шестью пальцами, создавались из амортизирующих пружин заднего сиденья машины. Памятуя о первостепенной важности компактности, Чарли пожертвовал большей частью прадедовых ног, так что Оскар действительно оказался обкорнан — как весьма бестактно выразился дядюшка Джордж — по самые бубенцы. Короткие толстые пеньки поместились в перевернутые ступицы машинных колес — на месте их прочно удерживал солидный слой резинового клея. Пара роликовых колесиков, вполне вероятно позаимствованных со скейта Альфи, были приклепаны с нижней стороны ступиц и служили отличной — и даже усовершенствованной — заменой ног. Шерстяной жилет милосердно скрывал все иные вольности, которые Чарли позволил себе с туловищем прадедушки.

Оскар — ибо именно так теперь следовало называть это сборище деталей и кусков — был не более трех футов ростом и внешностью своей определенно мог лишить самообладания всякого, кто не способен по достоинству оценить неприукрашенную работу гения. Его аппарат связи также слегка оставлял желать лучшего.

Пасть козла открылась, блеснуло в свете лампы крыло встроенного в нее вентилятора, и высокие вибрирующие звуки постепенно сложились в узнаваемые слова:

— Говорит Радио-четыре Би-би-си. В следующие полчаса профессор Хьюдж опишет свое путешествие по Замбези…

— Ах, черт! — Чарли в сердцах хлопнул Оскара по спине. — Тут, верно, какой-то пробой между радиолампами и громкоговорителем. Минуточку — я встроил панель управления ему под лопатку.

Он стащил со своего творения шерстяной жилет, нажал то, что прежде было автоматическим стартером, пощелкал маленьким пластмассовым рычажком и в конце концов от души пнул по нижней половине торса прадедушки. Столь радикальное и сильнодействующее средство возымело эффект — блеющий голос спросил:

— Каааа… коооого… дьяаааа… воооола… туууут… проооо… иииис… хоооо… диииит?

Чарли буквально светился от счастья.

— Это, верно, исходит от куска мозга прадедушки, который мне удалось всунуть в козлиный череп. Видишь, я сделал тут небольшое отверстие…

Обычно тетушка Матильда никогда не перебивала говорящего, но сейчас случай был исключительный. С момента появления Оскара она лишь смотрела, вздыхала, иногда одобрительно кивала, но попыток провести доскональный осмотр самолично не предпринимала. Однако теперь она заговорила весьма резко:

— Чарли, как я поняла, для своего хитроумного изобретения ты использовал часть останков твоего дорогого прадедушки?