П 4 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич

Что же до самого Михаила, то он сосредоточил все свои усилия на хозяйственной деятельности. Так, уже через несколько лет Оскол превратился во второй металлургический центр Руси. Причем, по динамике развития серьезно превосходил Рудный и Пограничный.

Разумеется это не могло не привлечь внимания как степняков, охочих до добычи, так и бояр с князьями, которые не могли спокойно спать, наблюдая богатство других. Вот тут-то и пришлось Романову вертеться как угрю на сковороде. И ладно еще кочевники, которые раз за разом получали отлуп, и откатывались обратно в степь. Благо он еще не разучился комплектовать и обучать ополчение, и не испытывал затруднений со средствами. Куда труднее приходилось отбиваться от всевозможных интриг.

В результате, Михаил решил пойти на поклон прямиком к великому князю. Благо порубежные бояре замыкаются именно на центральную власть. Вообще-то, с них подати не берутся. Но кто же станет терпеть такое безобразие. А потому в его случае как обычно вышло исключение.

Так он стал платить полагающуюся десятину, все железо и сталь, за исключением потребных для внутренних нужд, сдавались в казну по твердым ценам. Ну и под занавес, именно на плечи боярина Романова ложилось содержание вновь сформированного надельного полка, расположившегося в окрестностях растущего града Оскола.

Перебор? Э-э не-эт. Нормально разошелся с великим князем краями. А там и царь Владимир подтвердил указ своего отца. Так что, город разрастался год от года, а Романов оказался единственным боярином на Руси владеющим крупным градом, с казной на зависть иным князьям.

И владения свои расширил за счет договоренностей с половцами. Конечно тут не обошлось без брака по расчету, но ему к этому не привыкать. Жена ему досталась горячая и своенравная, пришлось осаживать и ставить на место. Но ничего. Управился. Хотя любви про меж них и не было, зато народили шестерых детей.

Развернув в Осколе металлургическое производство Михаил решил параллельно заняться селекционной работой. Памятуя о том, что сильные, выносливые, неприхотливые и долгоживущие мулы у русичей не пользуются популярностью, он решил вывести породу лошадей тяжеловозов, благо успел кое-что об этом почитать в своем мире. Но тут уж как говорится только методом проб и ошибок.

Не забыл и боевых конях. Ахалтекинцы конечно хорошо, но латник для них все же тяжеловат. Да и в выносливости они изрядно проигрывают степным лошадкам. А ведь именно они и являются основными противниками Руси. Ну и такая их излюбленная тактика, как ложные отступления. Новая порода должна была чуть ли не обнулить этот прием. Для этого новую породу должны были бы отличать сила, скорость и выносливость.

С романовским тяжеловозом удалось управиться довольно быстро. Всего каких-то десять лет. А вот с боевой лошадью пришлось помучиться. Работа затянулась на долгих семьдесят лет. Пока возились с ее выведением, получили породу романовских рысаков, способных за десять часов пробежать в упряжи до ста пятидесяти километров.

В результате романовская боевая порода появилась сравнительно недавно, всего-то двадцать пять лет назад. И завершить эту работу довелось лишь младшему внуку Михаила, лошаднику от бога, который дневал и ночевал на конюшнях еще при жизни деда.

Стоят такие лошади недешево. И как уже упоминалось, порода получилась весьма своенравная и капризная. И тем не менее, за ними выстроилась самая настоящая очередь. А бояр, так и вовсе обязали для южных и восточных походов дружины иметь именно на этих лошадях. Дабы лишить кочевников их преимущества в маневренности и стремительных длительных переходах.

Правда, полков восседающих на таких скакунах пока еще очень мало. Все же разведение лошадей, это не промышленное предприятие. Но порубежники в степных районах пользовались приоритетом, закрепленным указом царя, а потому долго в очередях им стоять не приходилось.

Умер Михаил в тот раз тихо, в своей постели, в окружении родных. Было желание отправиться в какой поход, да покончить все разом в бою. Самому себя убивать как-то не хотелось. Но удержался. Побоялся, что его начинание с выведением новой породы заглохнет. Больно уж хлопотно, и со слишком незначительными результатами продвигалось дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С третьим пришествием не задалось. Попал он в тело пятидесятилетнего ветерана, лишившегося ноги и с покалеченной правой рукой. Доживал он свой век тихо, успев обзавестись семьей, чтобы не остаться без догляда, и став мельником. Не самый худший вариант для ветерана вышедшего в тираж.

Правда, Михаила такое житие устроить не могло. Поэтому он быстренько привел дела в порядок, благо старший сын уже помощник, а жена особа боевитая, так что не пропадут. После чего рванул по бездорожью в сторону Оскола. В прямом смысле этого слова, так как на дворе была осенняя распутица.

В дороге бедовать не пришлось. Спасибо единому информационному полю земли, абсолютной памяти и навыкам лекаря. Багажа знаний даже без дополнений из своего мира у него хватало. Но он все же кое-что попытался утащить и сюда, по обыкновению уже засев за письмо и вгоняя в подкорку все то, что успел прочесть незадолго до переноса.

Так, пробавляясь лекарством и добрался до Оскола, где прибился к своему же внуку и вплотную занялся выведением породы боевой лошади. Втереться в доверие к молодому человеку оказалось делом нетрудным. Благо тот был буквально повернут на лошадях. Прояви недюжинные познания в этой области, и ты уже свой в доску. С дядькой Михаилом паренек не важничал, почитал чуть ли ни за родного деда.

Этот век выдался недолгим. Всего-то десяток лет. А там навалилась болячка. Держаться за жизнь теперь смысла не было. Неоконченных дел конечно хватало, но таких, за которые пришлось бы переживать особо не наблюдалось. Поэтому не желая мучиться, Михаил просто лег на лавку, отстранился от тела, дабы избежать неприятных ощущений, и позабыл как дышать. Так тихо и отошел.

Это было его четвертое пришествие. Появился он здесь шесть лет назад, и на этот раз с вселением повезло. Это было молодое тело семнадцатилетнего парня. Одна беда. При падении с высокого обрыва приласкало его не только по голове.

Открытые переломы двух ног, левой руки и четырех ребер. Хорошо хоть обломки не ушли во внутрь, а торчали наружу, и легкие не пострадали. Пришлось едва ли не самому себя собирать по частям. Как справился до сих пор понять не может. Слишком уж многое зависело от банальной удачи.

Конечно можно было опять позабыть как дышать, и уйти, так сказать, на перерождение. Вот только времени у него совсем не осталось. Понятно, что до нашествия монголов на Русь он уже предпринять ничего не сможет. Но очень уж хотелось самому увидеть результат своих трудов. Получилось ли, что дельное из его стараний, или все зря, как считал историк Кудрявцев. Хотя уже и не в такой категоричной форме.

Опять же, никакой гарантии, что в следующей реинкарнации повезет больше. Дело это такое. Непременное условие для попадания клиническая смерть реципиента, и никак иначе. А травмы они ведь бываю разные. Пришлось приводить в порядок свое новое тело. Ну и набраться терпения. Процесс выздоровления долгий и муторный.

А тут еще и беднота беспросветная. Отец реципиента все ходил да вздыхал, мол лишний рот. Уже преставился бы и всем стало бы легче. Так нет же, ни в какую не хочет помирать, хоть тресни. А едва начал подниматься с постели, так родитель тут как тут, мол встал сердешный, вот и ладушки, только задарма тебя кормить никто не будет, кто не работает тот не ест.

Угу. Вот сейчас все бросит и кинется управляться по хозяйству. Ему только пахать от рассвета до заката осталось. Поэтому слова батины Михаил, в смысле Ждан, пропустил мимо ушей. Зато сумел помочь соседу, который по дурости своей допустил загноение раны и был на пути к потере ноги, или могиле. Ну, а там о внезапно прорезавшихся лекарских талантах стало известно окрест и потянулся народ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Самое смешное, что несмотря на то, что Михаил приносил в дом в разы больше него, отец продолжал на него коситься, пыхтеть как перегретый самовар и требовать, чтобы неслух непременно трудился по хозяйству. Разок даже за вожжи взялся, да приложился. Для начала не серьезно, лишь для острастки. Но до конца не оправившемуся организму и этого оказалось за глаза. Прибьет дебил к нехорошей маме, толи по дурости, то ли из завистливой злобы, что у самого так-то не получается.