Музей «Шпионский Токио» - Александр Евгеньевич Куланов

отца и от матери. Сейчас их же принято именовать «даббуру» – «двойные», подчеркивая, что они взяли лучшее от обоих родителей. В 1898 году семья Зорге покинула Баку, перебравшись в Берлин, и бóльшую часть жизни Рихард провел среди немцев. Было бы странно поэтому, если бы он в таких обстоятельствах считал себя русским. Тем более нет никаких документальных оснований считать, что Зорге мог говорить что-то о своем азербайджанском или кавказском происхождении, хотя фантазии на эту тему чрезвычайно популярны в определенных кругах интернет-пользователей и азербайджанских краеведов.

Однако во всех его документах, от свидетельства о рождении и до свидетельства, подтверждающего получение докторской степени, указано место рождения: Россия (и далее варианты: Баку или Гянджа, тоже азербайджанский город, недалеко от которого находилась дача семьи Зорге, – возможно, он родился именно там). Скрыть российское происхождение советскому разведчику было невозможно. А главное – незачем: после революции 1917 года в Германию переехали тысячи немцев из России, со всех ее концов – из Прибалтики, Москвы, Баку, Петрограда, даже с Дальнего Востока. Особенного внимания на это никто не обращал. Главное, чтобы они приняли родину, которая приняла их. В этом смысле Рихарду Зорге было проще – он приехал в Германию совсем маленьким и был воспитан в приличной и обеспеченной (в Берлине его отец вошел в руководство одного из банков) немецкой семье, проникнутой духом любви к родине его отца. От России остались воспоминания родителей и старших братьев и сестер о Кавказе да медный самовар в качестве зримого свидетельства русского происхождения матери. И если по-немецки «родной язык» – Muttersprache, буквально – «материнский язык», то для Зорге таковым стал язык Vaterland’а – родины его отца. По-русски в семье почти не говорили, а на берлинском диалекте полное имя нашего героя Рихард звучало как Рикард. Есть версия, что так появилось короткое имя Зорге – Ика, которым он сам себя называл долгие годы. Причем не только в узком, домашнем кругу, но и вполне официально. Во всяком случае, в коминтерновской анкете середины 1920-х годов он значится как Ика Рихардович Зорге.

И, если даже во времена своей работы в Москве на русском Ика изъяснялся крайне слабо – есть письменные свидетельства об этом, то уж когда жил в Германии – тем более. Он ощущал себя немцем, был воспитан как немецкий патриот и вел себя как верный сын Германии. Неудивительно поэтому, что, когда в августе 1914 года началась война между двумя его родинами, молодой человек, не колеблясь, выбрал германскую сторону: «Пулю в лоб французу, штык – Ивану в пузо!» – как учили тогда немецких добровольцев.

Рихард Зорге стал одним из них. Он ушел на фронт сам, по собственному желанию, даже не окончив школы, и менее чем через год получил свое первое ранение на полях сражений в Бельгии. В госпитале он впервые задался вопросами, которые изменят всю его жизнь: «Ради чего это все? Война, смерть, увечья, кровь и страдания – кому все это нужно? Кто в этом виноват? И что надо сделать, чтобы это прекратить?» Едва начавшийся поиск ответов и первое знакомство с работами социал-демократов пришлось прервать. Рану залечили и молодого, но уже опытного солдата отправили на другой фронт – в Россию. И в том же 1916 году – второе ранение. Рядом разорвался русский снаряд, и Зорге снова попал в госпиталь. Теперь, выздоравливая, Зорге пытается продолжить свои попытки постижения мироустройства уже более системно. Он заочно окончил школу и на больничной койке получил аттестат о среднем образовании, после чего… снова отправился на фронт – теперь во Францию, в верденскую мясорубку. И снова ранение. На этот раз тяжелейшее: перебита кость, множественные осколочные ранения, большая кровопотеря. Он, только вчера претендовавший на место в национальной олимпийской сборной по легкой атлетике, перспективный многоборец, бегун и дискобол, стал инвалидом и вообще чудом выжил. Госпиталь в Кёнигсберге, койка с растяжками и грузом для искалеченной ноги. Дикие боли и невероятная жажда жизни. Трижды раненный, хромой, с трудом спускающийся по лестнице (одна нога навсегда осталась короче другой), но награжденный Железным крестом 2-го класса, известный своим буйным и неукротимым нравом (на фронте не стеснялся дать в зубы фельдфебелю, если считал себя правым), Зорге не мог успокоиться. Здесь, в Кёнигсберге, Ика познакомился с опытными марксистами, и ему показалось, что он наконец-то понял, почему гибнут и остаются калеками такие молодые парни, как он, почему тех, кто вернулся с войны, отвергает общество. Он понял, в чем причина войны. Теперь Зорге бросается на поиски путей борьбы с главным, как ему представляется, злом эпохи – с империализмом. Со всей своей невероятной энергией он ищет и находит нужные ему инструменты борьбы в трудах основоположников марксизма. Личную ненависть к войне и страсть к новому учению подпитывает и юношеское тщеславие: Рихард знал, что секретарем Фридриха Энгельса и одним из создателей Коммунистической партии США был его двоюродный дед Фридрих Адольф Зорге. Теперь повзрослевший Зорге-младший в полной мере осознал правоту предка, понял логику его жизни и решил превзойти во всем – стать, как он сам потом говорил, «апостолом революции».

Следующие несколько лет прошли в учебе и подпольной работе. Зорге постоянно колесил по стране, что было вызвано его участием в деятельности Независимой социал-демократической партии Германии, членом которой он стал, и постоянной опасностью попасть в тюрьму, а то и под расстрел (несколько раз его задерживала полиция, но без серьезных последствий). Приобретая, таким образом, навыки конспиративной работы, Рихард учился и во вполне традиционном смысле слова: вынужденный трижды сменить университеты и не окончивший ни один из них, он в сентябре 1919 года успешно защитил в Гамбурге диссертацию на тему «Имперские тарифы Центрального союза немецких потребительских обществ» – это допускалось действовавшими тогда законами. Зорге получил степень доктора социологии, что соответствовало степени Ph.D в англосаксонской системе образования или кандидата наук в нашей. Вскоре после этого ему пришлось полностью уйти в подполье: и в переносном, и в буквальном смысле – вступивший в Коммунистическую партию Германии (КПГ) доктор Зорге работал на шахтах Рурского угольного бассейна, и возможно, это был самый дипломированный шахтер того времени.

В марте 1921 года Ика переехал в Золинген, где сотрудничал с коммунистической прессой, читал лекции рабочим и впервые зажил семейной жизнью. Его первой супругой стала Кристина (Кристиана, Христиана) Герлах – тоже коммунистка и… жена преподавателя Зорге, у которого наш герой ее увел. Надо сказать, что профессор Курт Герлах не испытывал недружелюбных чувств по отношению к своему бывшему ученику даже после этого поступка или, во всяком случае, не выказывал их – он страдал тяжелым хроническим заболеванием и вскоре скончался. Кристина Герлах при помощи мужа защитила диссертацию об учении Льва Толстого и стала официально