A&B - Tais

выбором: повторить попытку удара, но в случае, если не успеет или промахнется, это может обернуться для нее поражением, или отступить, дав тем самым спокойно белобрысому взять в руки оружие, не подвергая себя риску. Все происходило в считанные мгновения — времени на размышления не было. Она выбрала первое и прогадала. Он увернулся от удара ее ноги, просто повернув голову в бок, и ловко управляясь с ножом, направил его чуть ниже груди — прямо в солнечное сплетение. На то, чтобы нанести еще один удар после предыдущего, требуется время. И в этот момент, когда она не могла быстро контратаковать или отпрыгнуть, кончик крупного мясного ножа коснулся ее одежды. Себ замер. Несомненно, не остановись он, она бы погибла. Проигрыш.

— Мне хочется верить, что ты, посмотрев на мой не совсем здоровый вид, решила сделать мне поблажку. — Он играючи крутанул ножом в своей руке и поставил его на место.

— Себастьян, вы о чем? — удивленно спросила она.

— Много лишних движений, что замедляют тебя и делают предсказуемой. Слишком наивно было прыгать на нож. Если неуверенна — не берись. И ты что, правда, думала победить меня голыми руками? — Он говорил на повышенных тонах, она стыдливо опустила взгляд. — Выходит, что ты либо мне поддавалась, либо недооценила противника, а это непростительно глупая ошибка даже для новичка, не то что для главы известной семьи и моего подчиненного. Так что остановимся на первом варианте.

Анечка, потупив взгляд, слушала, как он ее отчитывает, еле сдерживая слезы. Она понимала, что все это вполне заслуженно, но ей было до боли обидно. Ведь он для нее еще с детства пример для подражания. Самый сильный, самый умный, самый смелый, особенный везде и во всем. И она старалась ему соответствовать, тоже быть самой сильной, умной и смелой, но, как бы ни старалась, в результате всегда оставалась в аутсайдерах. И в этот раз она делала все возможное, вкладывая в каждый удар максимум силы, желая показать, на что она способна, чтобы он признал ее силу.

«Дура! Думала, что сейчас равна ему? Дура-дура-дура…» — думала она, а слезы предательски потекли по щекам.

— Будь на моем месте кто-либо другой, ты была бы мертва, — продолжил Себ, ничуть не смягчаясь. — Или думаешь, что тоже вот так поплачешься, и тебя пожалеют?

— Заткнись! — прорычал Араки, не в силах молча на это смотреть. — Какой же ты…

— Молчать, — он тихо приказал ему, переведя на него свой жуткий ледяной взгляд.

Слова застряли в глотке Хиро, он повиновался, хотя внутри у него все кипело.

— Я пойду, соберу продукты, — всхлипывая, сказала она и выбежала из кухни, чтобы не разрыдаться прямо у него на глазах.

— Иди помоги, — он обращался к Араки. Тот послушно встал, но гневно сверлил его взглядом.

— Какой же ты все-таки мудак, — сказал он, как никогда прежде желая врезать белобрысому, и спустился по лестнице вниз к Ане.

«23»

Как только Араки покинул кухню, белобрысый сел обратно на свой стул напротив бабушки. Она не проронила ни слова.

— Какая у вас есть информация насчет «Теней»?

— Я же сказала, никакой, — спокойно сказала она, смотря ему прямо в глаза.

— Не люблю лгунов. — Он также смотрел ей в глаза.

— Ты так похож на свою мать. Ее тоже провести было не просто.

— Отвечайте на вопрос.

— У меня нет об этом информации, которой я могу с тобой поделиться.

— Что мешает?

— Не лезь в это. Ты хотел быть Бетой — так будь им! Живи как Бета: закончи обучение, работай по профессии, заведи пару друзей, женись, заведи семью, состарься и умри своей смертью.

— Все равно, что рыбе сказать: «будь птицей». Как бы я этого ни хотел, я — Альфа, и останусь им. Отрицать это бесполезно. Не видать мне ни спокойной жизни, ни старости, ни своей смерти.

— Если ты полезешь в их дела, они заберут у тебя все самое дорогое, ты же это понимаешь?

— Все, что мог, я уже потерял.

— А как же твоя жизнь? Совсем жить не хочется?

— Да я и сам не знаю. Вроде и помирать не хочется, но и жить так — тоже. Как-то так. — Он отвел взгляд и развернул очередную конфету.

— Ты слишком молод, чтобы так говорить. — Бабушка не спеша поднялась со стула и встала сбоку от Себастьяна. Какое-то время он повертел в руках конфету, так и не решившись ее съесть, завернул обратно в фантик и положил на стол. Старческая рука ласково погладила его по голове. Поддавшись этой ласке, он наклонил голову и положил ее на живот бабушки.

— Она не перестает мне сниться. Не проходит и дня, чтобы я о ней не думал. Какой смысл мне жить в мире, где ее нет?

— Жизни смысл не нужен. Все живое в этом мире просто хочет быть без всяких там «зачем». Я знаю, тебе плохо сейчас, но когда-нибудь станет легче. Потерпи. — Она продолжала гладить его по волосам.

— Как до этого «когда-нибудь» дожить? И будет ли это «когда-нибудь», вообще? Два года прошло, а с каждым днем, кажется, становится только тяжелей.

— Однажды станет легче.

— А вам стало? Вы разве не скучаете больше по мужу и сыну?

— Нет, не стало. — Она отрицательно покачала головой. — Скучаю, как и раньше.

— А вы столько лет уже прожили без них. Откуда вы только взяли силы на жизнь в этом аду.

— Ну, сначала сын был маленький, а потом Аня, совсем еще маленькой, у меня на руках осталась. Некогда мне, в общем, было без конца по ним плакать.

— Разве вам не было больно?

— Было, конечно, но не могла же я вот так просто… — Она замялась, подбирая слова.

— Лечь на землю и вечно страдать? — помог Себ.

— Да, именно! Хорошие слова.

— Это не мои, а придурка этого.

— Он дорог тебе?

— С чего вы взяли?

— Если бы не был дорог, ты бы его к нам не привел. — Она помолчала несколько секунд, ожидая ответа, но его не последовало, Себ молчал, закрыв глаза. — Жизнь — тяжелая сложная штука, но она точно стоит того, поверь. Если тебе нужна причина, чтобы жить — найди. Оглянись вокруг.

— Ну найду я ее и что? Мне станет легче?

— Честно? Вряд ли. Скорее всего, тебе всю жизнь будет ее не хватать, слишком уж сильно ты ее любишь. Но ты найдешь то, что будет тебя радовать. Я не знаю, что это может быть. Для меня после смерти сына смыслом была Аня — его дочь. Я