Поэзия и проза Древнего Востока - Сборник

Император Вэнь-Ди[445]

Манифест просвещённого монарха об обсуждении мер помощи населению

Перевод В. М. Алексеева

За это последнее время было несколько лет подряд, когда хлеба не всходили. Да к этому ж были несчастья потопов и засух, поветрий и моров. Мы этим всем удручены чрезвычайно. Мы неумны, непросветленны; постичь еще не можем Мы, чья здесь вина и преступленье. Возможно, что правительство у Нас в себе содержит упущенье, и в Нашем поведенье также Мы видим промахи, ошибки. Или тогда к путям небес Мы допустили непокорство, несогласованность какую? Или тогда от благ земных Мы, может быть, чего не взяли? Или тогда в делах людских бывало много расхожденья с нормальной жизнью мирных лет? Или тогда земные духи иль те, что на земле с небес, бросают Нас, не принимая молений Наших или жертв? Чем Мы теперь доведены до этих бед? А может быть, что содержанье всех сотен Наших должностных чресчур расходно и огромно? Иль, может быть, что бесполезных, ненужных дел уж слишком много? Откуда ж эта недостача и оскудение народа в его питании сейчас? А можно думать ведь, что при расчетах за землепользование Мы не имели еще дальнейшего их снижения для народа? Иль, обсуждая, как быть с народом, Мы не усилили, как бы надо, о нем заботы? Когда рассчитываем рты и применяем их к земле, то, по сравненью с древним миром, в земле есть даже преизбыток; когда ж народ свою ест пищу, то слишком многого не хватает. Всему вот этому вина, в чем находить ее возможно?

В том, может быть, что все роды и кланы народных наших масс работают излишне много на несущественные вещи и этим своему земельному труду наносят вред, ущерб? Иль, может быть, при выделке вина уничтожают хлеба слишком много? Иль, может быть, домашних «шесть животных» едят помногу все и многочисленны уж очень? Что важно, что не важно здесь, я не умею разобраться, напасть на самый центр вещей. Мне б обсудить все это надо с премьером, с разными князьями, а также и с чинами покрупнее — которые две тысячи мер риса получают, с учеными большими и другими! Пусть те из них, что в состоянии помочь всем сотням наших масс народа, свободно, как они хотят, и с дальним озареньем мысли, не скроют ровно ничего!

Чжан Хэн[446]

Вернусь к полям

Перевод В. М. Алексеева

Живу в столичных городах уже давным-давно, но нет во мне ума и светлого сознанья, чтоб помогать моменту дня. Все, что я делаю, — так это — подхожу к Реке, чтобы на рыбок любоваться, и подождать, когда Река будет прозрачна и чиста,[447] что вряд ли будет когда-нибудь. Я близко к сердцу принимаю отрывистость и настроение Цай'я;[448] и я последовать готов за разрешением сомнений тому, что скажет Тан.

Воистину непостижима и темна небесная стезя! Я мысленно иду за рыбаком-отцом[449] и с ним сливаюсь в его счастье. Я стану выше мира грязи, уйдя подальше от него, и навсегда я распрощаюсь с делами суетного света.

Теперь как раз средина самая весны и лучший месяц в ней. Погода теплая сейчас и воздух чист. И на полях, и на низинах все сплошь цветет и заросло. Все сотни разных трав цветут богато и роскошно. Утенок «королевский глаз» захлопал крыльями уже, а щеголь песню затянул на свой безрадостный мотив. Скрестившись шеями, созданья порхают вверх, порхают вниз — квань-квань, чирикают, йин-йин. Вот среди этого всего я начинаю здесь блуждать, гулять и странствовать повсюду и все хочу, чтоб усладить свое мне в этом чувство, душу.

И вот я тогда, как дракон, запою, гуляя в просторных лугах; и, как тигр, засвищу на горах и холмах. В воздух взгляну — и пущу влет стрелу с тетивы; вниз погляжу — и удить буду в долгой струе. Напоровшись на стрелу, птица найдет в ней смерть; а набросясь на живца, рыба проглотит крюк. Я сброшу ушедшую в облако птицу; подвешу глубоко заплывшую рыбу.

Затем уж светящее чудо косить начинает свой луч, и преемствуется оно полной луной, просторным светилом. До высшей радости и беспредельной довел свободные свои блужданья, — хоть солнце на вечер идет, а я усталость позабыл. Я весь в обаянье той заповеди, что оставил нам Лао-мудрец, и сейчас же готов повернуть я коней к своей хижине, крытой пыреем. Там я трону чудесный уклад пятиструнки моей,[450] запою я о том, что надумали, что написали и Чжоу и Кун.[451] Взмахну я кистью с тушью на конце и ею выражу цветы моей души. Я встану в колею, в орбиту Трех Монархов, великой древности хуанов.[452]

И если теперь я дал волю душе идти за пределы земные, зачем мне учитывать все, что ведет к блеску-славе одних, к поношенью других?

Из «Девятнадцати древних стихотворений»[453]

Переводы Л. Эйдлина

«В пути и в пути…»

В пути и в пути,все время в пути и в пути…И мы, господин,расстались на целую жизнь.

Меж нами лежатбессчетные тысячи ли,И каждый из насу самого края небес.

Дорога твояопасна да и далека.Увидеться вновь, кто знает,придется ли нам?

Конь хуских степей[454]за северным ветром бежит,И птицы Юэ[455] гнездятсяна южных ветвях.

А вот от меня все далее ты,что ни день.Одежда виситсвободней на мне, что ни день.

Плывут облака,все белое солнце закрыв.И странник в дализабыл, как вернуться домой.

Тоска по тебесостарила сразу меня.Вслед месяцам годприходит внезапно к концу.

Но хватит уже,не буду о том говорить…Себя береги,ешь вовремя в долгом пути!

«Зелена-зелена…»

Зелена-зеленана речном берегу трава.Густо-густо листвойветви ив покрыты в саду.

Хороша-хорошав доме женщина наверху —Так мила и светла —У распахнутого окна.

Нежен-нежен и чистлегкий слой белил и румян.И тонки и длинныпальцы белых прелестных рук.

Та, что в юные днидля веселых пела домов,Обратилась теперьв ту, что мужа из странствий ждет.

Из чужой стороныон никак не вернется к ней,И пустую постельочень трудно хранить одной.

«Вечно зелен, растет…»

Вечно зелен, растеткипарис на вершине горы.Недвижимы, лежаткамни в горном ущелье в реке.

А живет человекмежду небом и этой землейТак непрочно, как будтоон странник и в дальнем пути.

Только доу вина —и веселье и радость у нас:Важно вкус восхвалить,малой мерою не пренебречь.

Я повозку погнал,—свою клячу кнутом подстегнулИ поехал гулятьтам, где Вань,[456] на просторах, где Ло.

Стольный город Лоян,—до чего он роскошен и горд.«Шапки и пояса»[457]в нем не смешиваются с толпой.

И сквозь улицы в немпереулки с обеих сторон,Там у ванов и хоу[458]пожалованные дома.

Два огромных дворцаиздалёка друг в друга глядятПарой башен, взнесенныхна сто или более чи.

И повсюду пиры,и в веселых утехах сердца!А печаль, а печалькак же так подступает сюда?

«Проезжая рекою…»

Проезжая рекою,лотосов я нарвал.В орхидеевой топимного душистых трав.

Все, что здесь собираю,в дар я пошлю кому?К той, о ком мои думы,слишком далекий путь.

Я назад обернулсяглянуть на дом родной.Но большая дорогатянется в пустоте.

Два так любящих сердцаразделены навек.Только горе и зная,к старости мы придем.

«У нас во дворе…»

У нас во дворечудесное дерево есть.В зеленой листвераскрылись на нем цветы.

Я ветку тяну,срываю ее красу,Чтоб эти цветылюбимому поднести.

Их запах уженаполнил мои рукава.А он далеко —цветы не дойдут туда.

Простые цветы,казалось бы, что дарить?Они говорят,как давно мы в разлуке с ним!

«Я назад повернул…»