Пожар любви - Кэтрин Лэниган

— Кто-нибудь, помогите же! — кричала она. — Здесь папа, здесь папа!

На кухне послышался звон тарелок, и через несколько мгновений на пороге кабинета возникла Мария. Лили услышала, как она шепчет молитву по-испански. Потом Лили упала на кожаный диван. С ней сделалась истерика.

— Лили! — воскликнула Арлетта Митчелл, спустившись с лестницы. — Лили, что ты кричишь? Настоящая леди не должна… — Арлетта замерла в дверях. От неожиданности ее лицо окаменело. Она смотрела перед собой совершенно пустыми, широко раскрытыми глазами. Лили заметила, что матери пришлось схватиться за косяк, чтобы не упасть. — Лили… ему что… плохо?

«Как всегда, — подумала Лили, — ждет ответа от меня».

Лили так сильно всхлипывала, что ей трудно было дышать. Как будто кто-то сдавил ей грудь.

— Мой папа умер! — вскрикнула она. — Умер! Умер!

Лили бросилась к отцу, обнимая его безжизненное тело, и зарыдала. Она понимала, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.

Слухи о смерти Дж. К. Митчелла мгновенно разнеслись по городу. Конечно, он умер естественней смертью, в этом не было ни малейших сомнений. И тем не менее в самых изысканных кругах хьюстонского общества находились люди, которые, приподняв бровь, обменивались выразительными взглядами за ленчем у «Дотто» или за обедом в кафе «Энни», гадая, кто придет на похороны.

«Палка о двух концах», — говорили они. Арлетта Митчелл не принадлежала к числу фаворитов, но она десятилетиями вращалась в высших сферах. Она много тратила на благотворительность, и ее деньги были нужны.

С другой стороны, все считали, что именно Арлетта с ее непомерными запросами подталкивала Джей Кея к последней черте. Вне всяких сомнений, именно ее ненасытная жажда «не ограничивать себя» привела к тому, что сердце мужа не выдержало.

О Дж. К. Митчелле, хозяине «Древностей», одной из лучших художественных и антикварных галерей Хьюстона, ходили бесконечные пересуды: с одной стороны, он пользовался уважением среди своих клиентов и в некоторых кругах хьюстонского общества, с другой — подвергался жесточайшей критике со стороны властей и многих специалистов-археологов, перед которыми он преклонялся.

Дж. К. Митчелл считал себя путешественником, искателем приключений и истины. Такого же мнения об отце придерживалась Лили. Однако другие стремились положить конец его археологическим изысканиям. В течение многих лет найденные Митчеллом и его благонамеренной дочерью ценные произведения искусств, которые в отдельных случаях могли бы даже изменить взгляд на историю той или иной культуры, сбывались на черном рынке.

Ни один из влиятельных людей в городе, ставший обладателем этих доколумбовых сокровищ, не признался, что они приобретены у Митчелла. Более того, возможно, именно они стали главными распространителями порочащих его сплетен. Пока он был жив, эти люди давали ему деньги на проведение раскопок и щедро платили за образцы керамики, изделий из кремня, жадеитовые украшения, золото и изумруды. После его смерти они почувствовали себя в опасности и принялись наперебой открещиваться от него.

Они жалели Лили. Несмотря на свои девятнадцать лет, она уже успела завоевать всеобщую симпатию, чего так и не удалось добиться Арлетте со всеми ее вечеринками и Джей Кею со всеми его находками. Лили любила отца так искренне и сильно, что многие богатые хьюстонские папаши могли только мечтать о таком отношении со стороны своих детей.

«Они были настоящими друзьями, — говорили они, — и самим Богом было предназначено, чтобы именно она первая нашла его в то утро».

Когда Зейн читал телеграмму от Лили, у него дрожали руки.

«Зейну Макалистеру. Ювелирный антиквариат и аукционы «Мелтон». Нью-Йорк. Только что умер Дж. К. Приезжай. Люблю. Лили».

Он бросил телеграмму на стол, словно она жгла ему руки.

Неужели великий Митчелл умер? Джей Кей был сама жизнь, больше чем жизнь. Джей Кей был единственным, кроме его отца, кто сумел оценить возможности Зейна. А самое главное, он вовремя сказал Зейну об этом.

Зейн всегда восхищался Джей Кеем. Тот не боялся идти против стихии, против власти, против призраков ушедших эпох. Этот человек шел за своей мечтой. И если уж быть до конца честным, Джей Кей даже немного пугал его. Зейн чувствовал, что не смог бы жить так, хотя он старался убедить Лили в обратном.

Теперь Джей Кей ушел, а Зейн учился быть самим собой. Он старался… Черт возьми! Как же он старался забыть Лили! И все же в лицах других женщин ему виделись ее черты, во сне он слышал ее голос, а иногда по ночам, когда ему становилось особенно одиноко, он слишком живо вспоминал ощущение ее близости.

И вот теперь она звала его. Зейн оглядел свой крошечный офис. Собственно говоря, его трудно было назвать офисом. Так, «место». В «Мелтон» ему выделили «место». Место в одном из старейших в мире салонов ювелирного антиквариата.

Конечно, он должен поехать на похороны, потому что нужен Лили и потому что все еще любит ее. Но Техас больше не его дом. Его дом — Нью-Йорк. И этого не изменить.

Глава 21

Зейн приехал в Хьюстон во вторник утром, как раз к началу траурной церемонии. Лили с матерью стояли в первом ряду в католической церкви св. Анны. Когда священник начал заупокойную мессу, он проскользнул в последний ряд.

В течение двух лет Зейн успешно, как ему казалось, подавлял в себе боль, связанную со смертью своего отца, и считал, что пережил ее. В этот день он понял, что ошибся.

Он плохо помнил, как проходили похороны отца. Сидя в церкви и наблюдая незнакомый обряд, он вспоминал мельчайшие эпизоды из жизни… счастливые моменты детства, каникулы, баскетбольные победы, то, как отец обучал его премудростям торговли старинными драгоценностями… Но больше всего он вспоминал те мрачные дни, когда Тэд уже болел раком. Зейн вспоминал ужасную поездку в Мехико, последний день отца и ночь после этого.

Никогда прежде он не бывал в католической церкви. Чтобы отогнать горькие воспоминания об отце, он постарался сосредоточиться на службе. Его заинтересовал ритуал, совершаемый над усопшим. Священник прочитал молитвы, потом взял какой-то серебряный предмет, напоминавший микрофон, и окропил гроб святой водой. Затем помахал вокруг него курильницей, наполнив церковь едким запахом, и снова прочитал молитву. Темно-красная драпировка гроба, черное с красным облачение священника и этот острый запах делали присутствие смерти особенно ощутимым.

Узнав, что похороны будут проходить по католическому обряду, Зейн очень удивился. Лили выросла в совсем не религиозной атмосфере, как сама ему говорила. Возможно, однако, ее отец воспитывался в католической среде и хотел быть погребенным согласно католическому обряду. Каким-то странным образом, но эта древняя традиция подходила ему.