За храбрость! - Андрей Владимирович Булычев

вершинах, в снегу. Это Арарат. В Библии про неё ещё сказано. Это как раз та гора, куда Ноев ковчег после большого потопа пристал. Малый Арарат слева, а вот Большой справа. Нам в сторону Малого идти, чуть левее, в предгорье. В ближних селениях у Эривани уже брать нечего, поэтому подальше фуражирные партии начали отправлять.

– Не маловато охранения? – покосившись на командира, спросил Гончаров. – Казаки поговаривают, что конница персов после недавней трёпки опять шалить начала.

– Это да, больно уж быстро персы оправились, – согласился с ним командир взвода. – Но у нас там заслон как раз из казаков и из союзной карабахской конницы стоит. Князь Орбелиани ведёт наблюдение за дорогой на Тебриз и Нахичевань и все окрестности прикрывает. Не думаю, что неприятель там будет свободно разгуливать, так, если только небольшой разъезд проскочит, но уж с ним-то мы точно сладим.

По Араратской равнине колонна шла ходко. Чуть замедлялись у ручьёв и речек, поили коней, наскоро перекусывали и двигались дальше. После обеда дорога начала подниматься на нагорье, и скорость сразу упала. К нужному селению вышли уже в самых сумерках. Перед ним стоял казачий дозор, и, наскоро переговорив с его старшим, интендант завёл внутрь колонну.

– В дела интендантские не лезем, наше дело – охранение, – ставил задачу командирам Кравцов. – Первую половину ночи в карауле взвод подпоручика Крутикова стоит, во вторую, стало быть, вам, Пётр Сергеевич, дежурить. Разбивайте общее караульное время на смены, господа, сами, по своему личному усмотрению. Но чтобы не меньше чем полное отделение всё время дежурило, а одно при оружии у повозок бодрствовало. Помните, тут, в селении, хоть и стоит казачья и союзная татарская сотня и разъезды у них ночные по окрестностям проезжают, однако держаться нужно настороже. Пару раз уже перестрелки с персами за эту неделю, говорят, случались. Да, и есаул ещё просил поаккуратнее нам быть, чтобы ненароком в его людей ночью не пальнули. Пароль на сегодня «Дон», отзыв «Волга».

На ужин, чтобы не терять времени, сделали простую болтушку. Засыпали в кипяток фунтов пять пережаренной овсяной муки грубого помола и десяток сухарей, потом добавили выменянное у местных на нож топлёное масло и немного бараньего жира. С кашей эту еду, конечно, было не сравнить, но зато отделение готовкой не заморачивалось, и уже через пару часов после захода в аул оно дрыхло в полном своём составе на сеновале.

Тимофей проснулся от скрипа лестницы. Кто-то поднимался на их сенник, и поперечины с лесинами постанывали под тяжестью тела. Вытащив из кобуры пистоль, он постарался как можно тише взвести курок.

– Эй, кто там? Не пульни! – донёсся знакомый голос. – Свои!

– Демьян Ерофеевич, ты бы хоть на нижней ступеньке слово молвил, лезешь как кот за сметаной в сени, – опуская обратно курок, проговорил Гончаров. – А если бы я и правда стрельнул?

– Ну ведь не стрельнул же, – заметил, усмехнувшись, командир третьего отделения. – Потому как любопытно, кто это там лезет. А гаркни я, так точно бы кто-нибудь спросонья и с перепугу пульнул. Всё, время, Тимох, буди своих.

Середина октября, днём стоит жара, а ночью с близких гор веет холодом. Тимофей, притопывая, пошёл к пикету у северного въезда.

– Блин! Ну как же в этом времени везде и всегда темно ночами, – пробурчал он, споткнувшись о большой булыжник. – Никакого мало-мальского фонаря, вместо окон одни тёмные продухи, затянутые пузырём. Лучину зажгут в доме, а всё одно темень.

– Стой, кто идёт?! – послышался требовательный окрик, и щёлкнули ружейные курки.

– Свои, Дон! – крикнул пароль Тимофей, подходя к пикету.

– Волга! И ходют, и ходют, – пробурчал Антонов. – Сидел бы у повозок с Лёнькой, чего вот тебе неймётся, старшой?

– Зябко на одном месте сидеть, Герасим, – ответил Гончаров. – Да и вам со мной не скучно.

– Да мы так-то не скучаем, – хмыкнув, сказал Еланкин. – Степан байку про то, как вы у персов баранов украли, рассказывал. Обхохочешься.

– На караульном посту тихо положено стоять и ночь слушать, Колька, – заметил Тимофей. – Я уже за два десятка шагов знал, где вы стоите.

– Так и мы ведь слыхали, как ты ругнулся, Иванович, – не унимался драгун. – Видать, ногу зашиб? Тут голышей полно на обочине валяется.

– Тихо! Помолчи! – толкнул его локтем Герасим. – Слышите, нет?

До пикета долетел перестук копыт.

– Еланкин, бегом к повозкам, бодрствующую смену поднимай! – рявкнул Гончаров. – И Копорскому скажи, что мы коней услыхали, может, и наш это разъезд, казаков-то они без всякого шума прошли, а всё же лучше настороже пока быть.

Паренёк убежал по дороге туда, откуда только недавно пришёл командир отделения, а трое оставшихся на въезде защёлкали курками, приводя оружие к бою.

– К рогаткам подъезжают, окликаю? – спросил Герасим.

– Давай! – разрешил Гончаров. – Так-то немного, пара десятков их, по звуку. Но лучше уж посторожиться.

– Стой! Кто такие?! – рявкнул Герасим. – А ну стой, стреляем!

– Свой, свой ми, эй, убери фузей! – донёсся отзыв с дороги. – Не стреляй, да?!

– Говори пароль тогда!

– Дона и Вольга был слово, – откликнулся всё тот же голос. – Какой слово хочешь, да? Казак пропустить нас, ты не пропустить, да?

– Тьфу ты дурачьё, всё в кучу перемешали. – Ярыгин сплюнул. – Татарский разъезд, похоже, прискакал.

– Старший пусть сюда подойдёт, остальные на месте! – скомандовал Гончаров. – И не шали, руки на виду чтобы всё время были. Всем остальным за рогатки не заезжать! Коней покалечите.

Один из всадников спешился и, сдвинув в сторону одну из преград, прошёл к часовым. Ярыгин выбил из кресала искру на трут и, раздув его, подсветил лицо подошедшего.

– Али-и?! – воскликнул удивлённо Гончаров. – Вот это встреча! Ты же вроде в Карабахе, в ханской охране?

– О-о-о, Тимо, – протянул, улыбаясь, здоровяк, когда узнал драгуна. – Я нет охрана, я ага, я старший конный сотня. Конязь от Аракс нам говорить скакать туда-сюда и смотреть. Мы скакать.

– Разъезд князя Орбелиани, – пояснил своим Тимофей. – Я Али уже года два, а то, может, и три знаю. Он в местной коннице за нас воюет.

– Да, да, Орбелиани, Орбелиани, – зачастил тот. – Конязь до Эривань посылать, у река Аракс скакать.

Донёсся топот пары десятков ног, и к пикету подбежал Копорский с драгунами.

– Разъезд союзной конницы, ваше благородие, – доложился Тимофей. – Старшего я хорошо знаю.

После расспросов поручик приказал раздвинуть рогатки, и три десятка всадников, ведя за собой коней, прошли в селение.

– Тимо! Хорошо, да? Увидеться, да? – Али помахал рукой.

– Знакомец твой говорит, что к персам подмога подошла. – Копорский кивнул вслед разъезду. – Генералы Портнягин с Орбелиани волнуются, как бы неприятельская конница к Эривани не прорвалась или на Тифлисскую