Эллигент - Вероника Рот

– Успокойся. Я знаю, где можно раздобыть другую тачку. Давайте сделаем так: вы пойдете пока пешком, а я разыщу что-нибудь подходящее?

– Ладно, – лицо Амара светлеет.

Перед тем как отойди, проверяю, что мой пистолет заряжен. Все вылезают из пикапа, Амар дрожит от холода и подпрыгивает на одном месте. Смотрю на часы.

– Когда надо успеть сделать прививки?

– По графику Джорджа, у нас – шестьдесят минут до того, как на город сбросят вирус, – поясняет Амар. – Если ты захочешь пожалеть Зика и его мать и позволить их «перезагрузить», я не стану тебя винить.

– Нет, Амар, – качаю я головой. – Они не будут страдать, но это будут уже не они.

– Лихач всегда остается лихачом.

– Только… Ты сам помалкивай, – прошу я. – Я должен сказать все сам.

– Конечно, – улыбка Амара становится печальной.

Мои ботинки промокли, и я с новой силой чувствую холод, идущий от мерзлой земли. Собираюсь отправиться в путь, как вдруг Питер подает голос:

– Я с тобой.

– Что? Зачем? – вытаращиваюсь я на него.

– Я тебе пригожусь, – говорит он. – Город-то не маленький.

Амара пожимает плечами.

– Решайте сами.

Питер наклоняется ко мне поближе и шепчет:

– Если не хочешь, чтобы я ему настучал, не выделывайся.

И он показывает глазами на карман моей куртки, где лежит сыворотка памяти.

– Ладно, – вздыхаю я. – Но без глупостей, понял?

Смотрю вслед Амару и Кристине. Они направляются к Хэнкок-билдинг. Потом делаю несколько шагов назад и сую руку в карман.

– Я не собираюсь искать никакой пикап, – заявляю я Питеру. – Ты поможешь мне. Или мне нужно сразу тебя застрелить?

– Зависит от того, что ты собираешься делать.

Трудно мне ему ответить, ведь я сам ни в чем не уверен. Мы находимся неподалеку от Хэнкок-билдинг, направо от нас располагаются бесфракционники, Эвелин и ее коллекция сыворотки смерти. Налево – верные и Маркус. Куда я должен пойти? Но вместо этого, я спрашиваю себя, на что, собственно, надеюсь я сам?

– Собираюсь остановить революцию, – отвечаю Питеру и поворачиваю направо, а он молча следует за мной.

45. Трис

Мой брат стоит за микроскопом, глаза прижаты к окуляру. Свет, отразившись от предметного столика, бросает странные тени на его лицо, от чего Калеб кажется старше.

– Это, безусловно, она, – произносит он. – Сыворотка моделирования атаки.

– Всегда лучше узнать еще одно мнение, – говорит Мэтью.

Через несколько часов Калеба ждет смерть, а он стоит и анализирует сыворотки. Как глупо. Ясно, зачем Калеб захотел быть здесь: чтобы убедиться, что он жертвует собой по уважительной причине. Тем не менее, я его, в общем, понимаю. Шанса все переиграть тебе никто не даст.

– Повтори-ка код, – просит его Мэтью.

Код должен активировать сыворотку памяти, в то время как нажатие на кнопку вызовет ее мгновенное рассеивание по Резиденции.

– Я легко запоминаю последовательности чисел, – злится Калеб.

– Не сомневаюсь. Но когда на тебя начнет действовать сыворотка смерти, твой разум может помутиться. Нужно, чтобы цифры и действия глубоко укоренились у тебя в голове.

Калеб вздрагивает, а я таращусь на свои ботинки.

– 080712, – покорно произносит он, – и нажать зеленую кнопку.

Кара сейчас сидит в диспетчерской, чтобы добавить в напитки дежурных успокоительное, а затем, когда все будут одурманены, отключить в Резиденции освещение. Как только она провернет это, мы отправимся в Оружейную Лабораторию, невидимые в темноте для камер наблюдения. Напротив меня на столе лежит бомба, которую дал нам Реджи. Она выглядит совершенно обыденно: черная коробка с металлическими зубцами по углам и дистанционным взрывателем. С помощью зазубрин ее легко прикрепить ко вторым лабораторным дверям. Первые – до сих пор не восстановили после нападения Ниты.

– Отлично, – резюмирует Мэтью. – Теперь нам нужно только ждать.

– Мэтью, – спрашиваю я, – ты не оставишь нас одних?

– Конечно, – улыбается тот. – Я зайду за вами, когда будет пора.

Калеб раскладывает перед собой костюм химзащиты, бомбу, рюкзак и внимательно смотрит на снаряжение.

– Я вспоминаю о том, как мы с тобой играли в «Правдолюбов», когда были маленькие, – произносит он. – Я тогда сажал тебя в кресле в гостиной и задавал тебе вопросы.

– Ага, – киваю я, прислонившись к лабораторному столу. – Ты еще считал мой пульс на запястье и говорил, что, если я солгу, ты тут же все узнаешь. Вот ужас.

Калеб смеется.

– Однажды ты призналась, что стащила книжку из школьной библиотеки, а в этот момент вернулась домой мама…

– И заставила меня пойти к библиотекарше и извиниться. Она еще всегда называла всех «барышня» или «молодой человек».

– А меня она, похоже, любила. Когда я вызывался дежурить и должен был расставлять книги во время обеденного перерыва, на самом деле я просто стоял и читал. Она несколько раз замечала меня за этим занятием, но никогда ничего не говорила.

– Правда? – и чувствую внезапный укол в груди. – Я не знала.

– Мы много чего не знали друг о друге, – он постукивает пальцами по столу. – Жаль, что мы не смогли быть честными с собой.

– Мне тоже.

– И сейчас уже слишком поздно.

– Не совсем, – я выдвигаю стул и сажусь. – Как насчет правдолюбов? Я отвечу на твой вопрос, а потом ты ответишь на мой. Только честно.

Он выглядит немного сердито, но соглашается:

– Как ты разбила стаканы на кухне, хотя заявила, что хотела протереть их?

– Калеб, ты чего? – я возвожу глаза к потолку.

– Хорошо, – он откашливается. – Ты действительно простила меня?

Смотрю на свои руки, лежащие на коленях. До сих пор у меня получалось разговаривать с ним непринужденно и по-доброму лишь потому, что я гнала прочь воспоминания о случившемся с нами у эрудитов. Но то, что он сделал, невозможно простить. Боль еще жива в моем сердце. Хотя, может, я постепенно забуду те горькие события и время окончательно притупит гнев и ненависть?

– Да, я тебя простила, – твердо говорю я и делаю паузу. – Или, по крайней мере, я отчаянно хочу тебя простить. Думаю, что фактически это одно и то же.

Его лицо проясняется. Встаю со стула, уступая ему место.

– Почему ты решился на такое? Какова самая главная причина? – спрашиваю я. – Наиболее важная для тебя?

– Не надо, Беатрис.

– Я не загоняю тебя в ловушку, Калеб. Не бойся.

Между нами на матовом столе лежат выстроенные в линию костюм, взрывчатка и рюкзак. Обратного билета среди этих вещей нет.

– Наверное, у меня нет выбора. Зато я избавлюсь от чувства вины, – произносит он. – И я успокоюсь.

Мне нечего сказать.

Внезапно в углу оживает интерком:

– Внимание всем жителям Резиденции Бюро. Начать процедуру аварийной блокировки системы, активировать до пяти утра. Повторяю, начать процедуру аварийной блокировки системы, активировать до пяти утра.