Обратимость (ЛП) - Эшли Энн Дьюал

Вижу, как один из венаторов вытягивает пистолет и нацеливает мне его на плечо. Убить не хочет, ведь знает, что тогда время повернется вспять. Иначе смело наставил бы дуло прямо на лоб.

Замираю. Смотрю на свои руки и вдруг вижу эту ситуацию совсем по-другому. Рита умерла, и никто уже не сможешь вернуть нас в прошлое. Никто, кроме меня. Неожиданно все становится таким простым. Я должна умереть, ведь тогда настоящее исчезнет, и я вернусь в то время, когда и Рита, и отец были живы! И плевать на то, что я все забуду. Это ведь выход. Это, действительно, выход!

Храбро поднимаю глаза на венатора. Теперь я жду, когда он выстрелит. Мужчина взводит курок, звучит грохот, однако никаких искр не взрывается перед моим носом. Вместо этого внезапно его тело отлетает от меня на добрых десять метров и валится навзничь с огромной дырой в груди. Ошеломленно осматриваюсь.

Стреляет брат не умело. Выходит из леса и дрожащими руками вертит перед собой тяжелое ружье, будто сумасшедший. И я хочу подбежать к нему, хочу расплакаться, сказать, что отец мертв, однако вовремя останавливаюсь. У меня появился шанс. Шанс все изменить. И должна им воспользоваться.

Решительно срываюсь с места, направляюсь к единственному орудию, оставленному на поле: к небольшому ножику Видалины. Вокруг начинается бойня. Свистят пули, то и дело раздаются чьи-то крики. Но я стараюсь не обращать на это внимания, успокаивая себя мыслью о скоропостижном конце этого дня. Всех этих дней. Валюсь на колени рядом с телом отца и тут же замираю. Рыдания вновь подскакиваю к горлу. А руки у папы такие огромные, такие ледяные. Я прикасаюсь к ним пальцами и шепчу что-то. Зову его, но он не слышит.

- Пап. – Мне дико больно. Я сгибаюсь, скручиваюсь, аккуратно извлекаю из его тела нож и повторяю, - все будет хорошо, я исправлю все, слышишь? Исправлю.

Поглаживаю его волосы. Киваю и смотрю на окровавленное лезвие. Видимо, сегодня мне действительно придется умереть.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ. ПРЫЖОК.

Если ты не рискуешь, ты лишаешь себя возможности победы.

Я смотрю на нож, закрываю глаза и думаю: будь, что будет. Размахиваюсь.

- Аня, - мои руки перехватывают в воздухе. Пуля проносится рядом с моим лицом, обдает жаром щеку. Я пошатываюсь в сторону и врезаюсь в чье-то теплое тело. Поднимаю взгляд, - что ты делаешь?

Рувер обескуражен. Он смотрит на меня во все глаза и выглядит совсем другим, испуганным.

- Я должна умереть.

- Что?

- Время. Оно повернется вспять.

Вновь рядом со мной проскальзывает пуля. Я едва успеваю пригнуться. Рувер порывисто притягивает меня к себе, смотрит на скованную вокруг нас холодом землю и сосредоточенно замирает. Не понимаю, что он делает. Касаюсь пальцами его потного лица и привстаю на носочки. Хочу, наконец, стать к нему ближе.

- Ты вернулся за мной.

- Я не мог иначе.

Киваю. Собираюсь сказать что-то еще, как вдруг вижу, что из-под земли прорываются наружу небольшие, зеленые стебли. Уже через секунду они становятся огромными. А через несколько секунд – достигают больше трех метров. Ошеломленно верчу головой, наблюдая за тем, как прямо перед моими глазами с поразительной скоростью вырастают деревья, целый лес; как между собой сплетаются ветви; как появляется некий забор, ограждающий нас от опасности. Восхищенно выдыхаю. Теперь пули не прорвутся. Только не сейчас. Возможно, чуть позже, но не сейчас.

Касаюсь ладонью груди Рувера и говорю:

- Надо торопиться.

- Мы найдем другой выход.

- Не найдем.

На лице парня отражается боль. Он сжимает в своих мои руки и тихо произносит:

- Я не хочу опять тебя потерять.

- Не потеряешь. Мы ведь встретимся, помнишь? – Говорю, а сама ели сдерживаю слезы. Высвобождаю ладонь и касаюсь ею его щеки. Хочу сказать что-то еще, но вдруг одна из пуль пронзает нашу завесу. Тот маленький мир, существующий строго между нашими лицами, начинает разрушаться, постепенно превращаясь лишь в осколки, лишь в бесформенные куски реальности. Сжимаю в руках ножик и подношу его к своей груди.

- Будет больно?

- Да.

- А как, - сглатываю и с надеждой смаргиваю слезы, - как сделать так, чтобы больно не было?

Рувер прижимает меня к себе.

- Умирать всегда больно, хвостик.

Все громче слышится внешний мир. Он прорывается внутрь нашего кокона и навивает дикий страх. И во мне уже нет былой уверенности. Я цепляюсь руками за плечи парня и вдруг прошу:

- Воспользуйся силой.

- Когда?

- Сейчас. Убей меня, Рувер. Быстро, чтобы я не почувствовала.

Его глаза становятся темнее обычного. Отскочив назад, он хмурит лоб и говорит:

- Ни за что.

- Пожалуйста.

Рувер хватает меня за плечи. Встряхивает их, что есть мощи, а затем вновь прижимает к себе. Новые пули прорывают дыры. Теперь я вижу обрывки неба, поляны, чьи-то лица, и испытываю дикий страх. Что значит умереть? Что значит сгинуть? Меня просто затянет в черную дыру, или я почувствую дикую боль? А отсчет уже идет на секунды. Все пытаюсь определиться с тем, что для меня дорого, что важно. Ведь этим занимаются перед смертью? Так? О чем думал отец? Или Рита? Успела хотя бы одна мысль проскользнуть в их голове, и какой именно она была? О семье, о долге? Или, может, о чем-то глупом, бессмысленном. Например, о том, как холодно на улице. Или о том, как неприятно свитер щекочет кожу.

Смотрю на дыры от пуль в сплетенных между собой ветках и не могу оторваться. Вижу лица венаторов, их оскал, ружья, пытаюсь скрыть дрожь во всем теле, но не нахожу в себе сил. Перед глазами все плывет. Я не хочу умирать.

- Посмотри на меня, - командует Рувер. Мне не пошевелиться. – Аня, посмотри. – Его пальцы приподнимают мой подбородок. Ласково поглаживают щеки, волосы. – Не бойся. Я рядом.

- Мне жаль, что так вышло. – Собираюсь вновь отвернуться, однако Рувер не позволяет. Покачивает головой и шепчет:

- Не смотри на них.

- Не могу.

- Тогда закрой глаза. – Закрываю. – Подумай о чем-то хорошем, – думаю о нем, – я с тобой, слышишь?

- Слышу. – Тону во тьме. И мне кажется, что я никогда уже не выберусь из ее мрака, как вдруг чувствую приятное покалывание на своих губах. В груди екает, земля исчезает из-под ног. Я приподнимаюсь на носочки, сильнее прижимаюсь к парню и со стоном врываюсь в его пространство. Мы хватаемся друг за друга, как за последний глоток воздуха, как за спасение, как за единственную нить, соединяющую реальность и наши судьбы. И я едва сдерживаю слезы, осознавая, насколько скоро не смогу ощутить тепло его тела, силу его рук. Сжимаю в пальцах его плечи, перебираю его волосы и порывисто отстраняюсь.