Зодчие - А Волков

- Довольно в кошки-мышки играть! Идешь за меня замуж, Дунюшка? - прямо и настойчиво спросил Андрей.

- Пойду... - прошептала Дуня. - Только как дедынька...

- Дедынька спит и видит, чтобы поженить нас! - ответил Голован.

Булат действительно крайне обрадовался предложению Андрея, которое перестал и ждать. Но, храня старинные обычаи, строго выговорил Головану за то, что тот повел дело не по порядку, не заслал сватов, а сам объяснился с девушкой.

- Разве тебе некого было попросить? - сурово говорил старый зодчий. - У тебя Барма - сват, коему никто не откажет: всей Руси известный человек!

- От всего сердца прошу: смени гнев на милость, наставник! Виноват я, точно, свело меня с ума царское благоволение.

- Только ради этого я прощаю, - сказал Булат, пряча довольную улыбку в седых усах.

На другой день Голован поручил Василию Дубасу и Петровану Кубарю перенести модель собора во дворец.

Два богатыря с трудом тащили тяжелую модель на прочных носилках. Втаскивая ношу в царские палаты, Петрован испуганно и восхищенно таращился во все стороны. Парню и хотелось встретить царя, и он боялся, что, увидев его лицом к лицу, умрет со страху. От волнения он спотыкался, а Василий ругал его сердитым шопотом: он-то уж видел царя!

Модель благополучно внесли в царские покои, установили на большом столе. Спальник вывел носильщиков из дворца, пожаловал за труд по алтыну. Голован и Барма остались ждать царя.

Государя Петрован не встретил, но твердо знал, что если ему суждено вернуться в родное село, то станет он самым знаменитым человеком на много верст в окрестности: он побывал в царском дворце!

Голован скинул покрывало с модели, и вошедший царь мог любоваться миниатюрным храмом при дневном свете.

- Говорите, чем вас пожаловать?

Голован упал царю в ноги:

- У меня челобитье, великий государь!

- Говори.

- Жениться я задумал!

- Вот! - удивился Иван Васильевич. - Да разве ты холост? Невеста кто?

Узнав, что Голован собирается взять за себя приемную внучку старого наставника, царь тотчас вспомнил и зодчего Никиту Булата и его подвиг, за который он недостаточно вознаградил верного подданного.

- Выбор твой одобряю! А чего ты от меня хочешь?

- Разреши, государь, на Псковщину съездить: у тятеньки родительское благословение испросить.

- Доброе дело, разрешаю. А я прикажу невесте приданое приготовить...

Андрей в три недели управился с поездкой в Выбутино; обрадовал инока Иосифа, в миру Илью Большого, известием о предстоящей женитьбе, о своих успехах в зодчестве. На свадьбу Иосиф не поехал, извинившись недугами и монашеским званием.

Свадьбу Голована и Дуни справили по дедовским обычаям. Посаженым отцом был окольничий Ордынцев, представлявший в своем лице высокую особу царя. От венца молодых отвезли на Полянку, в богатое поместье, пожалованное Иваном Васильевичем Дуне: обещанное царское приданое.

Переехал в просторные хоромы и старый Барма, сдружившийся с Голованом за годы отсутствия Постника.

После свадебного пира Дуня смущенно призналась мужу в давней любви.

- Уж так, Андрюша, буду тебя жалеть - пушинке не дам на тебя упасть!..

Глава XII

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОСТНИКА

Постник возвратился из Казани в конце 1557 года. Царское поручение он выполнил исправно и в короткий срок: в два с небольшим года. Кремль завоеванного города русские мастера обнесли крепкими каменными стенами. Новую крепость занял сильный отряд стрельцов, и это произвело большое впечатление на окрестные племена.

Зная из писем Бармы, что рабочих на стройке достаточно, Постник отпустил по домам большую часть псковичей и привез на Москву лишь десятка полтора самых искусных мастеров.

Постник рассказал о казанских делах. На юг и восток шли через Поволжье купеческие караваны. Через персидских купцов московские гости закупали товары из Хивы, Бухары, Индии, Китая. В обмен на ковры, оружие, пряности Москва посылала меха, кожи, лен, воск...

На смену войне приходила торговля. Русские поселения возникали в прежде диких и безлюдных местах на Средней и Нижней Волге, на Каме.

Разоренный и опустошенный край быстро заселялся, оживал.

* * *

Тысячи людей вовлечены были в строительство Покровского собора. Дровосеки стучали в лесах топорами, валили мачтовые сосны, огромные дубы. Углежоги выжигали уголь, и на этом угле кузнецы ковали железные полосы, скрепы, болты. Глиномесы готовили сотни тысяч кирпича, а обжигщики укладывали кирпич в печи. Плотники резали квадратные дубовые шашки для полов. Купцы доставляли луженое железо для кровель и глав. Столяры делали перегородки для иконостасов, покрывая их тончайшей узорной резьбой. Иконописцы писали иконы. Басменники, постукивая фигурными молоточками по листам золота и серебра, приготовляли драгоценные переплеты для богослужебных книг, а эти книги переписывались трудолюбивыми монахами-переписчиками в тесных кельях.

И вся эта многообразная, кропотливая работа сходилась к единому центру - к строительной площадке, где властвовали Барма и Постник.

* * *

Каменщики подняли стены храмов настолько, что можно было переходить к выкладке сводов. В это время внизу шла отделка церковных порталов. Наибольшее значение Барма придавал входам в церковь Покрова. Над ними трудились лучшие мастера.

Три портала вели в церковный храм: с севера, с запада, с юга. С востока располагался алтарь.

Порталы были сходны по общей композиции, но разнились скульптурными деталями; над каждым входом работал особый мастер, и Барма с Постником предоставили им свободу вымысла.

Орнаментальные украшения входов не вылеплялись и не изготовлялись на стороне: они высекались на месте из кирпича, после того как были выложены порталы.

Над отделкой входов работали новгородский резчик Васюк Никифоров и его два товарища. Дверные наличники отделывались в духе деревянного зодчества.

Колонки, обрамляющие порталы - то со спиральным, извивающимся узором, то с шашечным, то в елочку, то рустованные, - могли быть выточены из твердого дерева. Таков же характер кругов, выступающих из стены, подобно торцам бревен; таковы городочки карнизов...

В это хлопотливое для зодчих время у Голована родился сын. Черноглазого мальчишку назвали Никитой, в честь Булата.

Счастливому отцу некогда было любоваться сыном. Голован все силы отдавал строительству: большая четверица, над которой он работал вместе с Постником, подходила к концу. Зодчие целый день проводили на лесах, обмеряя кокошники, арочки, навесные бойницы, зубчики, впадины и прочие многочисленные детали архитектурного украшения башен.

Глава XIII

ИЗ ПЕРЕПИСКИ ГАНСА ФРИДМАНА

Из письма Ганса Фридмана Отто Фогелю:

"... Как подвигается твоя "История архитектуры"?

Это мое послание даст много нового материала для твоего труда, и ты сможешь подробно осветить историю возникновения и развития грандиозного предприятия московитов.

Девять башен собора распределены между зодчими так: центральной ведает сам Барма; большую четверицу строит Постник с помощником Андреем Голованом; юго-западную и северо-западную башни малой четверицы возводят Сергей Варака и Никита Щелкун, а юго-восточную и северо-восточную - Ефим Бобыль.

Какую же башню строю я - дипломированный саксонский архитектор Ганс Фридман?

Я готовлю кирпич, изразцы и голосники. Голосниками русские называют пустые кувшины, закладываемые в своды отверстием наружу; делается это для облегчения тяжести сводов, но считают также, что голосники, резонируя, усиливают звуки - голос священника и пение хора.

Строительная техника московитов развивается с поразительной быстротой. Я ездил в подмосковное село Коломенское смотреть храм, воздвигнутый лет двадцать пять назад. Стены храма поражают колоссальной толщиной; строители боялись за прочность сооружения и сделали его таким мощным, что любой крепости впору.

Прошло всего четверть века, и манера кладки стен совершенно переменилась.

Начну с цоколя. На цоколь здания пошел крупный кирпич; его профиль выкладывался из лекальных кирпичей разнообразной формы. Скажу кстати, что мне немало пришлось потрудиться, чтобы удовлетворить требования Бармы. Но он и сумел использовать мою продукцию! Сочетая кирпичи по-разному, московские зодчие нашли красивые и сложные формы.

На башни кирпич потребовался более мелкий; надо сознаться, толщина стен соразмерна их вышине и рассчитана так умело, что одновременно решает задачи и монументальности и прочности. Здесь нет того излишка толщины, как в коломенском храме.

Существенно отметить для истории строительного искусства, что архитектурные формы башенных фасадов Покровского собора выражают собою комбинации внутренних частей. Это означает, что наружному возвышению соответствует внутреннее углубление, и наоборот. Так, стены храмов нигде не утолщаются чрезмерно, в верхних ярусах не нагромождаются тяжелые каменные массы, и Барму с Постником, очевидно, не постигнет строительная катастрофа.