Поколение одиночек - Владимир Бондаренко

Пародия возникла ещё в древней Греции. Дословно греческое parodia переводится как пение наизнанку. Строго академически пародию определяют, как нарочитое несоответствие стилистических и тематических планов. Выделяют два классических типа пародии – бурлеск, низкий предмет, излагаемый высоким стилем, и травестия, высокий предмет, излагаемый низким стилем. Обычно высмеиваются стихотворные штампы, неумелые подражания, пошлость и скабрезность. Но можно пародировать и целые жанры, литературные направления или идейные и политические пристрастия. За последнее время о пародии всерьез писали Юрий Борев, Владимир Новиков. Кстати, активное пародирование того или иного литературного направления говорит о том, что это направление уже изжило себя. Не случайно сегодня тот же Евгений Нефёдов столь щедро пародирует постмодернизм. Хороший пародист метко пародирует индивидуальный стиль самых известных писателей. Скажем, известный пародист А. Архангельский в своей ставшей уже классической книге пародий по любой строке уже угадывает стиль В. Маяковского, С. Есенина, Б. Пастернака, П. Антокольского. И в определенном смысле, как бы ни была жестока пародия, она свидетельствует об отсутствии уныния в современной литературе. Поток безликой однообразной стихотворной продукции невозможно пародировать.

Уже более двух с половиной столетий существует русская литературная пародия, немало известных поэтов и в девятнадцатом, и в двадцатом столетии вздрагивали, когда попадали под прицел блестящих пародистов. Как говорят, на то и щука в озере, чтобы карась не дремал. Острой пародии боятся больше, чем обширного критического разгрома. Да и разгромы быстрее забываются, а вот блестящая пародия остается на века. И сейчас вспоминают знаменитую книгу пародий Архангельского, удачно отметившего все стилистические пристрастия многих именитых поэтов двадцатых годов. В позднее советское время царил в этом жанре Александр Иванов. Откровенно жаль, что в последние годы он скатился к дешевым политическим эпиграммам на своих идейных противников, забыв о достоинстве литературы. Он же, увы, первым пародию и опошлил, сведя к чисто эстрадному развлечению, к шоу-бизнесу. Как автор лучших литературных пародий он и запомнится, а все его эстрадные шутки и злобные эпиграммы забылись сразу же после его смерти. Его беда в том, что самобытный вид критики он превратил в чисто развлекательный жанр, а уже вослед ему пошли всевозможные Петросяны и Галкины.

Евгений Нефёдов вернул пародии серьезность и значимость, отнюдь не в ущерб веселости и остроумию. Он демонстрирует нам всю галерею современной поэзии, сквозь увеличительное стекло показывая и читателю и герою его досадные промахи. Пародийное осмысливание текста всегда несет в себе комизм и смех. Не может быть несмешного пародиста. Не случайно, кумирами и героями для самого Евгения Нефёдова были и есть бравый солдат Швейк, Василий Тёркин, весёлые, но отнюдь не пошлые герои мировой литературы. Потому и он в дружеской пародии на Эдуарда Лимонова переходит от обыгрывания стихов Лимонова «Люблю я Крым и не люблю Одессы…» к злой сатире против неприемлемых Нефёдовым явлений общественно-политического характера.

Со мною не повесы, не черкесы,А те, кто кол берёт наперевес,Братва национального замеса,Влетающая в завтрашний экспресс.Пока мы не имеем перевеса.И мне в глазок гримасы корчит бес —Но мы вернёмся. И звездой над лесомВзойдет Россия, как Христос воскрес!

Это скорее не пародия уже, а народно-политическая сатира. Не случайно исследователь жанра пародии Владимир Новиков, автор серьезной книги, но, увы, оголтелый либерал и демократ, уже не в состоянии был подняться поверх барьеров, отказавшись от объективного анализа его острых и метких пародий, изрёк: «Нечего сегодня делать пародистам школы Александра Иванова. Остался, правда, один музейный экземпляр – Евгений Нефёдов, публикующий в газете „День литературы“ очень советские пародии на новых поэтов…». Он не хочет видеть ни гротескно-пародийного стиля, ни пародийно-сатирической линии в творчестве Нефёдова, не хочет видеть в нём мастера умного смеха. Видит лишь некую советскую музейность. Уж чего-чего, а музейности в нефёдовских пародиях днем с огнём не найдешь. Не случайно ссылками на его пародии полон нынешний Интернет, следят и читают. Да и как пройти мимо искрящих остроумием пародий, точно воспроизводящих авторскую манеру и стиль, вскрывающих внутреннюю слабость того или иного пусть и известного стихотворца, хотя бы и Евгения Евтушенко. Нефёдов вышучивает его переменчивую натуру, всегда готовую обслужить новые власти. Вот Евтушенко в ранней редакции одного из стихотворений воспевает революцию и её творцов:

А любил я Россию – всею кровью, хребтом.Её реки в разливе и когда подо льдом.Дух её пятистенок, дух её кедрача,Её Пушкина, Стеньку и её Ильича…

Проходит время, Ильича любить стало не модно, наш пострел срочно приспосабливается:

Дух её пятистенок, дух её сосняков.Её Пушкина, Стеньку и её стариков…

Думаю, со временем этот оральный поэт заменит в своих стихах и Стеньку, а, может, и самого Пушкина. А пока он попал на острое перо Нефёдова:

Заплутал я, похоже, в кедрачах-сосняках…Я любил – но кого же в этих пылких стихах?И я думаю снова, ужасаясь подчас:Ильича – так какого? Их же двое у нас!..А любил я все годы, то борясь, то скорбя,Ни того, ни другого – а родного себя!

Мне кажется, в лучших своих пародиях Евгений Нефедов явно превосходит былого популярного пародиста Александра Иванова. Пародист замечает все особенности поэтики своих героев, все языковые неточности и погрешности. Пародист фиксирует увлеченность модной темой, смысловую направленность стиха. Пародист всегда прост и общедоступен для своего читателя, за какую бы сложную тему он не брался. Не понятый пародист – это не пародист. Правда нынче иная поэзия, к примеру, Игоря Иртеньева или Дмитрия Быкова во многом пародийна изначально, но это уже явно бессмысленная пародия, игра на занижение, осознанная скабрезность.

Настоящая пародия, какой бы острой ни была, лишена пошлости. В русской традиции пародии смехом стих очищается, жертва пародии не унижается. Есть и дружеская шутка, есть и беспощадное разоблачение графомании, есть и едкая полемика с оппонентами, но конкретный ли человек со своими особенностями, конкретный ли жанр литературы никогда не обрекаются талантливым пародистом на унижение и уничтожение.

Вот и у Евгения Нефёдова, нашего ведущего русского пародиста, мы найдем дружескую иронию по отношению к огрехам известных поэтов, высмеивание беспомощных графоманов, нахально рвущихся на поэтический пьедестал, едкое неприятие разнообразных цветов зла, засеянных в годы перестройки в русской литературе, но нет ни обывательской пошлости, ни эстрадной скабрезности, ни унижения литературы, как таковой.