Дефолт совести - Александр Смоленский

– А Полётова? За что пострадала она? – перебив затянувшееся, но крайне любопытное повествование приятеля, резко спросил Осинин.

Половинников посмотрел на него с каким-то удивлением – мол, что за глупый вопрос?

– Именно это я и спросил у Кушакова. И получил ошеломляющий ответ. Они предполагают, что Полётову убили по ошибке. Дело в том, что она активно общалась с Туровым перед убийством. И заказчик, а может, сам исполнитель решил, что весь компромат Лёшка передал именно ей.

– Логично, – довольно громко прокомментировал Егоров. – Наверняка по ошибке. Только уж ошибочки их больно серьёзные.

Зубр не обратил внимания, как его сотрапезники разом с удивлением посмотрели на него. Нашёлся, мол, ещё один авторитет. Между тем «авторитет» мыслями был уже очень далеко за пределами ресторана в Венском лесу и даже за пределами Вены. В отличие от всей компании он понял всё, что ему следовало понять. Кто-то принёс в Кремль самую настоящую бомбу. Причём бомбу прежде всего не для кремлян, а для него, Зубра. Кто же там у них такой умный? Как сумел просчитать, кому слить информацию дальше? Иначе зачем там оказался Половинников? Эти дураки думают, что он пошёл испрашивать для них индульгенцию, а их Николая пригласили совсем по другому поводу. Стало быть, кто-то раскусил, откуда, возможно, исходит беда. Наверняка из той среды, где вращался сам Туров. Только эти люди могли представлять особую опасность для высокопоставленных чиновников. И именно им был подан своеобразный мессидж. Приходите, мол, сами. И колитесь, пока ещё не поздно.

Зубр был далёк от мысли, что информация предназначена исключительно ему. Он-то и здесь, в Вене, оказался случайно. Просто самому любопытно было. И интуиция в который раз не подвела. Не сегодня, так завтра-послезавтра ищейки Кушакова выйдут на генерала Коржа, а там неизвестно как повернётся. Получалось, и Корж сказал ему не всю правду, когда приволок кейс. Действительно, как может один кейс оказаться сразу в двух местах? То ли некий Рыльцов сторговался с генералом, то ли наоборот. Так или иначе, запахло жареным. Как же всё-таки здорово, что от Коржа он предусмотрительно защитился семью замками!

– Но это ещё не всё, господа. – Периферийным слухом Зубр уловил, что пока он размышлял над создавшейся ситуацией, Половинников стал рассказывать дальше.

– А этого Волина в итоге отстраняют от следствия, – охотно сообщил Николай. – Но как-то больно уж хитро. Крутов ему так и сказал, мол, раскрутит своего следователя на показания и получит очередное повышение – поедет в Лондон, копать под Эленского. Слышали, там майор отравился полонием, дуба дал? Вот пусть и раскручивает дело. «Мне не до шуток, – расстроился Волин, услышав, что его ждёт впереди. – Где мы? И где полоний? Почему бы Пётру Семёновичу с его агентством не заняться этим делом?» «И нам не до шуток! – неожиданно повысил голос „серый кардинал“. – Не забывайтесь, с кем разговариваете. Не вам нас учить, кто и чем должен заниматься. АНБ – политический орган при администрации президента. Так что будьте любезны, завершайте дела, связанные с кейсом, и беритесь за новое направление. Беркутову я уже позвонил. Понятно?» «Мне всё понятно, Илья Ильич», – удручённо ответил Волин, а сам подумал: сколь же прав был его старый кореш Мацкевич, почти точь-в-точь предвосхитивший его судьбу пару месяцев назад на даче у Духона. «Что касается расследования дел, связанных с убийствами банкиров, то это дело, наоборот, Кушаков заберёт себе. А вас настоятельно просим, вплоть до соблюдения формальностей, не проявлять особой прыти и не торопиться». «То есть?! – удивлённо вскинул брови Волин. – Ведь Кремль сам меня торопил с расследованием...» «Обстоятельства изменились. – Крутов исподлобья посмотрел сначала на генерала, а потом выразительно на Половинникова. Мол, понимаете, почему мы так поступаем? И зачем вас сюда пригласили? Мол, исключительно в ваших интересах. – Генерал, вы ведь умный человек и должны понимать, что через год выборы, уже практически началась президентская гонка. И сейчас никому не выгодно, чтобы раскрытие громких заказных убийств подняло со дна всё дерьмо и муть, которые вместе с ними всплывут. Это будет только на руку нашим врагам и политическим авантюристам... Вы же поможете нам в другом! Поедете себе в Лондон бодаться с коллегами из Скотленд-Ярда». – Генерал Волин не верил своим ушам.

– Прости, Коля, я так и не понял, мне есть чего опасаться? – заметно приободрившись, спросил Осинин.

– Успокойся. Ты теперь никому не интересен. Кроме жены и друзей. Кстати, поторопись в столицу, да и вы, ребятки, тоже. Деньги надо заносить. Долг платежом красен.

Дорога без конца Лабораторная работа № 7

Амстердам. Предложение на десять миллионов

Чечевичная похлебка, которую Ханс Майер с наслаждением поглощал в новомодном ресторане на Херенхрахт-канале, казалась ему необыкновенно вкусной. Отправляя в рот ложку за ложкой обжигающе острую жидкость, он с видимой неохотой отрывался от тарелки, чтобы краем глаза поймать картинку канала «Евроньюс». Если новость представлялась интересной.

Внезапно его внимание привлёк репортаж из Лондона. На экране Майер узнал знакомый профиль Маргарет Флетчер с едва заметной горбинкой на носу. Потом в кадре мелькнул выступающий с какой-то трибуны бывший глава СССР Холмов. Вдруг этот уже изрядно надоевший миру оратор странным образом пошатнулся и, схватившись за сердце, стал сползать на пол.

Закадровый голос вещал очень тихо. Майер напряг слух, но разобрал лишь несколько фраз. Но и их оказалось достаточно, чтобы понять происходящее. Во время выступления с публичной лекцией в Университете Кембриджа лауреат Нобелевской премии мира Сергей Холмов неожиданно почувствовал сильные боли в сердце и потерял сознание.

Инцидент произошёл сразу же после того, как бывшему советскому лидеру из зала был задан странный вопрос: куда в период его руководства страной исчезли сорок миллиардов марок кредита немецкого правительства? Собственно, ответ на вопрос Майера не интересовал совершенно. Уж кто-кто, а он доподлинно знал ту давнюю комбинацию, выстроенную его сподвижником по фонду Дэйвом Блейком.

На Холмова тогда буквально сыпался золотой дождь. Денег под его имя не жалел никто. Ни правительства, ни фонд будущих поколений. Тогда ещё Блейк верил в Холмова, по крайней мере в то, что тот сумеет цивилизовать страну по стандартам Запада.

Блейк оказался, пожалуй, первым, до кого дошло, что Холмов не та лошадка, на которую можно делать ставку. И недолго думая увёл все средства, что сам же под него и выделял, – не то сорок, не то семьдесят миллиардов долларов кредитов, назад, в Европу. Как раз на счета банков, принадлежащих Майеру. Деньги будут нужнее здесь, в фонде, и послужат более удачно. Но уже иному российскому лидеру.

И оказался прав. Хотя из-за этого чуть не поссорился с Флетчер. Та по-прежнему стояла горой за своего протеже. Впрочем, и ей уже нечем было крыть. Бумажный мир, который возводил Холмов в своём отечестве, в одночасье рухнул.

Майер потом долго размышлял, почему Холмов всё же остался в их фонде. На что Блейк заметил:

– Что-то он всё же сделал. Он развратил свой народ пустой болтовней. Гласность... А это была всего лишь болтовня. – Холмову принадлежит чудная фраза, сказанная в момент какой-то очередной говорильни. Типа: «совсем скоро наша страна станет жить хорошо. Но мы этого, увы, не дождёмся». Гениально!

Вспоминая, Майер продолжал прислушиваться к тому, что показывал канал «Евроньюс».

Зоммер! Вопрос, сваливший Холмова с университетской кафедры, задал некий Курт Зоммер из Страсбурга, исследователь новейшей истории России.

Страсбург... Страсбург... Уж ли не тот ли это адвокат, о котором толковал ему Дэйв? Но при чём тут исследователь России? Тот, если память не изменяет, был адвокатом русского парня, так сказать, истца, и по совместительству потенциальным спасителем Блейка.

Майер подозвал официанта и попросил его срочно принести переносную телефонную трубку. Быстро набрав номер сотового телефона агента по имени Клаус ван дер Воорт, он заорал в трубку:

– Ты по-прежнему считаешь мух, Клаус? Продолжаешь искать Зоммера в Страсбурге? А он спокойно задаёт вопросы в Лондоне. И не просто задаёт. Он там дей-ству-ет. Понимаешь?! – Майер весь горел, как спичка.

– А в чём, собственно, дело, герр Майер? Вы велели искать этого адвоката в Страсбурге. Я и искал, – послышался в трубке растерянный голос.

– Если не понимаешь, тогда молчи и слушай. Короче, Клаус, срочно вылетай моим самолётом сюда. Мы немедленно летим в Лондон. Жду тебя на аэродроме под Утрехтом...

Закончив разговор, Ханс решил немедленно связаться с Флетчер. Он прекрасно понимал, что времени в обрез. Адвокату явно надо привлечь внимание к своей персоне. Только зачем ему это надо – Майер ещё не понимал.

В трубке долго слышались безответные гудки. И когда, уже потеряв надежду, он готов был отключиться, раздался спокойный и в то же время не по-женски властный голос баронессы.