Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы - Леонид Беловинский

Мебель (какой бы работы она ни была) в гостиных в первой половине XIX в. начали расставлять уютными «уголками» на несколько человек «по интересам», разгороженными легкими трельяжами и жардиньерками с вьющейся зеленью. «Бабушка» Янькова писала о своей знакомой: «Она одной и первых отступила от общепринятого порядка в расстановке мебели: сделала в гостиной какие-то угловатые диваны, наставила, где вздумалось, большие растения и для себя устроила против среднего окна этамблесимент (уголок. – Л. Б): два диванчика, несколько кресел и круглый стол, всегда заваленный разными книгами. В то время это казалось странным» (9; 317). В таком уголке обычно стоял небольшой диван на двух-трех человек, как правило, предоставлявшийся пожилым дамам или более уважаемым гостям, стол перед ним, за которым дамы могли заниматься рукоделием (такие занятия в гостях, в общественных собраниях стали модными на рубеже веков). Именно в это время появился стол-бобик, с фигурной столешницей, имевшей форму боба, вогнутой стороной обращенной к дивану: за таким столом сподручно было заниматься вышивкой или вязанием и даже щипанием корпии (перевязочного материала, позже замененного ватой), которым в эпоху беспрерывных наполеоновских войн занимались патриотически настроенные дамы. Вокруг стола стояли несколько кресел с удобными корытообразными спинками и стульев. Перед диваном или креслами могли быть скамеечки для ног в виде невысокого, обитого тканью ящика с мягкой покрышкой. Следует иметь в виду, что дамы в ту пору носили очень легкую обувь, например, атласную, а при анфиладном расположении комнат в них обычны были сквозняки. Поэтому обстановка гостиных стала дополняться легкими ширмами, ставившимися напротив дверей. Если в гостиной был камин, он закрывался легким экраном: при горящем камине огонь не слепил глаз, а при потухшем – экран прикрывал неэстетичную сажу. На каминной доске стояли каминные часы в бронзовом или деревянном золоченом корпусе в виде аллегорической сцены, а по сторонам – жирандоли или канделябры; каминный кожух закрывался вделанными в него зеркалом, отражавшим свет свечей. Светильники располагались также по всем уголкам: бра над диваном, жирандоли и канделябры на столах, высокие торшеры на полу. В начале ХIХ в., кроме свечей, стали употребляться для освещения и масляные лампы, кенкеты и более совершенные карсели, в которых масло подавалось к горелке пружинным механизмом («Вся гостиная в лучах, свечи да кенкеты», – писал Д. В. Давыдов.) Разумеется, в центре висела люстра. Стены обивались легкими тканями и украшались гравюрами, лепными барельефами, акварелями. Вообще в гостиной должны были царить уют и радостная атмосфера, что, в частности, достигалось большим количеством цветов и зелени.

При наличии нескольких гостиных еще одна, меньшего размера, служила игорной для пожилых гостей, склонных к глубокомысленным занятиям. Для такого случая в гостиных, особенно если одна из них специально предназначалась для игр, имелись складные ломберные столы, расставлявшиеся лакеями перед сбором гостей, с соответствующим количеством стульев. Ломберный стол покрывался зеленым сукном, а в широкой обвязке столешницы были вырезаны неглубокие гнезда для заточенных и обернутых бумажками мелков и круглой щеточки.

Карточная игра, особенно в первой половине XIX в., напоминала в «обществе» своего рода эпидемию. Играли все и повсюду: помещики, чиновники, офицеры, в столицах, в провинции и поместьях, играли иной раз с утра и до вечера, прихватывая и изрядную часть ночи. Проигрывали имения, крестьян, любимых лошадей, собак и даже жен, просаживали жалованье вперед, запускали лапу в казенные денежные ящики. О карточных играх у нас еще будет идти речь в другой части этой книги, здесь же лишь отметим, что по-крупному играли в азартные игры (банк, «железку», «фараон» и др.), в спокойные коммерческие игры (вист, винт и т. д.), где ставки были уже не в тысячи рублей, а, много – в десятки, и в веселые семейные игры («стукалку», «мушку», «горку» и даже «дурачки»), где ставки были копеечными, а то играли просто на орехи или «на интерес». По усадьбам все же чаще играли в игры коммерческие, а еще чаще – в домашние, семейные: здесь и капиталов больших не было, и копейке цену знали.

Наряду с карточными играми основной формой публичной жизни были балы. Правда, почти повседневным явлением они были в городе, и только в зимний светский сезон. В отъединенно стоявших сельских усадьбах балы устраивались лишь в особых случаях (бал у предводителя дворянства, именины хозяина, хозяйки или взрослых дочерей и т. п.) и имели несколько иной, нежели в городе, характер. Гости в деревне съезжались не на бал, то есть танцы, а на празднование, задерживаясь иногда дня на три. И танцы здесь перемежались с играми молодежи, обедами, ужинами и непрерывным угощением. Подобного рода дворянское «гостеванье» в провинциальном захолустье красочно описал М. Е. Салтыков-Щедрин (см. главу «Жизнь в усадьбе»).

Впрочем, о балах у нас будет возможность поговорить подробнее, когда мы обратимся к городской светской жизни.

Вполне понятно, что в богатом доме непременно должна была иметься обширная танцевальная зала. Всю меблировку в ней составляли ряды стульев вдоль стен для отдыха танцующих молодых дам и девиц, и постоянного местопребывания их маменек и тетушек. Зала обычно имела под потолком низенькие антресоли для маленького оркестра. В домах же попроще, особенно в провинции, когда для взрослых дочерей время от времени устраивались «балики», на которые даже приглашали офицеров местного гарнизона, танцевали в одной из гостиной: залы были далеко не во всех домах. И это не был бал в полном смысле слова, как у столичного бомонда, – просто «балик», даже с устаревшими и незамысловатыми танцами.

После танцев, затягивавшихся иной раз до глубокой ночи, разумеется, следовал поздний ужин. В «порядочных» домах, в основном в губернских городах, а тем паче в столицах, званый обед, ужин или званый чай бывали и вне связи с балом. Как и «настоящий» бал, они проходили в строгом порядке. Но в провинциальных усадьбах, где жили люди попроще и где вообще светские условности соблюдались слабо, определенного регламента обедов, ужинов и чая не было. Равно не было и строгого соответствия определенных вин определенным блюдам. Пили здесь, что придется: неизвестного происхождения шампанское, а чаще шипучие донское и цимлянское, ярославского и кашинского производства «мадеры» и «хересы», а еще чаще – водку. Напомним, что в ту пору пили как «очищенную», так и, гораздо чаще, перегнанную на почках, травах, цветах и кореньях водку, что считалось и более вкусным, и более полезным для здоровья: длительные и сытные обеды требовали предварительной подготовки желудка к перевариванию. Немалое место среди напитков в провинции, а особенно сельских усадьбах, занимали и разного рода домашние наливки и настойки.

Даже при изобилии горячительных напитков напиваться допьяна в публичных местах не полагалось. Впрочем, провинциальное дворянство невысокого разбора, вероятно, было плохо осведомлено об этих правилах. Вспомним, как напился разудалый Ноздрев на губернаторском балу, так что во время танцев сел на пол и стал хватать танцующих за ноги, и его пришлось вывести. Ну а уж Чичикову, возвращавшемуся с дружеской пирушки в состоянии полного изумления, тем более это можно простить.

Естественно, в «порядочных» домах за каждым стулом стоял лакей с салфеткой на руке, который должен был сбоку, не мешая обедающим, бесшумно менять тарелки и подливать вина. Благо, дворни держали по многу. Само собой разумеется, что в богатом доме про всех гостей хватало и тарелок, и приборов, исключительно серебряных, поскольку железо сохраняет вкус разрезаемой пищи, а это могло испортить вкус следующего блюда: все это были большие гурманы! Соответственно предполагаемым блюдам к каждому куверту ставилось и требуемое количество разных бокалов и стаканчиков: вина также не полагалось мешать, так что в бокале не должно было оставаться даже запаха предыдущего вина. Все столовое белье туго крахмалилось, салфетки, серебряные или фарфоровые кольца к ним, фарфор, хрусталь, серебро помечались родовым гербом или монограммой хозяев.

Столовая непременно соединялась с небольшой буфетной, в которой хранились столовое белье, серебро, фарфор и хрусталь, и находилась на попечении буфетчика. Сюда из отдаленной кухни (мы говорили, что она могла находиться во дворе) лакеи доставляли блюда, а буфетчик, разрезавший и разливавший их, распоряжался подачей на стол.

Столовая в доме Толстых в Хамовниках

Апартаменты большого дома могли дополняться еще несколькими гостиными комнатами. Например, во многих домах была диванная – комната для отдыха и спокойных бесед, где вдоль стен стояли снабженные множеством подушек кожаные диваны в виде широких низких подиумов из трех положенных друг на друга тюфяков, набитых шерстью. Здесь же могло быть два-три небольших столика, кресла и мягкие стулья. Такие комнаты и для личного использования, и для приемов носили разные названия, например, «угольная», то есть расположенная в углу дома и освещенная окнами в двух смежных стенах, боскетная, обильно украшенная зеленью и со стенами, расписанными орнаментом в виде вьющихся растений и т. п. Например: «Мы миновали сиреневую гостиную, наполненную мебелью еще Елизаветинских дней, отразились в высоком простеночном зеркале, с улыбкой проводил нас взглядом бронзовый золоченый амур, опершийся на такие же часы, и мы оказались в небольшой, но весьма уютной комнате; вдоль двух ее стен, в виде буквы Г, тянулся сплошной зеленый диван… – Диванная-с… – произнес приказчик…» (62; 35).