София. В поисках мудрости и любви - Дэ Нирвакин

тебя, царь Джанапутра, пощади! — темный маг прикрыл свое безобразное лицо четырьмя руками. — Послушайте, мне кое-что известно! Никто больше не знает этой тайны.

— Что еще за тайна? — спросил Пурусинх, грозно глядя на ослабевшего Нишакти.

— Она касается тебя, царь Джанапутра. Знаешь ли ты, отчего предали тебя приближенные твои, отчего весь народ отвернулся от тебя после кончины Наянадхары, верховной жрицы Нагарасинха? Отчего этот город возвысил меня, мага Нишакти, с восхищением приняв мою веру в Свабуджу Вишвану? Думаешь, лишь оттого, что ты родился человеком?

Царь Джанапутра старался выглядеть безучастным, но слова Нишакти сильно взволновали его — они попали в самую болезненную точку, терзавшую душу Джанапутры, обвинявшего себя во всех горестях подлунного мира.

— Как бы я сам хотел родиться человеком! — неожиданно молвил Нишакти. — Быть подтверждением всех этих сказок о древних мудрецах… Но взгляни, на кого я похож? Разве похож я на человека? Да во всем Нагарасинхе не было существа более отвратительного и более нечеловеческого, чем я, и все же было нечто объединяющее нас, нечто делающее нас похожими.

— Он просто пытается растянуть время, — раздраженно помотал пятнистой головой Пурусинх. — Если тебе есть что сказать, говори быстрее!

— Мы оба были обречены на одиночество, с самого рождения, — продолжал Нишакти. — Мне повезло больше, у меня были хотя бы мои милые дети, которые становились пауками. А кто был у тебя, Джанапутра? Верно — у тебя никого не было, и быть не могло. Ведь всякому известно, что людей не существует, а царевич в роду Раджхаттов не в счет, ибо он не оставит после себя потомства. Династия прервалась — вот почему они тебя предали! Но я знал, что кроме тебя, Джанапутра, живет под светом чатур-чандрах еще один человек, юная дева — настоящая ювати-джани.

От этих слов Джанапутра прикрыл глаза ладонью, продолжая, впрочем, сохранять хладнокровный вид.

— Где именно она живет? — спросил он с металлической интонацией в голосе.

— На острове Аирват…

— Ты слишком долго сидел в этом зале, Нишакти, и власть сделала тебя чересчур самонадеянным, — серьезным тоном произнес Джанапутра. — Каждый, кто когда-либо читал путеводные книги, прекрасно знает, что на том острове обитает чудовищная женщина-цветок, уничтожающая всех, кто туда попадает. Так что, если тебе не терпится избавиться от меня, потрудись придумать другую уловку.

— Настаивать не стану, — оправдываясь, замахал руками Нишакти. — Многие саттвы пропали на том острове. Но, прошу, выслушай меня! Очень давно, когда я был так же молод, как ты, меня неудержимо влекло к премудрости древних.

В те времена родом Раджхаттов правил владыко Майятустра. Однако я задумал разыскать такую могущественную магию, с помощью которой можно было бы управлять самим Майятустрой. Тогда-то мне и попалась эта священная табличка — я выменял ее у одного торговца древностями. Письмена на ней не читались, что говорило в пользу ее подлинности. По той же причине никто не покупал тот камень, привезенный, как уверял торговец, с заколдованного острова Аирват. Такого рода магические предметы были моей страстью. Поэтому с азартом игрока в кости приступил я к изучению буквиц, которые еще виднелись. Каково же было мое удивление, когда удалось прочесть, что камень сей был высечен по приказу самого риши Девиантара.

— Риши Девиантара? — скептически изогнул бровь Джанапутра. — Последний мудрец, родившийся человеком?

— Во всем подлунном мире не найдете вы упоминаний о том, что у него была дочь! Он так любил свое дитя, так восторгался ее красотой, что однажды решил наделить ее даром вечной жизни. И он, обладая всеми силами сиддхи, отыскал такой способ. Однако, добившись своего, он не мог больше любоваться ею. Лишь раз в месяц под светом перламутровой луны смотрел он на отражение своей дочери в воде. На склоне лет риши Девиантар повелел возвести для нее великолепный дворец на удаленном острове. Всех своих слуг он отпустил, а самых преданных взял на тот остров, чтобы они и дети их детей оберегали его драгоценнейшее сокровище. Когда же пришло время ему умирать, вышел тот мудрец к своей дочери, попросил за все прощения и, посмотрев на нее в последний раз, тут же испустил дух.

— Хотелось бы взглянуть на эту табличку, — изъявил свое желание Пурусинх, полагая, что Нишакти мог что-то напутать в прочтении.

— Когда чары Майятустры рассеялись, а в роду Раджхаттов родился человек, я раздробил камень на куски и выбросил их в море, — сознался темный маг. — Если бы верховная жрица Наянадхара узнала, какую тайну я от нее скрываю, не сносить бы мне было головы.

— Очень остроумно! — усмехнулся Пурусинх. — Так ты хочешь, чтобы мы поверили тебе на слово?

— Твои преступления возмутительны, Нишакти! После того, что ты натворил, тебя тоже следовало бы раздробить на куски и выбросить в море. Но твое желание жить говорит о том, что у тебя есть то, ради чего тебе стоит жить, — размышлял царь Джанапутра. — Судя по всему, ты в самом деле любишь своих детей.

После этих слов Нишакти смиренно сомкнул передние руки с готовностью исполнить любое решение Джанапутры. Он был готов отправиться в темницу, заползти в самую отдаленную пещеру на окраинных землях, лишь бы ему и его детям была дарована жизнь.

— Ты не можешь быть человеком — это правда, как и то, что я не могу быть ягуаром. Но что мешает тебе поступать как человек — как поступали мудрецы древности? — вопрошал его Джанапутра. — Не только жизнь, но и твое высокое положение можно было бы сохранить в таком случае.

— Все это время черная зависть вела меня к моей цели. Но теперь я вижу — ты подлинный царь, Джанапутра! Не я, не жители Нагарасинха изгнали тебя из этого царства, но ты изгнал нас, ибо царство твое внутри твоего сердца и более нигде. Позволь, я дам тебе один совет, даже если это будут мои последние слова. Для тебя было бы лучше казнить темного мага Нишакти, ибо я ничем не заслужил пощады и не достоин твоего благородного поступка. Душа моя пала так низко, что в ней почти не осталось чести.

— Что ж, выбор за тобой, Нишакти, но исправление твоих темных дел было бы достаточным для тебя наказанием. Прежде всего, тебе придется избавить жителей Нагарасинха от своих личинок и паутины, приведи город в порядок, как было при моей незабвенной матушке Наянадхаре, приструни порочных, образумь дерзких, — пусть думают, что весь мир в одночасье перевернулся.

— Конечно, в подобных делах мне нет равных, — отозвался Нишакти. — Каким бы я ни был, мой опыт, несомненно, пригодится тебе, царь Джанапутра.

— Да, пока не забыл, — добавил от