Поцелуй, чтобы вспомнить - Тереза Медейрос

Где-то в доме часы пробили двенадцать раз, ознаменовывая конец дня ее рождения.

Лаура рывком перевернулась на бок. Часы могли бить хоть тринадцать раз, но она все равно не пойдет к нему. И не потому, что она все равно не сможет найти западное крыло. Ему только легче станет, если она свалится с лестницы и сломает себе шею. Она так и видела, как он стоит на ее могилке, а его лицо изображает притворную скорбь, пока леди Хьюит выражает ему свое сочувствие.

Может быть, он даже не станет ждать ее безвременной кончины. Что, если она придет в западное крыло и обнаружит, что его кровать пуста и холодна? Возможно, он уже даже ушел к своей бывшей любовнице. Возможно, они уже провели вечер, потягивая шампанское и смеясь над тем, как его обманом втянули в брак с дочерью бедного приходского священника, которая не может даже надеяться удовлетворить его в постели. Возможно, в эту самую минуту он лежит на шелковых простынях другой женщины и проделывает с ней все то сладкое и грешное, что он проделывал с Лаурой только вчера ночью.

Лаура застонала и закрылась с головой одеялом, чтобы изгнать из головы эту картину.

В таком положении Стерлинг и застал ее, когда раздвинул полог балдахина и сел рядом с ней на постель.

Глава 23

… а также, что она окажется достойной твоей преданности.

Лаура села на кровати, убирая с глаз растрепанные волосы.

— Что вы здесь делаете?

Стерлинг поставил оловянный канделябр на полочку, что выступала над спинкой кровати, и постель уютно осветилась.

— Я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что я пренебрегаю обязанностями мужа. Очень сомневаюсь, что моя репутация распутника сможет выдержать такой удар.

Около минуты она, казалось, обдумывала его слова, а потом плюхнулась на спину.

— Если ваша единственная цель состоит в том, чтобы получить от меня наследника, то можете обойтись без всяких тонкостей и просто заняться ею.

— Тонкостей? — повторил Стерлинг, зачарованный ее изменившимся настроением.

— Ну, вы понимаете — поцелуи … прикосновения. — Она пренебрежительно махнула рукой. — Все эти дурацкие хлопоты.

— Вы не хотите, чтобы я вас поцеловал?

— Я не вижу в этом смысла, а вы?

Стерлинг продолжал смотреть на нее нарочито невинным взглядом.

— Совсем нигде?

Он был слишком близко от нее, чтобы не заметить, как она судорожно сглотнула, и услышать ее прерывистый вздох. Она откинула простыни и уставилась в балдахин.

— Только накройте меня, когда закончите. Здесь холодно.

В комнате действительно было холодно. Но это не имело отношения к вездесущим сквознякам, продувающим насквозь огромный старый дом, и имело полное отношение к мрачному выражению лица его молодой жены и ее напряженной позе. Она смотрела так, словно ждала, когда же ей вырвут больной зуб. Стерлингу пришлось прикусить себя за щеку, чтобы сдержать улыбку.

— Мне придется поднять вашу ночную рубашку, — предупредил он. — Это не доставит слишком много хлопот, не так ли?

Она издала многострадальный вздох и отвернулась.

— Я предполагаю, что этого не избежать.

Ее глаза закрылись, когда он провел теплыми руками по ее длинным и шелковистым ногам, задирая рубашку выше бедер. От действа у него самого перехватило дыхание. При свете свечей она выглядела как настоящий ангел — темные шелковистые завитки и бледная веснушчатая кожа.

— Думаю, нам обоим будет легче, если я прикоснусь к вам… здесь.

Ее губы разошлись в беззвучном судорожном вздохе. Стерлинг с трудом удержался от своего. Он не сделал ничего, чтобы заслужить такое, а она была готова для него так же, как он для нее. Движением плеч он сбросил с себя атласный халат, радуясь, что не стал надевать брюки перед длинным и одиноким путешествием в ее комнату.

— Если это не доставит вам слишком много неудобств, не могли бы вы взять меня за руки — вот так, как я сейчас возьму ваши руки. — Он мягко продел пальцы в ее руку, и закинув ей руки за голову, сдвинул их так, чтобы они оказались ладонь к ладони.

Она схватилась за его руки, когда он одним плавным движением вошел в нее. Стерлинг зажмурился от резкого рывка ощущений. Он никогда не думал, что женщина может быть такой шелковистой и сладкой, такой горячей, такой тугой. Когда он начал двигаться в ее теле, оно охватило его как перчатка, словно было создано для него. И только для него.

Открыв глаза, он увидел, что она смотрит на него из-под ресниц, ее губы полуоткрыты, а глаза излучают желание.

— Вы точно не хотите, чтобы я вас поцеловал? — прошептал он хриплым от страсти голосом.

Ее язык облизнул пересохшие губы.

— Ну, может быть, только один раз…

Стерлинг поцеловал ее одним единственным поцелуем, который все продолжался и продолжался, и чей глубокий и первобытный ритм повторял гипнотический ритм толчков его бедер и оглушающие удары сердца. Ему хотелось, чтобы это не кончалось никогда — ни любовь, ни поцелуй. Но его тело не могло сдерживаться вечно. Решив показать Лауре, что он может сделать даже без всяких "тонкостей", он повернулся так, чтобы каждый нисходящий толчок касался бесценной жемчужины, которая находилась в сосредоточии ее завитков.

Он ощутил, как ее тело слабеет под ним, и понял, что должен последовать ее примеру. Когда он, едва дыша, упал на нее сверху, то никак не ожидал услышать слова, сказанные ему в ухо тихим и решительным тоном.

— Вы сделали то, зачем приходили. Можете уходить.

Он медленно поднял голову.

Лаура смотрела мимо него, уставившись в какую-то точку над его правым плечом и пытаясь притвориться, что ее соблазнительное тело не дрожит до сих пор от головокружительного удовольствия, которое они оба только что получили.

— Я уволен?

— Нет, вас извиняют. Работа проделана отлично, как и вся остальная ерунда.

Часть Стерлинга хотела обнимать ее и не отпускать, пока в комнату не начнут проникать первые лучи рассвета.

Но он отказался от этого права, когда расписал условия брака, в которых совершенно не учитывалась страсть. Мысленно проклиная себя за недостаток дальновидности, осторожно опустил вниз ночную рубашку Лауры и подоткнул ей одеяло, после чего надел халат и взял свечу.

Он выскользнул из постели, сосчитал до десяти, и снова сунул голову внутрь балдахина. Лаура лежала на спине с закрытыми глазами и раскинутыми в стороны руками. Мрачность на ее лице превратилась в безмятежно-недоверчивое выражение восторга.

Стерлинг кашлянул, от чего Лаура подскочила и стукнулась о спинку кровати. Она потерла ушибленную голову и посмотрела на него сквозь упавшие на лицо волосы.