Логово белого червя - Брэм Стокер

Сперва ей стали сниться страшные сны. Затем казаться, что некий призрак, иногда похожий на Милларку, а иногда принимающий облик какого-то животного, бродит возле ее кровати. Потом появились ощущения. Одно, даже немного приятное, но весьма странное, напоминало поток ледяной воды, струящийся по ее груди. Позднее ей стало казаться, что ее шею чуть ниже горла пронзают две большие иглы, причиняя очень резкую боль. Несколько ночей спустя возникло нарастающее ощущение удушья, после чего она потеряла сознание.

Я четко слышала каждое произносимое старым генералом слово, потому что к тому времени мы ехали по невысокой траве, которой заросла дорога, ведущая к заброшенной деревне с домами без крыш.

Можете представить, как странно я себя чувствовала, слушая столь точное описание симптомов своей болезни, но развившейся, однако, у бедной девушки, которая, если бы не последовавшая за этими симптомами катастрофа, сейчас гостила бы в замке моего отца. Можете также представить, что я испытывала, выслушивая детальное описание привычек и загадочных особенностей Милларки — точно таких же, как и у нашей прелестной гостьи Кармиллы!

В лесу открылась просека, и мы неожиданно оказались среди дымоходов и покосившихся стен заброшенной деревни, над которыми возвышались башни и бастионы опустевшего замка, окруженного огромными деревьями.

Слегка напуганная этим зрелищем, я вышла из коляски, и мы молча, ибо у каждого имелась обильная пища для размышлений, стали подниматься по склону и вскоре очутились среди просторных помещений, винтовых лестниц и темных коридоров замка.

— И все это некогда было величественной резиденцией Карнштейнов! — воскликнул наконец старый генерал, глядя из большого окна на деревню, окруженную широкой и непрерывной полосой леса. — То была плохая семья, и здесь писались ее запятнанные кровью анналы. И я с трудом выношу мысль, что даже после смерти они продолжают терзать человечество своей отвратительной кровавой похотью. А вот там, внизу, и стоит часовня Карнштейнов.

Он указал на полускрытые листвой серые стены готического здания чуть ниже по склону.

— Я слышу топор дровосека, — добавил он, — Он работает где-то среди деревьев вокруг часовни. Как знать, вдруг он сможет указать мне могилу Миркаллы, графини Карнштейн. Эти деревенские жители хранят местные традиции великих семей, чьи истории забываются персонами богатыми и титулованными, едва эти семьи перестают существоать.

— У нас дома есть портрет Миркаллы, графини Карнштейн. Не хотите на него взглянуть? — спросил отец.

— Еще успеется, дорогой друг, — ответил генерал — Я же полагаю, что видел оригинал. И к вам я поехал раньше, чем я сперва намеревался, как раз потому, что захотел осмотреть часовню, к которой мы сейчас приближаемся.

— Как?! Увидеть графиню Миркаллу? — изумился отец. — Но она же мертва уже более ста лет!

— Как мне сказали, не настолько уж она и мертва, как вы полагаете, — возразил генерал.

— Признаюсь, генерал, вы меня совершенно озадачили, — сказал отец, быстро взглянув на него, как мне показалось, вновь с уже замеченным мной прежде подозрением. Однако, хотя иногда в поведении старого генерала и проявлялись гнев и нетерпение, они отнюдь не походили на каприз.

— В те несколько лет, что остались мне на этой земле, — сказал он, когда мы проходили под массивной аркой готической церкви, — мною движет лишь один интерес, одно желание — обрушить на нее возмездие, которое, слава Всевышнему, все еще может быть произведено рукой смертного.

— О каком возмездии вы говорите? — спросил отец, чье изумление все нарастало.

— Я говорю о том, что надо обезглавить это чудовище! — яростно воскликнул генерал, топая. Звук скорбным эхом заметался под куполом строения, а рука старого солдата со стиснутыми в кулак пальцами воинственно взметнулась, точно сжимая рукоятку топора.

— Что? — воскликнул отец, еще более пораженный.

— Снести ей голову.

— Отрубить ей голову?!

— Да. Топором, лопатой или чем угодно, лишь бы перерубить ее алчное горло. Вы лучше послушайте, — ответил генерал, сотрясаясь от ярости. Торопливо пройдя вперед, он сказал:

— Эта балка сойдет за скамью. Ваша дражайшая девочка устала, пусть она посидит, а я несколькими предложениями завершу свой рассказ.

Квадратная балка на поросшем травой полу часовни стала скамьей, на которой я облегченно расположилась, а генерал тем временем подозвал дрвосека, что рубил нависающие над древними стенами сучья, и вскоре пожилой мужчина с топором в руке стоял перед нами.

Он ничего не смог нам сказать о старинных надгробиях, но, по его словам, некий старый лесник, временно живущий в доме священника в двух милях отсюда, может указать на любую из могил семьи Карнштейнов, и за небольшую плату он согласился привести лесника к нам, пообещав, если мы одолжим ему одну из наших лошадей, обернуться всего за полчаса.

— А давно ты работаешь в этом лесу? — спросил отец дровосека.

— Я всю жизнь работаю дровосеком у местного лесника, как и мой отец, а до него мой дед, и так уже много поколений. Я даже могу показать в этой деревне дом, где жили мои предки.

— Но как вышло, что деревню забросили? — спросил генерал.

— Ее тревожили живые мертвецы, сэр. Нескольких выследили до могил, провели обычные испытания и уничтожили их обычным способом: отрубили голову, пронзили колом и сожгли, но до этого они успели убить многих жителей деревни.

— Но после всего этого, — продолжил дровосек, — когда люди вскрыли многие могилы, а в них обнаружилось так много вампиров, этих жутких живых мертвецов, деревня потеряла покой. Но как раз в то время мимо случайно проезжал некий дворянин из Моравии. Он узнал, как обстоят дела, и, будучи умелым в подобных делах — как и многие в его родных краях, — предложил избавить деревню от мучителей. И делал он это так. Когда наступало полнолуние, он забирался вскоре после заката на башню этой часовни, откуда хорошо видно кладбище внизу — вон из того окна. И оттуда наблюдал, пока не замечал, как вампир вылезает из могилы и кладет рядом с ней свой льняной саван, а потом крадется в деревню, чтобы терзать ее жителей.

Моравец после этого спускался, забирал саван вампира и забирался обратно на башню. Когда вампир возвращался с охоты и видел, что его саван пропал, то начинал яростно кричать на моравца, которого видел в башне, а тот в ответ махал саваном и манил вампира — мол, поднимись и возьми. Вампир поддавался на хитрость и начинал подниматься на колокольню, но, едва он добирался до вершины, как моравец ударом меча раскалывал его череп пополам и сбрасывал на церковный двор. Затем спускался туда сам по винтовой лестнице и отрубал вампиру голову, а на следующий день доставлял голову и тело в деревню, где вампира сразу пронзали колом и сжигали.