Нарушая правила - Алекс Коваль

по нему соскучилась! Я уже и не надеялась, что между нами что-то может быть. Боялась надеяться.

Но мы здесь. Ренат здесь. И снова молча проходит по мне взглядом. Колючим, как и он весь. Ощетинившийся еж…

— Ключи откуда взяла?

— Роза.

— Прекрасно. Она все-таки сунула свой нос и сюда.

Ренат проходит на кухню, оставляет пакты на столе. Куртку бросает на кровать. Взгляд мне за спину кидает. Туда, где отвратительно задорно перемигиваются лампочки злосчастной гирлянды, которую я только что закончила вешать. Даже стремянку не успела убрать. Выдает новое, резкое:

— А теперь давай серьезно, Вика. Что ты здесь забыла?

— Вспомнила про свое обещание — нарядить квартиру…

— Чего?

— Не хотела заходить в Новый год с незакрытыми гештальтами, — пытаюсь свести все к шутке и даже улыбаюсь робко. Красавчика это не трогает:

— Молодец какая. Закрыла?

— Д-да…

— Теперь давай на выход.

— Ренат, послушай, — делаю шаг, он взглядом меня останавливает.

— Не хочу больше слушать. Наслушался, — срывается его голос на рык. — У меня, блть, тоже есть гордость. И ты по ней уже изрядно потопталась. Хватит. Обещала она квартиру украсить… А ты помнишь единственное, что я тебя просил пообещать мне? Не бросать! Как быть с этим гештальтом?

— У меня не было другого выхода, клянусь.

— Выход есть всегда!

Я молчу. Ренат знакомым жестом ерошит шевелюру. Дергано проходится по комнате, резко оборачиваясь:

— И вообще, просто интересно, вот на что ты рассчитывала? Приедешь, прицепишь эту долбаную гирлянду, и мы оба сделаем вид, что ни хера не случилось? Что не было гребаных двух недель, когда я жил как в аду, потому что вот тут, — упирает палец в висок, — в башке только ты! Что не было того дурацкого разговора, когда ты мне навешала на уши такой херни, что до сих пор вспоминать тошно? На что ты, мать твою, рассчитывала, Вика?!

— На то, что ты дашь мне шанс объясниться, — говорю тихо, стараясь не повышать голос в ответ. Вполне осознавая, что Ренат имеет право на меня злиться. Сама виновата. Самой и расхлебывать. Но это не отменяет того, что изнутри меня начинает мелко потряхивать.

— Сыт я твоими объяснениями по горло, ясноглазая.

— Я еще даже не начинала. Да, я повела себя ужасно, Ренат! Я наговорила отвратительных вещей. Но я… ты никогда не был для меня развлечением. Я…

— Что, Вика? Что ты?

— Я тебя люблю, — поджимаю губы, чувствуя, как к глазам подступаю слезы. — Очень сильно люблю! Я не могу… Не хочу без тебя, Ренат… клянусь! — новая жалкая попытка приблизиться к нему и новая грубость в ответ:

— Спасибо, обойдусь. Без тебя и без твоей любви. Знаешь, херня это, а не любовь, если при первой же проблеме ты от меня бежишь.

— Отец…

— Да мне плевать на твоего отца! Доверие. Знаешь, что это такое?

— Я ошиблась. Все ошибаются! Никто не идеален. Да, это не оправдание, я виновата! Но дай мне хотя бы шанс все исправить!

— Я никому не даю таких «шансов».

— Мы хотели встретить Новый год вместе, — напоминаю.

— Хотели, — кивает Ренат. — В прошлой жизни. До того, как ты заявила, что у тебя нет и не было ко мне чувств. Что звучало, кстати, очень правдоподобно.

— Я соврала.

— А я теперь какой Вике должен верить? Той, что села ко мне в тачку или этой, которая спустя две недели тишины заявилась ко мне домой, как ни в чем не бывало? Какой, Вика?!

— Ты же знаешь, что я бы так не поступила. Я была вынуждена…

— Хватит.

Я морщусь. Слезы уже катятся по щекам, но я даже не думаю их смахивать. Плевать мне на них. На все плевать! И на то, как, должно быть, жалко сейчас смотрюсь в глазах парня. В вечернем платье с размытым макияжем, в пустых попытках оправдаться.

— Уходи из моего дома, Вика, — новый кивок в сторону двери. Ренат отводит взгляд. Конечно, та стена гораздо интересней меня! — Без шуток.

Я достаточно хорошо успела узнать его за время наших отношений. Да. Какие уж тут шутки? Варианта два: либо я ухожу сама, либо Ренат просто выставит меня за дверь, как щенка за шкирку. Вот тебе и новогоднее чудо, Морозова.

— Ты уверен?

Чувствую себя жалко. Ренат молчит.

— Ясно. Прости за потраченное время.

Я прохожу мимо замершего в дверях Красавчика. Скрипя зубами, заставляю себя не смотреть в его сторону. А в нос ударяет его любимый парфюм. Щекочет, прошибая до самого нутра. Держаться, Вика! Сохранять полнейшее спокойствие, чтобы не начать рыдать взахлеб. Смысл? Эту стену не пробить. Только еще больше унижусь.

Сердце долбит на разрыв, когда я стаскиваю с вешалки свое пальто не по сезону. Плечики падают, я не обращаю на них никакого внимания. С остервенением запихиваю руки в рукава. Каждое новое «тук-тук» отдается в мышцах. Внутри закипает злость. Она шипит и беснуется. Я хватаю кроссовки, натягивая на ноги. Медленно поднимается обида. Она противно скребет своими когтями по душевным ранам, заставляя морщиться от боли. Я знаю, что я виновата.

Но, черт!

Лезу в карман и достаю дубликат ключей, которые дала мне Роза. Оборачиваюсь. Собираясь вернуть связку законному владельцу. Тяну руку, вскидывая взгляд, требуя, чтобы Ренат подошел.

Он подходит. В тот момент, когда я уже почти разжала кулак, опуская нагретый своей ладонью металл на ладонь парня, меня… да. Меня, мать твою, прорывает! С губы срывает всхлип, а на выдохе:

— А знаешь, хрен тебе, красавчик! — рычу, лицо Рената вытягивается от такой резкой перемены в разговоре. Я отшвыриваю ключи на тумбу, игнорируя протянутую им ладонь. В обуви залетаю обратно в комнату.

Каждый шаг, как удар молотком по вискам. Пульс шарашит, сердце выпрыгивает, меня все уже не на шутку трясет, а ноги подгибаются в приступе ярости. Оглядываюсь…

Хрен тебе, а не Новый год!

Быстрее, чем успевает сообразить мозг, ноги несут меня к стремянке у окна.

Видите ли, шансов он не дает!

Ошибок он не прощает!

Наш идеальный Ренат!

Тьфу!

Хватаю лестницу. Мешает! Запинаюсь, больно ударившись коленкой. Простреливает аж до темных кругов в глаза. К черту! Отшвыриваю стремянку, та с грохотом приземляется на пол. Задевает собой горшок с цветком, и тот, опрокидываясь, с хрустом разбивается пополам. Злорадная часть меня победно ликует. А руки тянутся дальше.

— Какого хера ты творишь?!

Не слышу.

Не слушаю.

— Вика!

Даю выход накопившейся внутри злости! Дура-дурой, вообще не соображаю. Похрен! Ладони впиваются в мягкую ткань постиранных мною штор. А то я, видите ли, старалась! Приятно сделать хотела! В задницу свои старания засунь, Морозова!