Гений российского сыска И. Д. Путилин. Мертвая петля - Дмитрий Нечевин

— Их двое: один — Иван Михайлов, бывший стрелочник, ныне уволенный, а второй — брат его, Федор, служащий в трактире.

— Прекрасно. Надо, чтобы они не узнали о готовящейся на них облаве. Поэтому я выработал такой план: прежде всего я, конечно, обращусь к содействию полицейской власти, приглашу ее для помощи. Затем вот что: не можете ли вы указать мне из числа ваших служащих какого-нибудь честного, осторожного, осмотрительного, словом, верного и надежного человека, который знал бы и в лицо, и местожительство Михайлова?

— Могу вам порекомендовать Лукинского, — ответил Бринкер. — Он старший стрелочник Окуловки, за его добросовестность я ручаюсь.

— Прекрасно. В таком случае будьте любезны послать за ним, а я немедленно распоряжусь о вызове станового пристава. Вы позволите мне послать за ним вашего жандарма?

— О, пожалуйста…

Назаров черканул несколько слов на карточке приставу, приглашая его сейчас же явиться с чинами полиции, и через минуту жандарм полетел к нему.

Между тем на станцию явился Лукинский, так хорошо аттестованный начальником станции.

— Ты знаешь, любезный, Михайловых, и особенно Ивана Михайлова? — спросил Назаров, внимательно вглядываясь в малосимпатичную наружность старшего стрелочника.

— Как не знать, ваше благородие… Он ведь служил у нас… Пустой человек, а только, ваше благородие, явился он три дня тому назад из Питера и больно много денег с собой привез. Золотые монеты у него объявились и вещи разные. Фу-ты, батюшки, денег-то сколько! Как приехал и давай кутить с братом своим, Федором. Дым коромыслом.

— Где же кутили они?

— А в трактире Сметаниной.

— Скажи, Лукинский, как ты думаешь, где они теперь должны быть? — спросил Назаров.

— Да где же им быть, кроме трактира?.. Наверное, там.

Назаров еще раз тихо обратился к начальнику станции с вопросом, можно ли довериться Лукинскому.

— Говорю вам, господин агент, — ответил Бринкер, — я за него ручаюсь.

— Ну, Лукинский, так ты вот что сделай: отправляйся сейчас же и разыщи, где находятся Михайловы. Если их нет в трактире, то ищи в другом месте. Но помни: ни единым словом не проговорись им о том, что их ищут! Слышишь?

— Слышу, ваше благородие, будьте спокойны… Сам понимаю.

— И как только ты их найдешь, сейчас же беги сюда! Не мешкай, время дорого. Ну, ступай.

Прошло около получаса, в течение которого Назаров с нетерпением поджидал прибытия местной полицейской власти.

И вдруг произошло то, чего Назаров и, думается, сам начальник станции ожидали менее всего. Произошло нечто водевильное, которое было бы смешно, если бы не было столь грустно… и нежелательно.

Лукинский возвратился на вокзал еле держась на ногах, до такой степени он был пьян. Он шатался из стороны в сторону, язык его совсем заплетался!

— Однако хорошо вы знаете тех людей, которых рекомендуете и за которых вполне ручаетесь! — с негодованием обратился Назаров к сконфуженному и перепуганному начальнику станции. — Знаете ли вы, что благодаря этому весь успех поимки предполагаемых убийц может свестись к нулю?

— Простите, — бормотал Бринкер, — я его никогда не видел пьяным. Экий мерзавец!

— Ты что же это, любезный, нализался раньше времени? А? Обрадовался чему? — напустился на него Назаров. — Ну, говори: отыскал Михайловых?

— О… от… отыскал, — еле пробормотал «примерный» старший стрелочник.

— Где же они?

— В трактире.

— В каком?

— В трактире… говорю вам, в трактире…

Как раз в это время прибыл и пристав 3-го стана Крестецкого уезда, коллежский секретарь Краснов всего с одним десятским.

— Неужели у вас нет еще полицейских служителей? — обратился Назаров к приставу. — Помилуйте, что мы будем делать с одним десятским? Придется, быть может, устраивать засаду, а то и силой забирать этих молодцов… Где же другие? Где урядник?

— А черт их знает, где их нелегкая носит! — буркнул пристав.

Взять жандарма со станции было нельзя, так как сейчас должен был прибыть поезд.

— Нечего делать… времени терять нельзя, тем более что этот Лукинский мне очень подозрителен. Кто его знает: очень просто, что предупредил Михайловых. В путь, господа! — воскликнул Назаров.

Шествие, состоящее из пристава, начальника станции, Лукинского, десятского и Назарова тронулось с вокзала. Когда эта процессия вышла с вокзала, она очутилась в полнейшей тьме. Не было ни луны, ни звезд, ни… фонарей.

Богом спасаемая Окуловка совсем потонула в морозной тьме.

— Далеко до трактира Сметаниной? — спросил Назаров.

— Нет, близко… — ответил пристав.

После бесконечных переходов то вправо, то влево Назаров увидел деревянное здание, довольно ярко освещенное. Это и был трактир Сметаниной.

— Вот что, господа, вы останьтесь здесь, у дверей, так как ваше появление может спугнуть Михайловых, а я войду в трактир один, с этим пьяным дураком. Как только я свистну — спешите ко мне.

И сказав это, Назаров, пропуская вперед себя Лукинского, смело вошел в гостеприимное заведение Окуловской купчихи. Обычная обстановка захолустных трактиров. Столы, покрытые красными скатертями, колченогие стулья, буфет-выручка, клубы дыма от махорки и дрянного табаку, нестройный гам от многих голосов и отвратительный, удушливый воздух, пропитанный винным и пивным перегаром.

— Где же Михайловы? Которые? Указывай! — прошептал Назаров, сжимая руку старшего стрелочника.

Лукинский выдернул руку и пьяным голосом, заикаясь, дерзко проговорил:

— А я почем знаю… Никаких Михайловых тут нет… Ничего не знаю.

— А… вот что! — воскликнул нерастерявшийся Назаров.

И, выхватив свисток, он протяжно свистнул. Почти немедленно в трактир вошли пристав, десятский и начальник станции.

— Немедленно, господин пристав, распорядитесь о том, чтобы все выходы из этого трактира были оцеплены. Этот пьяный негодяй, Лукинский, играет странную роль. Он не желает указать Михайловых.

К счастью, трактир имел только один выход, тот, которым вошли Назаров и его спутники. Около него встал пристав и десятский. В трактире мгновенно наступила мертвая тишина. Посетители, бражничавшие за чаем и водкой, как бы окаменели от неожиданности, страха, испуга.

— Кто из вас Михайловы, Иван и Федор? — резко спросил Назаров.

Молчание. Было слышно, как шипела керосиновая лампа.

— Десятский, буфетчик! Называйте этих лиц. Вы знаете их? Есть среди них Михайловы? — продолжал Назаров.

— Никак нет.

«Я такой-то», «А я такой-то» — послышалось со всех сторон.

— Вам Михайловых? — спросил перетрусивший буфетчик. — Их теперь, действительно, нет, а только они были.

— Когда?

— Да, почитай, минут с двадцать, как ушли. Пили они тут, а потом вдруг явился Лукинский, вот этот… что с вами. Подошел он к ним, что-то сказал им, они вскочили, давай его наскоро потчевать… Он стакана три водки выпил. Как только он ушел, бросились из трактира и Михайловы, — повествовал буфетчик.

— Это точно… правильно… так оно и было… — загалдели трактирные посетители.

Было очевидно, что «примерный» Лукинский предупредил негодяев и те обратились в бегство. Назаров зло взглянул на начальника станции.

— Удружили! — бросил он ему.

Бринкер только виновато хлопал глазами.

— Потрудитесь следовать за мной! — сказал Назаров своим спутникам, и они все вышли из трактира. — Однако, порядки у вас! — продолжал Назаров. — У начальника станции-пьяницы — стрелочники, у господина пристава — никого из чинов полиции, за исключением десятского! Вот тут и производи поимку преступников. Где же его искать? Какие у вас еще тут есть заведения подобного сорта? Где ближайшее?

— Постоялый двор в доме Суворовой, — сказал десятский.

— Скорее, скорее туда! — торопил Назаров.

Подходя к постоялому двору, Назаров увидел быстро выскочившего из ворот молодого человека.

— Кто это?

— Это машинист, Павел, я знаю его.

Однако позже агент узнал, что встреченный у Глебовой (содержательницы двора) человек был вовсе не машинист, а Федор Михайлов.

Желая устранить возможность побега Михайловых из дома Суворова, если бы они оставались еще там, Назаров обратился к приставу:

— Будьте так любезны окружить этот дом понятыми.

— Я не могу этого сделать скоро, — ответил пристав.

— Как не можете? — вскипел бедный агент. — Что же мне, из-за ваших порядков упускать из рук преступников, дать им возможность скрыться?

— Но где же я возьму сейчас понятых? — оправдывался пристав.

Назаров понял, что ему придется рассчитывать исключительно на собственные сообразительность иэнергию. По счастью, рядом с постоялым двором Назаров увидел дом, ярко освещенный, в окнах которого он разглядел фигуру жандарма. Оказывается, тут шла свадьба, на которой пировал жандарм. Назаров немедленно его вызвал и попросил его оказать содействие.