Найти мертвеца - Дороти Сэйерс

Ормонд, который мог сложить в уме три столбца сразу, почтительно ожидал вывода начальника.

— Это составляет примерно 26 минут, — наконец заявил Глейшер.

— Совершенно верно, сэр.

— Это означает, — Глейшер внимательно посмотрел на циферблат часов управления и зашевелил губами, — 15 минут от 2-х часов получится 1.45; и еще 26 минут отнять от этого — 1.19.

— Да, сэр, и мы можем дать ему еще 4 минуты для того, чтобы привязать лошадь; у меня получается, что я должен выйти из Дарли в 1.15.

— Именно так; я только проверял ваши цифры. В таком случае мы должны находиться в поселке в 1.10 или около того.

— Правильно, сэр.

— А как и когда он снова забрал лошадь, Ормонд?

— Он этого не делал, сэр, уж это-то я понял.

— В таком случае, что же с ней сталось?

— Ну, сэр, я смотрю на это так. Мы ошибались, считая, что все это дело проделал один человек. Теперь предположим, что Перкинс совершает убийство в 2 часа дня, а затем прячется под Утюгом так, как мы думаем. Значит, он не может уйти до 2.30; нам это известно, поскольку до этого времени там находилась мисс Вэйн. В 2.30 она уходит, уходит и ОН, и затем возвращается.

— Зачем же ему возвращаться? Почему не пойти дальше? О… конечно, он должен организовать свое время так, чтобы приспособиться к алиби Велдона на 1.55.

— Совершенно верно, сэр. Ну, если бы он возвращался непосредственно мимо коттеджа Поллока, который находится в 2-х минутах от Утюга, делая 3 мили в час, то он был бы там в 3.10, однако Сюзи Маггеридж утверждает, что она не видела его между 3.30 и 4 часами, а я не заметил, чтобы эта женщина лгала.

— Она могла бы тоже находиться на Утюге; у нас имеются сомнения насчет семейки старого Поллока.

— Да, сэр; но если бы она лгала, то лгала бы иначе. Она не стала бы предоставлять ему времени больше, чем требовалось, чтобы уйти с Утюга. Нет, сэр, я уверен, что Перкинсу пришлось бы где-нибудь остановиться по дороге, и, наверное, так оно и было. Правильны слова доктора, который говорит, что человек, перерезавший этому парню горло, МОЖЕТ избежать попадания крови на себя, но он не утверждал же, что она НЕ ПОПАДЕТ на него, отнюдь нет. По-моему, Перкинс должен был где-нибудь задержаться, чтобы сменить одежду. В рюкзаке у него запросто могли лежать сменные рубашка и шорты. А также он мог постирать то, что носил. Вот я и говорю, что он сделал это, а потом уже добрался до дома Поллока примерно в 3.45. Он поднимается по тропинке, где его видит Сюзи Маггеридж, проходит еще полмили или около того, и встречается с мисс Вэйн в 4 часа, как он и сказал.

— Гм! — Глейшер мысленно провернул это предположение. Оно, конечно, имело свои привлекательные стороны, но очень во многом оставляло вопрос открытым.

— А кобылка, Ормонд?

— Ну, сэр, мы знаем единственного человека, который мог отвести ее обратно, и это — Велдон, и мог он это сделать только в одно время — между четырьмя часами, когда попрощался с Полвистлом и Томом и пятью двадцатью, когда мисс Вэйн видела его в Дарли. Давайте подумаем, как это разрешить, сэр. От Хинкс-Лейн до того места, где была оставлена лошадь, три с половиной мили; он мог выйти в четыре часа, дойти туда за час или чуть меньше, быстро верхом доехать обратно и как раз и 5.20 оказаться там, где его видели мисс Вэйн и Перкинс. Все сходится, сэр, не так ли?

— Это сходится, как вы говорите, Ормонд, но это как раз то, что я мог бы назвать притянутым за уши соответствием. Почему вы полагаете, что Перкинс вернулся за мисс Вэйн, вместо того, чтобы отправиться в Лесстон-Хо?

— Может быть, для того, чтобы разузнать, что она собирается делать, сэр? Или, возможно, чтобы невинно выглядеть… Он ведь, наверно, удивился, увидев ее там, не зная, что она идет в Бреннертон; и не удивительно, что он, по-видимому, несколько забеспокоился, когда она заговорила с ним. Он, возможно, решил, что вернуться вместе с ней — это самое правильное, что можно предпринять. Или он начал волноваться и захотел удостовериться, вернулся ли Велдон с лошадью. Он был очень осторожен, не сказав Велдону, когда они встречаются… всячески старался не иметь с ним ничего общего, как вы могли заметить. А что касается того, что он потом скрылся, — так это естественно, если вспомнить, что в его рюкзаке лежала одежда, испачканная кровью.

— Вы ответили на все вопросы, Ормонд. Так вот вам еще один. Почему, скажите на милость, если все это правда, Перкинс не прискакал на этой проклятой лошадке прямо к скале, когда находился совсем рядом с ней? Он мог ведь поехать на ней обратно и точно так же привязать ее.

— Да, сэр, и я полагаю, судя по рым-болту, что именно это вначале и пришло ему в голову. Но сегодня я осмотрел эти скалы и заметил, что как раз примерно в миле от Утюга дорога подходит настолько близко к краю этой скалы, что вы сможете увидеть берег внизу. Когда они обдумывали это дело, то могли сообразить, что человек, проезжающий по открытому куску пляжа, будет выглядеть подозрительно. Поэтому Перкинс спрятал лошадку там, где кончалось укрытие, а сам на веслах прошел остаток пути, считая, что это будет менее заметно.

— Да, в ваших словах есть доля истины. Но все зависит от времени, когда Перкинс проходил через Дарли. Нам придется это проверить. Видите ли, Ормонд, я считаю, что мы все это неплохо обдумали, и мне нравится ваша инициатива и то, что вы избрали свою линию расследования, но, в конце концов, мы не можем изменить факты.

— Нет, сэр, разумеется, нет. Но, конечно, сэр, даже если это был и не Перкинс, это не значит, что не было кого-нибудь еще.

— Кого, например?

— Соучастника, сэр.

— Все начинается снова и снова, Ормонд…

— Да, сэр.

— Ладно, хватит, давайте-ка еще подумаем, что можно сделать.

— Совершенно верно, сэр.

Когда Ормонд ушел, Глейшер в задумчивости потер подбородок. Это дело взволновало его. Утром его мучил главный констебль, говорящий всякие неприятные слова. Главный констебль, военный, джентльмен старой школы, считал, что Глейшер слишком много суетится из-за пустяков. Для него было совершенно очевидным, что какой-то презренный иностранец, ничтожный танцовщик сам перерезал себе горло, и главный констебль считал, что из-за этого не стоит подымать шум. Глейшеру тоже страстно хотелось закончить дело, однако он был искренне убежден, что в нем скрывалось нечто большее, чем казалось. Никогда еще у Глейшера не было так неспокойно на душе. Имелось слишком много подозрительных обстоятельств. Бритва, перчатки, непонятные передвижения Велдона, странная неразговорчивость мистера Поллока, подкова, рым-болт, путаница Брайта с приливом и отливом и, кроме того, — шифрованные письма и фотография таинственной Феодоры; каждое из этих обстоятельств, взятое отдельно, могло бы иметь самое тривиальное объяснение, но, конечно, никак не вместе, никак не вместе… Глейшер изложил свои сомнения и все эти пункты главному констеблю и получил несколько неохотное разрешение продолжить расследование. Однако радости от этого не испытал.

Интересно, чем занимается Умпелти… Глейшер слышал об его поездке в Город с Уимси, и чувствовал, что эта поездка внесла в дело еще большую неясность. А потом еще Брайт со своими утомительными штучками-дрючками! Брайт сообщал, что поедет в направлении Лондона. Значит, прибавится еще работенки — следить за ним; особенно тогда, когда Глейшеру весьма серьезно предложили найти убедительную причину для наблюдения. В конце концов что такого совершил Брайт? Конечно, он был довольно неприятным типом… сказал, что был прилив, когда на самом деле был отлив… но в остальном, казалось, он рассказывал сущую правду. Глейшер понимал, почему Брайта не полюбили в полициях полудюжины графства. Но основания для этого были слишком незначительные.

Он выкинул это дело из головы и занялся множеством накопившихся повседневных дел, связанных с мелкими кражами и транспортными происшествиями, и за этим провел вечер. Однако после ужина он снова обнаружил, что его мысли заняты этим трудным случаем с Полем Алексисом. Умпелти сообщил о результатах расследований, связанных с Перкинсом, в которых выяснилось одно интересное обстоятельство, что Перкинс являлся членом Советского Клуба и симпатизирует коммунистам. Вот именно такого рода симпатии, подумал Глейшер, часто находят у нездоровых, застенчивых людей, которые вечно жаждят революций и кровопролитий. Но, учитывая сведения о шифрованных письмах, дело становилось, несомненно, важным. Глейшера интересовало, когда прибудут фотографии писем, найденных у Алексиса. Его раздражала жена, довольно сварливая женщина, и Глейшер решил отправиться в Беллевью, чтобы повидаться с лордом Уимси.

Уимси дома не оказалось, и дальнейшие расспросы привели Глейшера к миссис Лефранс, где он обнаружил не только Уимси, но также и инспектора Умпелти, сидящего с Гарриэт в комнате, где когда-то проживал Поль Алексис; все трое, очевидно, занимались соревнованием по поиску недостающих слов. Кругом были разбросаны книги, а Гарриэт зачитывала своим компаньонам слова из Словаря Чамберса.