Том 3. Жизнь в смерти - Николай Петрович Храпов

— высокая 25-ти метровая терраса, монолитной стальной грудью, преграждала течение реки Колымы. От этого места русло реки круто поворачивало вправо, и в летнюю пору, ворчливо, с шипением проносясь по порогам всей своей мощью, река устремлялась в двухсотметровую скалу, образуя отвесные прижимы, едва переходимые, в период самого низкого уровня реки.

— Здесь! — скупо проговорил Владыкин, указав головой, старшему вознице, на высокую скальную террасу.

— Стой! Стой! Ст-о-й!! — раздалось по обозу от задней подводы до передней.

Владыкин неторопливо обошел обоз со старшим возчиком, поднявшись наверх, облюбовал место для базы партии, указал направление для объезда обозу и, встав на самом краю скального обрыва, снял шапку, молчаливо созерцая великолепие дикой суровой природы. Затем, глубоко вздохнув, помолился:

— Господи, на этом месте, в предстоящие месяцы должна будет проходить моя жизнь, с этой малой горсточкой людей. Здесь мне придется разрешать многие вопросы моей духовной и материальной жизни. Дай мне везде и во всем ощущать Твое незримое присутствие, а в нем Твой совет, Твое попечение, Твою охрану как надо мной так и над моими сотрудниками. Аминь.

После краткой молитвы Павел подошел к распряженному обозу, объявил часовой отдых и дальнейший план работы: до сумерек надлежало поставить палатку для ночлега людей и временное укрытие для лошадей. Больше недели, Владыкин со своими товарищами с увлечением работали по устройству базы партии. В самом живописном месте были поставлены две палатки для людей. Срублена из бревен временная конюшня для 4–5 лошадей, а также поставлен из массивных бревен склад — лабаз для продуктов и ценностей, с секретным запором. Внизу, у реки таежники соорудили палатку-баню, а в низком обрыве — примитивную печь для выпечки хлеба.

Следующий воскресный день Павел провел в посте и молитве, благодаря Бога за устройство. Затем определил, в стороне от базы, среди густой заросли, «беседку» для молитвы, которая оправдала свое назначение в течение всего пребывания здесь. Так, день за днем, незаметно, за устройством жизни пролетело время. Первое тепло, кажется, из всей тайги первым пришло на базу. В течение двух дней совершенно сошел притоптанный снег, и в расположении базы обнаружилось много нор. Оказывается, до поселения таежников — людей, здесь безраздельно хозяйничали суслики. С гневным посвистыванием, старые маленькие хозяева угрожающе выскакивали один за другим из своих норок, пока вскоре не примирились с людьми совсем, подкупленные золотистым зерном и другими остатками пищи. Впоследствии, при звуках самодельной балалайки, все они выскакивали из нор и оказывались неутомимыми слушателями, хотя и самыми беспокойными. Со временем, обитатели базы без затруднения переловили все сусликовое хозяйство, любезно повесив каждому бирку с присвоенным именем, с чем они прожили все лето. А лето здесь подошло, как-то без весны, совершенно неожиданно.

В конце мая, без обычной ледоломной канонады, в одну ночь тихо поломался лед, а утром, поднявшись, Павел услышал необычное, ворчливое клокотанье красавицы-реки Колымы, вызванное неугомонной борьбой с невозмутимо красующейся гранитной грудью высокого обрыва, на котором поселились люди. Почти одновременно лиственница покрылась мелкими зелеными пучками благоухающей хвои, а через два-три дня после этого, к берегу, под восторженные крики приветствия, причалил кунгас с дефицитным грузом и начальником партии.

Жизнь на базе несколько изменилась, и все приняло деловой характер. К походам стали готовить лошадей и людской отряд. Самое дорогое было то, что начальник привез письма и телеграмму. На одном из конвертов Павел увидел, совершенно незнакомый для него, почерк. Не без внутреннего трепета, он вскрыл его и убедился, что это письмо от Наташи. Впервые в жизни он читал письмо от девушки-христианки, поэтому, от начала до конца, он подверг тщательному анализу все письмо.

Из прочитанного, он определил, прежде всего, что письмо сестрой было написано не впервые, но и не без волнения. Сестра Наташа представилась ему достаточно грамотной и, что самое важное, не поверхностной, самостоятельной в доводах, излагаемых в письме, в тех жизненных вопросах, которые в таких случаях возникают прежде всего.

В письме Наташа сообщала о той жизненной полемике (относительно его предложения) между родственниками и друзьями, о тех впечатлениях, какие сложились у нее о северном крае. Относительно предложения Павла, она не сообщила чего-то обещающего, но между строк ясно обозначилось полное доверие Господу и покорность Его воле. Закончила письмо, готовностью переписываться дальше и просила усердно молиться, чтобы Сам Бог определил их будущность. Извинилась за то, что не смогла прислать своей фотографии (так как ее не оказалось), но сама попросила фотокарточку от Павла.

Письмом Павел остался очень доволен, так как оно помогло составить положительное представление о Наташе. Перечитал он его неоднократно и заключил вслух:

— Прежде всего, безошибочно — это сестра.

Второе письмо было от мамы, в котором она выражала свое томительное ожидание его возвращения. Но трогательнее всего было то, что бабушка Катерина, услышав о его благополучии, заливается слезами и не хочет утешиться, пока не увидит его самого. Все это стало наводить Павла на мысль:

— Может быть, Господь будет открывать путь к моему возвращению из этих дебрей.

Но такое желание как-то сразу затухало при сознании, что там идет еще война — мечта о возвращении неосуществима, так как выезд был закрыт для всех.

Женя в письме сообщил, что ответа на вызов Владыкина, пока нет никакого и советовал написать заявление повторно. Из всего прочитанного Павел заключил, что нужно с терпением ожидать решения судьбы от Господа, а, главное, все усилия прилагать к непрерывному общению с Богом.

Находясь на базе, он ежедневно, рано утром, 1–2 часа молился в своей «беседке», откуда уходил всегда исполненным духовной силы и энергии. Воскресные и другие праздничные дни с раннего утра до позднего часа проводил в посте. С базы уходил вглубь тайги и, оставаясь наедине, проводил настоящее служение Богу: пел, молился, вслух рассуждал о Слове Божьем, причем эти рассуждения приобретали форму проповеди.

Перед началом походов в тайгу, Павел с начальником партии побывал в гостях у геологоразведчиков, в 12-ти километрах от базы, где находилась стационарная радиостанция. К большой радости, через эту радиостанцию, в течение всего лета, он обменивался радиограммами с Наташей и с кем желал. Поэтому, находясь в глухой тайге, Павел не был оторван от друзей и, приходя с таежных походов, на базе всегда находил весточку от близких.

Жизнь, находящегося в походах Владыкина, приобретала образ библейских патриархов. Дикая суровая природа была для него поистине наглядным пособием к изучению величия и могущества Божьего. По роду занятий, им приходилось проводить работы на вершинах гор, причем самых высоких, порой покрытых вечными снегами. Почти всегда Павел, после выполненного задания,