Большая книга ужасов – 28 - Елена Усачева

– А чего не так-то? – продолжал бурчать Сашка. – Я ж как лучше… Чтобы вместе…

– Дубина ты, вот кто! – заорал Левка. – Хоть бы манекена с собой привел! Что мы делать будем? Твоей головой дверь вышибать?

Шагунов взлохматил волосы. Умная мысль не приходила. Тогда он засунул руки в карманы и замер.

– А чего ты на меня-то орешь? – в ответ стал накаляться Квасников. – Как будто все из-за меня произошло. Если бы ты аппликацией не занялся, мы бы все еще у тебя дома сидели.

– А куда ты дел рюкзак с бутербродами? – вдруг вспомнил Илька, сосредоточенно копаясь в карманах. – Пожрать бы чего-нибудь.

– Да я уже не помню, – смутился Сашка – было жаль и бутербродов, и рюкзака. – На улице, наверное.

Левка уже открыл рот, чтобы еще раз высказать озадаченному Квасникову все, что он о нем думает, как вдруг Шагунов негромко спросил:

– Платка ни у кого нет?

– Шагунчик, ты не расстраивайся, слышь. – Сидоров подошел к приятелю и положил ему руку на плечо. – Поймаем мы тебе эту куклу и глаза отберем.

– Все-таки она это сделала? – Сашка вложил Ильке в руку скомканный грязный платок. – А я предупреждал…

– Я боюсь, у нас времени мало. – Шагунов взял платок, но, вместо того чтобы разрыдаться, уткнувшись в него носом, стал разглаживать его между пальцами, а потом начал скручивать кончики. – Старик совсем свихнулся, Иваныч куклу получил, а значит, они скоро начнут осуществлять генеральный план по захвату Земли.

– Как это они сделают? – еле слышно спросил Сашка, с большим подозрением наблюдающий за Илькиными манипуляциями с платком. – Им же солдаты нужны. А для этого одного игрушечного магазина мало.

– Кукла – это пробный вариант. – Закрепив два конца, Илька стал закручивать следующие два конца, из центральной части он ловко свернул головку. – Для их дела пергамент можно хоть в кирпич положить, хоть в глиняную болванку. Какая разница, кому отдавать приказ уничтожить все живое? Кирпич в этом деле даже полезнее куклы.

– Зачем им вся Земля? Нет, ну это идиотизм уже, – протянул Сашка. – Что они с планетой делать будут?

– Править. – Илька оставался спокоен. В руках у него уже был не платок, а тряпичная куколка с крохотной головкой. – Об этом каждый дурак мечтает.

– Что, мне делать нечего? – искренне возмутился Квасников. – О такой ерунде мечтать?

– На некоторых это не распространяется, – отпихнул его Левка, желая получше рассмотреть, чем же таким занимается Шагунов. – Тебя к тому времени уже на свете не будет. Не забудь, ты у нас первый пойдешь на снятие шкурки.

– Да ладно тебе… – начал Сашка и поперхнулся подготовленными словами.

На ладони у Ильки переминался с ноги на ногу крошечный человечек. Вокруг его импровизированной талии был повязан кусочек бежевой ткани.

– Фантастика, – выдохнул Квасников.

– Будем сражаться с ними их же оружием, – решительно произнес Илька, поднимая ладонь выше. – Я… – Платочный человечек повернулся в его сторону. – Мне нужно, чтобы ты сюда привел куклу. Без манекена они все равно ничего не начнут делать. Здесь есть где-нибудь окно?

– Есть, – мрачно отозвался Сидоров. – Только оно закрашено и чуть ли не забито. А дверь, между прочим, железная. Ни единой дырочки.

– Ничего, он найдет, – словно убеждая сам себя, произнес Шагунов.

– А если он того… – Сашка закатил глаза и качнул головой. – Тоже свихнется. Кукла-то уже стукнутая. Вдруг и этого стукнут?

– Этого стучать не по чему, – грустно улыбнулся Илька. – Он мягкий. Ну все, иди.

Человечек спрыгнул с Илькиной ладони, пробежал туда-сюда по комнате, юркнул в угол и исчез.

– Я что-то не понял, – запоздало спросил Сашка, – а у тебя-то откуда столько пергаментов? Ты их штампуешь втихаря?

– У куклы напрокат взял, – пошутил Шагунов. – Глазами расплатился. Когда она свою записку уронила, я помочь ей хотел, но старик опередил меня. Подсунул ей свой пергамент, тот, что Левка букинисту отдал. Про свой я как-то сразу забыл, а тут вдруг нашел.

– Интересно, как этот носовой платок Улю приведет? – недоверчиво пожал плечами Сашка. – На себе притащит? Да она его одной левой по стенке размажет.

– Вот сейчас и узнаем.

Илька нащупал ближайшую стену, опустился на корточки и собрался ждать.

Ожидание затянулось.

Сашка сидел около стены, закрыв глаза и нахохлившись, словно ему было холодно. Левка нервно прохаживался туда-сюда, сюда-туда, и если бы Илька мог это видеть, у него непременно зарябило бы в глазах. Но этих самых глаз у него не было, поэтому оставалось лишь прислушиваться к мерному стуку каблуков сидоровских ботинок, к изредка проезжающим вдалеке машинам, к шуму в соседнем помещении.

Раньше Илька никогда не замечал, что вокруг него столько звуков. Обычно шум был какой-то один: перед доской говорил учитель, надрывался магнитофон, мама звала ужинать, бормотал телевизор. Потеряв глаза, Шагунов заметил, что весь мир состоит из звуков – по улице проезжали машины, где-то грохотал по рельсам трамвай, галдели ребята, за стеной громко ругались.

Причем ругались давно.

Голос старика разобрать было легко. Он накатывал волнами, перекрывая все остальные звуки. Иногда в паузы между неприятными вскрикиваниями вклинивался бухтящий голос – с сумасшедшим коллекционером спорил то ли букинист, то ли Иван Иванович Иванов. Голоса иногда прерывал неприятный скрипящий звук, словно чем-то острым вели по стеклу или по кафельному полу передвигали что-то тяжелое.

В душе Шагунова рождались нехорошие предчувствия, что его рассказ про котел и человеческие кости, которые нужно непременно подкинуть в огонь, не выдумка, а страшная правда. Он попытался прогнать эту жуткую мысль, но образ костра, в который кого-то кидают, не выходил из его головы. Тогда, чтобы отвлечься, он стал вспоминать истории про колдунов Средневековья.

В книжках о том времени ему попадались легенды о философском камне, о том, как алхимики убивали лунный свет, превращая его в золотой песок. Волшебники столетиями искали эликсир вечной жизни, таблетки бессмертия, микстуру неиссякаемого богатства, порошок извечной привлекательности.

Правда, рядом с живой водой всегда появлялась вода мертвая. Плеснул мертвой водой – убил, живой – оживил.

Шибанут главного героя неудачно по голове, он еще глаза закрыть не успеет, а тут раз – две капли живой воды, и он снова целый и здоровый. И давай заново своим мечом врага рубить.

Хлоп – враг падает. С вражеской стороны врачи подбегают, живой водой обрызгивают. И снова они бьются.

Долго.

Месяц, без остановки. Пока у кого-нибудь живая вода не закончится.

Тогда все бегут… Бегут туда, где главный ученый сидит и из корня мандрагоры живую воду выжимает. По капле в год. Но выжать он еще ничего не успел, потому что мандрагору сначала нужно ее же соком, то есть живой водой, полить.