Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика - Маргарита Бычкова

Мелешковичи – старинный боярский род, вотчинники Городенского повета. Отец Гаврилы – Мелешко Михайлович получил здесь земли от Витовта, сын Гаврилы (по матери – сводный брат Глинских) Федко Гаврилович с 1496 г. по 1522 г. был городенским городничим, потом по старости и болезни его сменил в этой должности брат – Мартин Гаврилович.

Этот Федко Гаврилович был женат на дочери писаря Федка Григорьевича, который в конце XV в. часто приезжал с посольствами в Москву.

Писарю Федку Григорьевичу в 1499 г. продал земли в Менском повете Андрей Александрович Дрождж. По матери – Федке Борисовне Глинской – Андрей Дрождж племянник Льву Борисовичу Глинскому и двоюродный брат его детям. Очевидно, по духу это был самый близкий родственник Михаила Львовича Глинского; при великом князе литовском Александре, чьим любимцем был Михаил, Андрей Дрождж сделал стремительную карьеру. Еще С. М. Соловьев ввел в историческую литературу представление, что Михаил Глинский поссорился с верхушкой литовского боярства именно из-за худородного Андрея Дрожджа.

Еще один Глинский – Иван (это может быть, родной брат Михаила Иван Львович или двоюродный – Иван Васильевич), был женат на дочери Ивана Ивашенцевича. Ивашенцевичи – землевладельцы Менского повета и Киевщины.

Самый удачный брак был у родной сестры Михаила Львовича Федки: она стала женой крупного магната и политического деятеля Великого княжества Литовского Мартина Богдановича Хребтовича. Собственно, после заключения этого брака и начинается блестящая карьера князей Глинских при великокняжеском дворе.

Такие родственные связи с православной шляхтой Великого княжества Литовского во многом объясняют размах восстания Михаила Глинского в 1508 гг., уже после смерти великого князя Александра. Когда восстание потерпело поражение, многие родственники приехали с Глинскими в Москву.

Михаил Львович Глинский при великом князе Александре довольно часто ездил с посольством в Сербию; очевидно, там он и сосватал за своего брата Василия Львовича дочь сербского воеводы Стефана Якшича Анну. Анна и была матерью Елены Глинской и очень нелюбимой в Москве бабкой Ивана Грозного. Во время разорительного пожара летом 1547 г. восставшие горожане обвинили Анну Глинскую в поджогах и волховстве и расправились с Глинскими.

Но кроме редких браков со знатными семьями у князей Глинских в Литве был очень широкий круг родственников преимущественно среди православной шляхты Городенского и Менского поветов, которых они поддерживали в служебной карьере, при продаже и обмене земельных владений. Именно эта родня давала Глинским прочную опору при проведении своей политики во время правления великого литовского князя Александра.

Родословие Глинских из Румянцевского собрания[825]

Рукопись родословной книги конца XVI в. из Румянцевского собрания отдела рукописей ГБЛ № 349 давно известна по описаниям и отдельным публикациям[826].

Из всего сохранившегося до наших дней комплекса родословных книг – это один из самых ранних и интересных списков. Благодаря своему составу он является эталоном, позволяющим с большой достоверностью определить взаимосвязь между остальными родословными книгами всей редакции, в которую он входит[827].

В Румянцевском списке мы находим уникальный родословный документ – «память» о роде Глинских, не известный в полном составе другим родословным книгам[828]. Родословные книги наиболее полно по сравнению с другими источниками XVI в. сохранили сведения о составе и родственных связях верхушки правящего класса Русского государства, но содержат сравнительно небольшое число биографических записей об этих лицах. Как правило, это известия об участии в походах, службе при дворе, брачных связях и др. «Память» Румянцевского списка выделяется среди этих записей. Она не только содержит уникальные сведения о службе Глинских в Литве, их родственных связях с литовским боярством, биографические сведения о Михаиле Львовиче Глинском, неизвестные по русским источникам, но подбор фактов из жизни Глинских, характеристики лиц, сама манера изложения носят достаточно яркий полемический оттенок, позволяющий связать этот документ с политической борьбой правящих боярских группировок в России во второй четверти XVI в.

Анализу этого редкого генеалогического документа и посвящена настоящая работа. В дополнение к существующим описаниям рукописи нам необходимо привести некоторые дополнительные сведения, без знания которых невозможен анализ публикуемого документа.

Румянцевский список представляет собой рукопись конца XVI в., в четвертку, на 303 л., из них Л. 296а–297 г и 298–303 чистые. Водяные знаки рукописи – 6 вариантов кувшина. Из них два варианта с литерами «НА» и «IН» близки к указанным Н. П. Лихачевым и Брике (Briquet. № 12741 и 12751 – 1589, 1594–1597 гг.; Лихачев Н. П. № 1954 и 4006–1594, 1581 гг.). Еще один вариант с литерами «М» и сильно деформированным «G» близок к знаку, указанному А. А. Гераклитовым, хотя у Гераклитова литеры «МD» (Гераклитов А. А. № 425 – 1600 г.). Четвертый вариант с буквами «М» и деформированной, которую можно прочитать как «С», «Е» или «Р», аналогичен воспроизведенному Н. П. Лихачевым (Лихачев Н. П. «Бумага…». № 629, 630 – 1589, 1595 гг.). Два варианта – маленький кувшин без букв с короной и розеткой и вытянутый с богато украшенным верхом и буквами «GРI» в справочниках аналогий не имеют. Переплет современный кожаный, до реставрации 1968 г. был мягкий, «сумкой». Рукопись написана несколькими почерками скорописи конца XVI в., много вставок на полях и между строк, сделанных разными почерками и чернилами. На Л. 43об. на верхнем поле частично срезанная при переплете запись: «Се яз, Василей Федоров сын…», последнее полусрезанное слово можно прочесть как «Игнатя», на Л. 128об. тем же почерком на верхнем поле запись: «Помилуй мя, боже». После главы 52 («Род Солхмировых») на Л. 268об. – 270об. помещены «памяти» Федора Сабурова, Петра Константиновича, Геннадия Бутурлина, вписаны бояре из духовных грамот вел. кн. Дмитрия Ивановича, Василия Дмитриевича и Василия Васильевича и список бояр-послухов из жалованной грамоты 1483 г. Ряд вставок в текст сделан почти одновременно с составлением самой рукописи. Некоторые из них можно отнести ко времени царствования Бориса Годунова, о чем говорит запись на поле Л. 299: «Лета 7092 (вторая цифра неразборчива, очевидно в дате ошибка. – М. Б.) царь и великий князь Борис Федорович всея Руси и царевич Федор Борисович всея Руси», сделанная почерком и чернилами, встречающимися среди других вставок. Общими для списков извода всей редакции, к которому принадлежит Румянцевский, являются первые 56 глав рукописи, кончая родом Волконских, указанные в оглавлении и помещенные на первых 38 тетрадях (Л. 1–277).

С Л. 278 идут росписи, не записанные в оглавлении: родословие Нагайских князей, без перерыва переходящее в родословие Глинских, список европейских королей, родословия князей черниговских, муромских и рязанских, Микулинских и Елизаровых (Морозовы), причем в заголовках двух последних написано: «В иных летописцех пишет». Весь этот текст написан двумя почерками, каждый из которых встречается в первых 38 тетрадях. Поэтому мы можем предполагать, что вся рукопись составлена одновременно[829].

Протограф списка составлен во время царствования Ивана IV, о чем можно судить по заголовку к родословию великих князей: «Лествица государя нашего царя великого князя Ивана Васильевича» (Л. 5об.); в росписи этой и следующих глав последним записан Федор Иванович, названный «нынешним царем» (Л. 7об., 12об.).

На Л. 9об. при перечислении московских великих князей и царей от Рюрика Федор Иванович вписан между строк 21-м «коленом» почерком и чернилами, очень сходными с почерком основного текста. В помещенном после этой главы перечислении поколений великих князей в обратном порядке от 21-го до 1-го поколения (Л. 9об. – 10) в соответствии с припиской имени Федора изменен отсчет поколений – все они увеличены на единицу; рядом с цифрами «18», «15», «7» видны полусмытые цифры «17», «14», «6», что соответствовало бы отсчету, если последним в 20-м «колене» записан Иван IV. В цифрах «21» и «11», очевидно, приписаны единицы, цвет чернил совпадает, но начертание буквы «а» несколько отличается от основного текста.

Приписка на Л. 45об., сделанная черными чернилами и почерком, нигде более не встречающимся, говорит о смерти Федора в 1598 г. Эти изменения текста позволяют предположить, что в основе Румянцевского списка лежит родословная, составленная в годы царствования Ивана IV, а рассматриваемая рукопись была написана во время правления Федора Ивановича (1584–1598).