Крик дьявола - Уилбур Смит

Нельзя сказать, что она сразу же встревожилась. Она предположила, что он вновь, как всегда, отправился в буш, чтобы в одиночестве «попить свой завтрак». Однако когда часом позже Флинн все еще не появился, ею стала овладевать тревога. Она сидела с ружьем на коленях и испуганно реагировала на каждый птичий или звериный шорох в эбеновой чаще.

Еще через час она уже едва сдерживала тревогу. То и дело вскакивая, она подходила к краю опушки и прислушивалась. Затем возвращалась на свое место и вновь терзалась беспокойством.

Где же носило Флинна? И почему не возвращался Мохаммед? Что происходило с Себастьяном? Все ли с ним в порядке, или его обнаружили? Не отправился ли Флинн ему на выручку? Ждать ли ей здесь или идти балкой вслед за ними?

С затравленным взглядом и поджатыми от смятения губами она сидела и нервно накручивала кончик косички на палец.

Наконец появился Мохаммед. Он неожиданно вынырнул из зарослей возле нее, и Роза подпрыгнула, тихо охнув от облегчения. Однако при виде его лица у нее тут же перехватило горло на полувздохе.

— Фини! — воскликнул он. — Ему плохо. Громадный слон переломал ему кости, и он страдает от боли. Он послал за тобой.

Не совсем понимая, о чем речь, Роза в ужасе уставилась на него.

— Какой слон?

— Он выследил и убил Землепашца — громадного слона. Но, умирая, слон рухнул на него и поломал ему кости.

— Вот идиот! Какой же идиот! — прошептала Роза. — И именно сейчас, когда Себастьян в опасности, ему надо было… — Опомнившись, она прекратила свои бессмысленные стенания. — Где он, Мохаммед? Отведи меня к нему.

Мохаммед побежал звериной тропой, и Роза последовала за ним. На опасения времени не было — торопясь отыскать Флинна, они даже не думали соблюдать какую-то осторожность. Добравшись до речки Абати, они остались на ближнем берегу, но свернули с тропы. Затем пересекли поросшее ковылем поле, обогнули какое-то болотце и оказались в зарослях буйволиной колючки. Миновав заросли, Мохаммед, резко остановившись, взглянул на небо.

Стервятники кружили на фоне синевы, словно некие обломки в медленном вихре. Интересовавшее их место находилось примерно в полумиле.

— Папа! — порывисто выдохнула Роза. В одно мгновение вся возникшая в ней с той роковой ночи в Лалапанзи твердость исчезла с ее лица. — Папа! — вновь воскликнула она и бросилась бежать. Отшвырнув в сторону ружье, она, не дожидаясь Мохаммеда, выскочила из колючих зарослей на открытое пространство.

— Подожди, Длинная Косичка. Осторожно! — Мохаммед ринулся за ней. В смятении он, потеряв осторожность, наступил на валявшуюся ветку колючего кустарника. На подошве его сандалии была протертость, сквозь которую трехдюймовый шип с красным острием полностью вошел в ногу.

Он умудрился сделать еще с дюжину шагов в погоне за Розой, подпрыгивая на одной ноге, размахивая руками, стараясь не упасть и продолжая негромко окликать ее.

— Подожди! Осторожно, Длинная Косичка.

Однако она, не обращая внимания на его окрики, бежала вперед, и он, выбившись из сил, опустился на землю, чтобы осмотреть раненую ногу.

Выбиваясь из сил, Роза широкими нетвердыми шагами пересекла открытое место перед эвкалиптами. Она бежала молча, экономя силы, чтобы добраться до отца. Уже в леске выступившая капелька пота попала ей в глаз, затуманивая видимость, и она едва не налетела на дерево. Сохранив равновесие, она побежала среди стволов дальше.

Германа Фляйшера Роза узнала сразу же. Налетев на его громадную тушу, она едва не ткнулась ему в грудь. Вскрикнув от ужаса, она выскользнула из его раскрытых медвежьих объятий.

Двое местных аскари, возившихся с грубо сработанными носилками, на которых лежал Флинн, тут же подскочили и, словно гончие за зайцем, бросились ей наперерез. Они схватили ее вдвоем и потащили, невзирая на крики и сопротивление, туда, где стоял Герман Фляйшер.

— Ah, so! — довольно закивал Фляйшер. — Вы как раз вовремя. — Он повернулся к своему сержанту. — Свяжите женщину.

Крики Розы проникли сквозь легкий туман беспамятства, окутавший сознание Флинна. Он зашевелился, пробормотал что-то бессвязное, помотал головой из стороны в сторону и, с трудом раскрыв глаза, попытался их сфокусировать. Когда он увидел сопротивлявшуюся аскари Розу, сознание полностью вернулось к нему.

— Отпусти ее! — заорал он. — Убери от нее этих животных. Оставь ее, немецкий ублюдок.

— Вот и хорошо! — обрадовался Герман Фляйшер. — Пришел в себя? — И, перекрикивая вопли Флинна, скомандовал: — Быстрее, сержант, свяжите женщину и накиньте на дерево веревку.

Пока одни связывали Розу, кто-то из аскари вскарабкался по гладкому желтому стволу эвкалипта. При помощи штык-ножа он обрубил лишние ветки с толстого горизонтального сука у них над головой. Сержант подбросил ему конец веревки, и со второй попытки аскари сумел поймать его и перекинуть через сук. После этого он слез с дерева.

На веревке красовался узел-удавка — виселица была готова к употреблению.

— Голову — в петлю, — скомандовал Фляйшер, и сержант направился туда, где лежал Флинн. При помощи нарезанных с деревьев веток они смастерили некую комбинацию носилок с лангетами. Выструганные шесты были зафиксированы вдоль тела Флинна от лодыжек до подмышек при помощи лубяных волокон таким образом, что тело было неподвижно, точно египетская мумия, и он мог шевелить лишь шеей и головой.

Сержант наклонился к нему, и Флинн смолк, злобно наблюдая за ним. Когда руки сержанта с предназначавшейся для Флинновой головы петлей приблизились к нему, Флинн неожиданно ожил — резко выбросив голову вперед, точно нападающая гадюка, он сомкнул челюсти на оказавшемся перед ним запястье. Сержант взвыл и попытался было отпрянуть, но Флинн не отпускал, мотая и дергая головой в ответ на прилагаемые сержантом усилия вырваться.

— Кретин! — зарычал Фляйшер, направляясь к носилкам, и поставил ногу на нижнюю часть туловища Флинна. Стоило Фляйшеру надавить, как Флинн, застыв от боли, отпустил руку аскари. — Вот как надо! — Решительно подавшись вперед, Фляйшер схватил Флинна за волосы и грубо дернул его голову на себя. — А теперь — веревку, быстро!

Аскари опустил петлю Флинну на голову и затянул узел так, что он плотно прилегал к уху.

— Отлично. — Фляйшер отошел на шаг назад. — Четверо — к веревке, — скомандовал он. — Плавно. Не дергайте за конец. Отходите медленно. Я не хочу, чтобы вы сломали ему шею.

Роза смолкла, ее охватило леденящее оцепенение, но, наблюдая за методичной подготовкой к казни, она вновь обрела голос.

— Прошу вас, — прошептала она. — Это же мой отец. Не надо. Прошу вас, не делайте этого.

— Замолчи, девочка! — зарычал Флинн. — Не позорь меня своими просьбами перед этим мешком с дерьмом. — Повернув голову, он скосил глаза в направлении четырех аскари, державших веревку и готовых выполнить команду. — Тяните! Черные сукины дети, тяните! И будьте вы прокляты. Вам несдобровать — уж я скажу дьяволу, чтобы он вас кастрировал и утопил в свином сале.

— Слышали, что Фини велел вам делать? — улыбнулся Фляйшер своим аскари. — Тяните!

И они попятились друг за другом, шаркая по опавшей листве, налегая на веревку.

Носилки стали медленно подниматься с одного конца, поднялись вертикально и затем оторвались от земли.

Роза отвернулась и крепко стиснула веки, однако руки ее были связаны, и она не могла закрыть уши, чтобы не слышать предсмертных звуков, издаваемых Флинном Патриком О’Флинном.

Когда наконец воцарилась тишина, Розу охватила дрожь — мощные приступы сотрясали тело.

— Так, — сказал Герман Фляйшер. — С этим покончено. Женщину берем с собой. Если поторопимся, можем успеть вернуться к обеду.

Они ушли, оставив носилки с телом висеть на эвкалипте. Слегка покачиваясь, они медленно поворачивались на веревке. Неподалеку лежала туша слона. Гриф медленно спланировал и, захлопав крыльями, неуклюже примостился на верхних ветвях дерева. Он уселся там, нахохлившийся и подозрительный, затем вдруг вскрикнул и шумно взлетел, завидев приближающегося человека.

Тщедушный старичок, прихрамывая, медленно вошел в лесок. Остановившись возле мертвого слона, он поднял голову и взглянул на того, кто был его другом и господином.

— Покойся с миром, Фини! — сказал Мохаммед.

78

Проход представлял собой узкий коридор с низким потолком, переборки были выкрашены бледно-серой краской, уныло блестевшей от резкого света установленных через равные промежутки электрических лампочек в проволочных каркасах.

В конце коридора за тяжелой водонепроницаемой дверью отсека, ведущего в перегрузочное отделение носового склада, стоял часовой. Он был одет лишь в тонкую белую майку и белые фланелевые штаны, но на тканом поясном ремне болтался зачехленный штык-нож, а на плече висела винтовка «маузер».