Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Это их завтрашние заклятые враги. Если рассматривать все беспристрастно, будет разумно уничтожить как можно больше послушников сейчас. Когда они вырастут и пройдут полный курс обучения, то станут уже серьезными противниками. Лучше убить их, пока они еще всего лишь дети!

Фенрил подошел к Олловейну.

Тирану прошептал слово власти. Подслушивание чужих разговоров противоречит магическому этикету. Но какое ему дело? Пасть ниже в глазах своих собратьев-рыцарей просто невозможно.

— Погода портится. Надвигается шторм. — Фенрил говорил короткими предложениями. И голос у него был резкий и неприятный.

Олловейн поглядел на небо.

— Ты уверен? По-моему, совершенно чудесный осенний денек. Ничто не говорит о том, что погода поменяется.

— Мы знаем о такого рода вещах. Будет буря. Еще до полудня.

Тирану покачал головой. Фенрил считает себя орлом. Мы знаем о такого рода вещах. Под нами он понимал отнюдь не эльфов-рыцарей. Не стоит надеяться, что он в своем уме. И как Эмерелль могла предоставить командование своими лучшими воинами таким безумцам?

— Я дождусь, когда упадет последняя песчинка в песочных часах. Тогда мы полетим.

— Нам нужно изменить план атаки, — произнес Фенрил.

— Я полечу вперед. Осмотрю замок. Потом решим, куда ударим. Внезапность все еще на нашей стороне. Это ведь всего лишь люди. И они собираются праздновать. Большинство из них не будут вооружены. Нам нужно всего лишь действовать аккуратно.

Тирану сжал губы. Больше всего на свете ему хотелось дать волю своему гневу. Совершенно очевидно, что Олловейн больше печется о благе своих кровных врагов, чем о жизнях сооственных воинов. Но если Олловейн возглавит первую волну, то высока вероятность того, что он умрет, или, что еще лучше, попадет в плен. Однако неважно, что бы ни произошло, сам он не будет придерживаться приказов этого безумца, если полетит с третьей волной. У него были свои представления о том, как нужно атаковать. А так же о том, как избавиться от Олловейна. Когда мастер меча выйдет из боя, то командование эльфийскими рыцарями перейдет к нему. Даже при самых плохих условиях славная победа еще возможна, если взяться за дело с умом.

— Давай полетим сейчас, — напирал Фенрил. — Флотилию растреплет шторм. Ты же знаешь… А для моих братьев опасно приземляться во время сильной качки.

— Еще пару мгновений. Если Солнцеокий нашел Гисхильду, большой битвы не будет. Как только мы узнаем, где она, то сможем легко освободить ее. И не придется штурмовать замок и обыскивать все темницы.

Голова Фенрила дернулась. Князь Карандамона уставился на Тирану своим птичьим взглядом. Может, заметил чары? Тирану выдержал взгляд. Он позаботится о том, чтобы этот негодяй не пережил атаку. Было бы лучше, если бы Юливее дала ему спокойно уйти.

— Менее четверти часа. Потом летим, и неважно, вернется Солнцеокий или нет.

Фенрил издал странный звук. А потом просто повернулся и ушел.

Слишком поздно. Они прибудут с первыми лучами солнца. Это кончится плохо. Вот только для него все складывается наилучшим образом. Он оперся на поручни и стал наблюдать за тем, как постепенно гаснут звезды. Да, для него все — более чем удачно. В этот день слава Олловейна превратится в пепел.

На лестнице

Оноре смотрел вслед ворону. Большая черная птица пригнулась, пролезая в отверстие, затем оттолкнулась. Улетая, она опорожнилась. Прямо под люком красовалась большая куча птичьего помета.

— Они берут с собой в путешествие как можно меньше балласта, — пояснил Томазин.

Похоже, юный брат заметил его презрительный взгляд.

— Разве мы не поступаем точно так же? Берем с собой в путешествие как можно меньше балласта?

Томазин вопросительно поднял глаза, но тут же опустил их, наткнувшись на взгляд Оноре. Он посмотрел на листки пергамента, лежавшие на столе.

— Что мне написать примарху?

Оноре подошел к столу, поднял крошечную ногу цветочной феи.

— Сначала мы должны послать гонца к мастеру флота — пусть подготовит свои корабли к отплытию.

— Но почему? Ведь примарх должен…

— Ты представляешь себе, сколько времени потребуется, чтобы привести корабли в боевую готовность, Томазин? Конечно, мы должны известить брата Леона… Но очень важно делать все в правильной последовательности. Мы послали подкрепление к Цитадели ордена, это было самое важное. Теперь мы должны узнать, с какой стороны придут Другие. — Оноре тяжело оперся на палку. Нужно перевести дух. Старая рана сегодня беспокоила особенно сильно. — Пойдем со мной. В скриптории, наверное, еще никого нет. Мне нужны твои услуги.

Юный рыцарь откашлялся. Он все еще не решался посмотреть в глаза Оноре.

— Но к чему корабли?

— Нога… Она принадлежала маленькому летающему существу. Они называют себя цветочными феями. Я знаю, что вся их волшебная сила не может привести Других в Валлонкур. А сухопутный путь защищен надежно. Эти цветочные феи не могут летать на большие расстояния. Значит, где-то недалеко от берега находится эльфийский корабль. Если мы обнаружим его вовремя, то сможем опередить атаку.

Томазин смотрел на него с восхищением.

— И все это ты определил по одной только ноге, брат?

Взгляд раздосадовал Оноре.

— Идем, нужно торопиться. Иди вперед. Я несколько медлителен.

Вороний сторож ступил на лестницу.

— Мне хотелось бы стать однажды таким, как ты, брат. Надеюсь…

Удар настиг Томазина совершенно неожиданно. Кувыркнувшись, он полетел вниз по лестнице и остался лежать внизу неподвижно. Оноре медленно спустился. Он уже дважды просил починить лестницу. Его доклад еще должен лежать в архиве. Никто не удивится тому, что случилось такое ужасное несчастье.

Добравшись до подножия лестницы, он опустился на колени рядом с Томазином. На голове у юного рыцаря зияла кровоточащая рана. Его веки трепетали.

Оноре осторожно устроил голову Томазина на нижнюю ступеньку. Вороний сторож смотрел на него с ужасом.

— За что?

Рыцарь мягко погладил его по плечу.

— Ты все сделал правильно, брат. Ничего личного. Это всего лишь политика ордена. Я не хочу предупреждать Леона. И он не должен ничего узнать.

Томазин попытался сесть.

Оноре уложил его обратно. Шея рыцаря лежала на краю ступеньки. Оноре нажал сильнее… Томазин захрипел, хотел было закричать. Потом раздался короткий сухой щелчок. Взгляд Томазина застыл.

— Мне очень жаль, мальчик. Если Леону суждено жить, то он узнает о несчастном случае, произошедшем с тобой. Может быть, ты оступился как раз перед тем, как собирался написать ему письмо. И так вышло, что ворон не полетел в Цитадель ордена. А я был у мастера флота. Никто не заметил твоего отсутствия. Могут пройти часы, прежде чем тебя найдут. А тогда любое известие уже опоздает.