Игра теней - Тэд Уильямс

— Думаю о печальной участи своей семьи, — процедила Бриони сквозь зубы.

— О да. Семья это очень важно. Так говорят все мудрецы.

Талибо приложил палец к подбородку и придал своему лицу отрешенное выражение, стараясь походить на мудреца. Это заставило Бриони захихикать. Глаза Талибо широко раскрылись от удивления, затем сердито прищурились.

— Почему вы смеетесь?

— Не обращайте внимания, я вспомнила один потешный случай. Что привело вас сюда? В любом случае, вы сможете гулять, наслаждаясь тишиной и уединением. Наступает время вечерней трапезы, я должна оставить вас и присоединиться к другим женщинам.

В глазах Талибо, пожиравшего принцессу взглядом, мелькнул откровенный вызов.

— Зачем спешить? — спросил он. — Ведь вы не хотите уходить.

— Что? — не веря своим ушам, выдохнула Бриони.

— Вы не хотите уходить. Я знаю. Я видел, как вы на меня смотрели.

Бриони затрясла головой, пытаясь отогнать наваждение. Талибо говорил на ее родном языке, используя самые простые слова, но смысл этих слов был так невероятен, что оставался за пределами ее понимания.

— О чем вы, Тал?

— Не называйте меня так. Это имя годится для маленького мальчика А я взрослый мужчина, и зовут меня Талибо дан-Мозан. Вы смотрели на меня. Я видел.

— Я смотрела на вас… — Потрясенная Бриони запнулась, не зная, что сказать.

— Ни одна женщина не будет так смотреть на мужчину, к которому она равнодушна. Если женщина решается преодолеть стыд и взглянуть мужчине в глаза, это означает лишь одно — она его хочет.

Бриони не знала, смеяться ей или негодовать. Похоже, дерзкий юнец сошел с ума!

— Вы… вы несете полную чушь. Это вы без конца на меня пялились. С того самого дня, как я вошла в этот дом.

— Я смотрел на вас, потому что вы привлекательная девушка, — пожал плечами Талибо. — Конечно, вы еще не достигли полного расцвета. Но ваша наружность радует взор.

— Да как ты смеешь? — взревела Бриони. — Ты не смеешь говорить со мной как с последней служанкой!

— Вы всего лишь женщина, — отчеканил Талибо. — И у вас нет супруга, способного вас защитить. Женщине нельзя поднимать глаза на мужчину. — Он изрек это так спокойно и уверенно, словно разговор шел о погоде. — Если вы предлагаете себя мужчине, он имеет полное право этим воспользоваться.

Талибо приблизился к девушке почти вплотную, схватил ее за руки и попытался притянуть ее к себе. Принцесса высвободила свои руки, и тогда распалившийся юнец обнял ее за талию.

«Помоги мне, милостивая Зория!» — взмолилась Бриони.

Она была так потрясена, что едва могла сопротивляться. Подумать только, этот негодяй пытался поцеловать ее, принцессу Южного Предела! Лишь малая часть ее существа по-прежнему сохраняла спокойствие и рассудительность, и эта часть порадовалась тому, что кинжалы остались в комнате. Иначе не обошлось бы без крови.

Собрав все силы, Бриони попыталась оттолкнуть Талибо, но это оказалось нелегко. Он был полон решимости осуществить задуманное, а Бриони ослабела от растерянности и страха. Она и сама не понимала, почему ее так испугала наглая выходка юнца. В конце концов, Талибо — ничтожный мальчишка, а Шасо и остальные обитатели дома совсем близко. Стоит закричать, и они прибегут на помощь.

Бриони попыталась закатить Талибо оплеуху. Удар пришелся по шее и оказался не слишком сильным. На мгновение Талибо замер, как громом пораженный, но быстро оправился от удивления и возобновил атаку. Тогда Бриони вспомнила уроки Шасо, отработанным приемом схватила юнца за руку повыше локтя, оттолкнула и со всех ног побежала на женскую половину. Слезы обиды и ярости застилали ее взор.

— Ты еще придешь ко мне! — крикнул ей вслед Талибо, как торговец на рынке, не сумевший договориться с покупателем. — Ты хочешь меня, я это знаю. И я не позволю женщине делать из меня посмешище!

В последних его словах прозвучала откровенная злоба. Как видно, неудача все же задела его за живое.

Глава 13

Загадочное послание

Кто установил этот порядок вещей? Почему мелодия двух сердец разнеслась по свету и привела к уничтожению Перворожденного и всего народа кваров? Древние голоса не дают ответа. Горбун назвал случившееся «сужением пути», уподобив ход событий клинку, который режет лишь острым краем и проливает кровь, когда Возможное отделено от Существующего.

Чашка чая из синего корня немного успокоила Чавена, однако он по-прежнему дрожал с ног до головы, словно его терзала лихорадка.

— Какая муха тебя укусила? — спросил Чет. — Ты вел себя как безумец, когда мы были в твоем доме. Что случилось?

— Я не могу этого сказать, прости, — бормотал Чавен. — Мне очень стыдно.

— А я думал, что мы с Опал можем рассчитывать на твою откровенность, — обиженно произнес Чет. — Ради тебя мы пошли на риск. Не побоялись приютить у себя беглеца. Если люди Хендона Толли найдут тебя здесь, нас ожидает самая печальная участь. Ты, как видно, полагаешь, что наши соседи слепы и глухи? Прискорбное заблуждение. Если ты каждую ночь будешь шастать туда-сюда, они очень скоро тебя заметят.

— Чет, оставь его в покое, — проворчала Опал.

Она испугалась, и это было вполне понятно: Чет и лекарь ворвались в дом, словно за ними гнались голодные волки.

— Мы не можем упрекать человека за то, что он не пожелал стать предателем.

— Зато я могу упрекнуть себя, — вздохнул Чавен и отпил из своей чашки. — Я скверно разбирался в людях и доверился проходимцу, который этого не заслуживал. Но я никак не возьму в толк, откуда мерзкий Окрос все узнал? Ведь я никогда ему это не показывал — ни ему, ни кому-либо другому!

— Да о чем ты говоришь, в конце концов? — возопил Чет.

Он и представить себе не мог, что его друг может вот так дрожать и плакать, словно малое дитя. Даже когда Чавен бежал из покоев королевы Аниссы, ему не изменило присутствие духа.

— Не надо так кричать, — сердито подала голос Опал. — Разбудишь мальчика.

«Правильно говорят, маленьким людям лучше держаться подальше от больших, — горестно думал Чет. — Я принял в свой дом двоих, мальчика и мужчину, и оба они, похоже, лишились рассудка. Попробуй-ка теперь прокорми их. Пожалуй, мы умрем с голоду, прежде чем за нами явятся стражники из замка».

Пропитание было далеко не единственной заботой Чета. Ему приходилось весь день жечь лампы, ибо слабые глаза Чавена не привыкли к царившему под землей сумраку. Фандерлинга раздражал непривычно яркий свет.