Игра теней - Тэд Уильямс

Женщины окружили Бриони плотным кольцом, дабы защитить от любопытных взоров, оживленно перешептывались и хихикали. Принцесса узнала, что День богов — единственный день, когда им дозволяется выйти на улицу. Даже в обществе хозяина дома и такой важной персоны, как лорд Шасо, женщины чувствовали себя свободно и непринужденно, как у себя в хадаре.

Ландерс-Порт оказался значительно больше, чем представлялось Бриони. Впрочем, она пришла сюда в темноте, усталая и голодная, и вряд ли могла составить о городе верное впечатление. Ландерс-Порт располагался на склоне холма, спускавшегося к широкой мелкой бухте. Окруженный неприступными стенами замок и храм, возведенный из серого камня, возвышались на гребне холма. Шасо сообщил Бриони, что замок принадлежит барону по имени Йомер — она наверняка встречала его при дворе. Принцесса совершенно не помнила такого барона. В этом не было ничего удивительного, так как Йомер, по словам Шасо, не стремился обратить на себя внимание царствующих особ. Куда больше он интересовался своими фруктовыми садами и разведением свиней.

Бедные городские кварталы, в глубине которых скрывались пышные чертоги дан-Мозана, располагались на южной части холма, у самого его основания, поэтому по дороге в гавань процессии не пришлось совершать долгий крутой спуск. В Ландерс-Порте, как и во многих других городах королевств Пределов, богатые люди стремились жить выше бедных. По пути Бриони не заметила ни одного богатого дома — покинув квартал, где жили бедняки с темной кожей, они оказались в другом, таком же бедном. Кожа здешних обитателей была светлой, как у Бриони.

«Пока меня не раскрасили, как карнавальную маску», — уточнила принцесса.

Ей было занятно и немного тревожно ловить на себе любопытные взгляды, потому что это любопытство было вызвано не ее высоким положением. Бриони привыкла к тому, что зеваки глазеют на принцессу, и это обстоятельство ее отнюдь не радовало. Однако теперь она привлекала внимание не больше, чем ее темнокожие спутники. Искорки интереса в глазах прохожих быстро гасли, но порой лица людей выражали откровенную неприязнь, причины которой Бриони не понимала. Несколько пьянчуг даже прокричали им вслед что-то оскорбительное, но, как только заметили на поясах мужчин кинжалы, сразу утратили боевой задор.

До сих пор Бриони слышала лишь приветственные возгласы и благословения, а обращенные к ней лица неизменно выражали любовь и восторг. Дочь короля Олина была достаточно умна, чтобы понимать: этот восторг далеко не всегда бывал искренним. Но сейчас она призналась себе, что фальшивое обожание гораздо приятнее неподдельной ненависти.

«Если бы Шасо вернулся на родину, он встретил бы там и любовь, и ненависть», — пронеслось в голове у Бриони.

Сейчас, на шумной улице, она не могла сосредоточиться на этой мысли и отложила ее в уголок памяти, как важное письмо, которое нужно прочесть наедине.

Узкая улица петляла меж домами, стоявшими почти вплотную друг к другу. Судя по долетавшему до Бриони свежему ветерку, море было совсем рядом. Принцесса обратила внимание, что смуглые лица стали встречаться чаще. Несколько раз она замечала и представителей племени скиммеров — их нетрудно было узнать по круглым глазам и плотно сжатым ртам. Запах моря и гниющих водорослей, доносившийся из гавани, становился все более отчетливым, он словно проникал в мозг вместе с вдыхаемым воздухом.

«Смогу ли я когда-нибудь пересечь залив Бренна и открыто, не таясь, войти в свой дом? — думала Бриони. — Смогу ли я когда-нибудь встретиться с теми, кого я люблю?»

Видение, представшее ей в зеркале, произвело на принцессу тягостное впечатление.

«Быть может, это дурной знак и Баррика нет в живых?» — содрогаясь, спрашивала она себя.

Вероятно, боги пытались сообщить ей нечто важное. Но Бриони знача — сны часто становятся отражением тревог, терзающих людей наяву. Судьба Баррика тревожила ее сильнее всего, и боги, возможно, не имели отношения к этому сновидению.

Маленькая процессия прошла мимо обшарпанных складов, тянувшихся вдоль канала. Канал впадал в залив, чьи волны блестели вдали. Мачты многочисленных кораблей, стоявших на якоре, возвышались над крышами домов.

Эффир дан-Мозан, как пастух, подвел свое стадо к дверям одного из самых больших зданий. Войдя внутрь, Бриони с удивлением убедилась, что это вовсе не склад. Комната, где они оказались, была длинной и низкой, но стены ее покрывали восхитительные гобелены с вытканными на них диковинными птицами, цветами и деревьями. Посреди комнаты стоял маленький и круглый человек. Эффир в сравнении с ним казался долговязым.

— Зийя дан-Мозан! — воскликнул коротышка, простирая руки. — Неужели ты и твое почтенное семейство удостоили визитом мою скромную обитель?

— Посетить твой дом — честь для нас, Баддара, — с поклоном ответил купец.

— Идем же, вас ждут самые лучшие покои!

С этими словами Баддара взял дан-Мозана за руку и повел его к дверям в дальнем конце комнаты, сопровождая бурными жестами беседу о кораблях и ценах на гауа. Остальные последовали за ними.

— Почему этот человек говорит на нашем языке? — вполголоса осведомилась Бриони, подойдя к Шасо.

— Потому что он не туанец, — так же тихо ответил старый воин. — Он из Сании. Язык там совсем другой. Все жители южного континента в той или иной степени владеют ксисским или муханни, это помогает людям из разных стран понять друг друга. Здесь все говорят на языке вашей страны.

Они прошли через просторное помещение, где за множеством столов сидели люди, одетые на северный и на южный манер. Некоторые из них почтительно приветствовали дан-Мозана Тот в ответ снисходительно кивал, принимая почтение как должное. Шасо шел, низко опустив голову; Бриони неожиданно вспомнила, что сейчас она выглядит в точности как женщина страны Туан, а это значит, что ей тоже надлежит скромно потупить взор. Баддара привел своих гостей в комнату, явно предназначенную для отдыха, а не для дел. Стены здесь тоже были увешаны гобеленами с изображениями сцен охоты и рыбной ловли. Коротышка-хозяин отдал несколько приказов слугам и, низко поклонившись гостям, вышел из комнаты.

Бриони не без раздражения отметила, что даже в чужом доме ее спутники неукоснительно соблюдают обычаи своей страны: женщины разместились на одном конце стола, мужчины — на другом, так, чтобы их разделяло несколько свободных стульев. Но принцесса все равно радовалась возможности увидеть нечто новое, не похожее на надоевший хадар, и с интересом озиралась по сторонам. Гобелены притягивали ее взор — они были вытканы с большим искусством, цвета удивительно гармонировали друг с другом, сверкающие нити, вплетенные в орнамент, казались сделанными из чистого золота. Бриони увлеклась разглядыванием гобеленов и не сразу заметила, что в комнате нет окон. Впрочем, пейзажи на гобеленах, несомненно, были занимательнее, чем виды из окон портового здания.